Венедикт Ли - Nовое Vремя [СИ]

Они остановились у калитки, где на высоком шесте горел флуоресцентный фиолетовый фонарик. Чуть ниже привязана оранжевая лента. Жилище выглядело скромно. Саманные стены, беленные известью. Четырехскатная соломенная крыша, из которой торчит печная труба. Их дом на сегодняшнюю ночь.

За завтраком, состоявшим из яичницы с ветчиной, Нойс договорилась с содержательницей гостиного дома об оплате. Монетки в десять реалов хватало на две недели постоя.

– Мы, вероятно, уедем раньше. Если найдем оказию в Норденк. В любом случае деньги ваши.

Пожилая дама покачала головой:

– Вы очень щедрые. Дети богатых родителей?

– Не всегда богатство родителей детям в радость, – уклончиво ответила Нойс.

– Ваша правда…

Она так и не спросила их имен. Удобный обычай. Все люди друг другу братья и сестры. Или отцы и…

– Мама!! – раздался громкий вопль. – Смотри, что я нашел!

Малыш лет четырех вбежал в комнату, и шлепнулся, зацепившись за циновку. но так и не выпустил портрета из рук. Дама охнула, грозно сдвинула брови.

– Ю! Паршивец! Я тебе говорила, что нельзя рыться в вещах гостей!? Снимай штаны! Сейчас получишь.

– Ерунда, не берите в голову… – успокоила ее Нойс. – Вставай, мальчик. Тебе понравилась картина?

– Очень… – пропыхтел Ю, поднимаясь на ноги. – Это – ты нарисована?..

– Я. Когда была чуть моложе. И красивее.

– Ты и сейчас очень красивая…

– Ваш сын растет дамским угодником, не находите? – спросила Нойс и обстановка окончательно разрядилась.

Портрет положили на тумбочку в углу, Ю отправили к себе в комнату, чтоб не путался под ногами.

– Потом пообщаемся, – сказала ему Нойс.

Пожилая женщина вздохнула.

– На самом деле, я ему никто. Он сирота. Года не было, как отец пропал в море, а мать умерла от скоротечной болезни.

– Без вариантов: его мать – вы, – сказала Лора.

– Спасибо. Вы – чуткие дети. Но, странно… Первый раз встречаю девушку с собственным портретом в сумке.

Нойс деликатно улыбнулась.

– Довольно глупая история. Один настойчивый молодой художник… Решил мне угодить.

– Вышло хорошо. Раньше не видела такой техники. У изображения есть глубина, объем.

– Вы… тоже художник?

– Баловалась в молодости. Живопись – не для женщин, почему-то…

– Это – предрассудок, как и многие другие. Но, вернемся к картине. Художника зовут Аберкомб Гарери. Он станет знаменит, и его первая картина будет стоить бешеных денег. Всего-то мне надо: дожить до вашего возраста. Как-то так…

– Насмешили… Жаль, что когда-то не нашлось юноши, так же верящего в свою девушку, как вы верите в своего парня…

Распрощавшись с почтенной дамой, Нойс и Лора вышли прогуляться. Городок был невелик, и кроме маленького порта, достопримечательностей не имел.

– Еще бы ляпнула, что ты – будущая Хозяйка Острова! Что шаболдаешься по временам, как другие по дорогам! – в сердцах сказала Лора. – Разве можно быть такой неосмотрительной?

– Не ссы, дорогая. Не сохранилось никаких сведений, что Наоми видели одновременно в двух местах. В тюрьме у Ваги, и на свободе в Граале. Значит, либо старушка никогда не сообразит, кого привечала… Либо будет молчать в тряпочку.

– Не будет! – вдруг выпалила Лора. – Откуда, по твоему пошла, легенда о «человеке, который везде?»

Нойс отмолчалась. В порту они выяснили, что ближайший рейс в Норденк – сегодня вечером. Грузовой барк. Но, есть место для двух пассажиров.

Обнадеженные, отправились обратно. Благо, что из конца в конец городок легко пересечь пешком за полчаса. По дороге Лора спросила:

– А зачем нам Норденк?

– Подходит, чтобы убраться как можно дальше от места крушения. И от моего прекрасного портрета.

– О, так ты его бросишь?

– Он держит нас здесь. В тысяча триста двадцать седьмом году. Настала пора окончательно проститься с Наоми.

– Она – это ты. Ты с ней никогда не расстанешься.

– Имею в виду – проститься с частью моей натуры. Наивной. Глупой. Верившей в дурацкие идеалы добра и справедливости.

Вернувшись в гостиный дом, Нойс выполнила данное малышу Ю обещание. С интересом посмотрела его игрушки. Похвалила микроскоп – тонкую деревянную дощечку с маленьким, как слеза, стеклянным шариком. Послушала, как он читает. Да-да! Он умеет! В четыре года!

Лора с удовольствием наблюдала за их возней. Пусть Нойс иногда бравирует, хочет казаться хуже, чем она есть. Пусть. Это – психологическая самозащита. А сейчас Лора видит ее – настоящую. Слышит, как она говорит пацанчику:

– Ты будешь, кем захочешь. Все пути откроются перед тобой!

Потом она встала, показывая Лоре, что им пора.

– Пока, Ю! Будь здоров и счастлив.

– Ты вернешься?

– Как знать…

– Когда вернешься, я буду взрослым?

– Обязательно станешь взрослым. Не сомневайся.

Малыш с серьезным видом поклонился ей.

– Меня будут звать полным именем! Ювэ из семьи Мабен!

Дорога в порт почти безлюдна. Навстречу едет телега, влекомая унылой лошадью. Возница дремлет, уронив вожжи. Бочка и пара ящиков – жалкий груз. Товарооборот сильно упал за последнее время. Причиной тому – заварушка на Острове. Вот тебе и свободный, независимый Грааль.

Гусыня с выводком, злобно шипя, вперевалку пересекает улицу. Заходящее солнце, пухлое, алое, уже не слепит глаза. В большой луже у обочины квакает лягушка. Вспомнился восторженный рассказ малыша Ю, что позавчера, после дождя, кругом была грязь непролазная. В общем, жизнь хороша и жить хорошо.

Случайные прохожие не обращали внимания на двух молодых женщин в мужской одежде. Тут вам не царство Ваги Картига. Здесь царство свободы. Каждый одевается, как хочет. Или – в то что у него есть.

Гостиный дом покинули, когда его владелица возилась в огороде. На колченогой тумбочке так и остался лежать портрет Наоми. Светлый облик в исполнении безвестного (до поры) Гарери. Солдатские ремни с фляжками положили рядом. В довершение, Нойс выгребла из карманов и сложила аккуратной кучкой золотые монеты. Тридцать восемь штук. Щедрая какая.

И, слиняли в темпе, чуть не бегом. Оставив малыша Ю в его комнате рисовать инфузорию на куске оберточной бумаги. Он был доволен, что его похвалили, и старался вовсю, периодически слюнявя карандаш.

– Уво – Ювэ… Случайное сходство, – сказала Лора.

– Да. Очевидно. И фамилия просто так совпала. А еще то, что Мабен был биологом, а любимая игрушка мальчугана Ю – самодельный микроскоп.

– Слишком… смелое рассуждение…

– Заткнись.

Испугавшись своей грубости, Нойс замедлила шаг. Обернулась к Лоре.

– Знаю, что я – монстр. Не хотела становиться такой. Поверь.

Лора молча взяла ее за руку. Нойс… Нойс… Наоми. Ты слишком многое на себя берешь. И слишком себя переоцениваешь. Как в хорошем, так и в плохом. Взгляни на себя со стороны. Ты плачешь. Значит, ты – человек…