Жан Рэ - У пределов мрака

В самом центре безумной мешанины крючьев и иголок он увидел скелет, возле которого лежали ржавое ружье и кожаная сумка с несколькими десятками громадных необработанных алмазов.

Немного позже он узнал, что это были останки Пита Хоупа, легендарного похитителя алмазов, за которым полиция Наталя безуспешно гонялась несколько лет.

Благодаря закону «fifty-fifty» [54] «Пятьдесят на пятьдесят», (англ.) Ганс Дриггер получил причитающуюся ему половину стоимости подарка, сделанного львицей.

Остров появился около полудня справа по борту с подветренной стороны.

После того, как на горизонте показались пальмы, помощник капитана, стоявший за штурвалом, выругался и сообщил присутствующим, что эта чертова скала и окружавший ее атолл не показаны на карте.

— Как было когда-то с Соломоновыми островами, — проворчал он.

— Неизвестный остров, неизвестная глубина, — глубокомысленно высказался капитан. — Пойду-ка я, предупрежу господина доктора.

Дело в том, что у нас на борту находился господин доктор Леман из Гамбурга, человек необыкновенный, придумавший трал для ловли рыбы на большой глубине. Конечно, такой талантливый человек, как доктор Леман, был не в состоянии отличить пароход от шхуны и называл реи вешалками для парусов, но он знал все о морской живности, от гигантского кальмара до самой жалкой морской блохи.

Мы сбросили в воду лот и обнаружили просто потрясающую глубину — одиннадцать тысяч метров.

Леман принялся отплясывать на палубе джигу, после чего стал угощать всю команду сигарами и отборным ромом. Он хотел немедленно спустить в воду свои сети, но капитан остановил его, объяснив, что на эту процедуру уйдет весь день.

Вечером мы устроили праздник, и я могу с уверенностью сказать, что наступившая ночь была самой замечательной из всех, проведенных мной в открытом море на этих широтах. Звезды Южного Креста сверкали, словно драгоценные камни на груди самого Бога, образуя фантастическое украшение из света и перламутра.

В то же время, у меня на сердце лежала непонятная тяжесть, и в душе моей рождалась смутная тревога, как будто нашему судну угрожало чье-то враждебное присутствие.

С первыми лучами зари мы сбросили в воду трал, и трос начал сматываться с лебедки с сердитым ворчанием попавшего в ловушку животного.

В самую жару в середине дня, когда я собирался малость вздремнуть между двумя стаканчиками виски, меня заставили вскочить раздавшиеся над моей головой крики и ругательства.

Я бросился на палубу и был поражен зрелищем нашей шхуны, сильно наклонившейся на левый борт, так что мне пришлось, как и другим матросам на палубе, цепляться за леера, чтобы не скатиться за борт прямо к акулам.

— Клянусь ночным колпаком моей бабушки! — заорал помощник капитана. — Что-то заставляет нас стоять на клотике на одной ноге! Рубите скорее этот проклятый трос!

Эта команда не устроила доктора Лемана, который принялся спорить, ругаться и обещать награду, но судно оказалось в слишком угрожающем положении, так как большая рея принялась чиркать по гребням волн.

— Вы не видите, что «это» хочет нас утопить! — закричали матросы.

— Моя шхуна — достаточно надежная калоша, способная выдержать любой тайфун, — спокойно сказал капитан, — но оно не может сопротивляться «этому». Господин Леман! Нам придется расстаться с вашим тралом.

— Через две минуты я смогу включить автоматику, и свинцовый груз будет сброшен! — простонал ученый.

Трос глубинного трала натянулся, словно струна гигантской арфы, испустив протяжный стонущий звук, повисший в раскаленном воздухе.

— Еще половину минуты!

На наклонившуюся палубу набежала волна, и все матросы бросились спасаться на мачты.

Еще десять секунд, не больше!

Послышался грохот сорвавшихся с места незакрепленных предметов, покатившихся по наклонной плоскости.

Пять секунд! Три! Одна!

Шхуна подпрыгнула, словно пробка, и выпрямилась.

Мы спасены! — заорал господин доктор.

Когда лебедка принялась наматывать трос с приятным для наших ушей урчанием, все, наконец, вздохнули с облегчением.

Подъем трала продолжался шесть часов; мы скоро поняли, что нас ожидает весьма солидная посылка с глубины.

Знаете, в чем дело? — спросил помощник капитана. — Я думаю, что мы поднимаем со дна огромный слиток золота! Рассказывают, что такие слитки усеивают дно океана на больших глубинах. Если это правда, то мы за какой-нибудь месяц достанем со дна с помощью устройства этого проклятого немца уйму золота! А его самого мы бросим в подарок акулам — я не собираюсь делить с ним мое золото!

Наконец трал появился на поверхности.

Мне показалось, что все мы дружно взвыли от ужаса, потому что в стальной сетке оказалась лапа!

И еще какая лапа! Шириной в два столика кабаре, с невероятно длинными изогнутыми когтями, острыми, как бритва!

Когда автомат закрыл на глубине стальные челюсти трала, они перерубили лапу на уровне запястья.

Выбросьте эту дрянь за борт! — рявкнул капитан. — Быстрее! Пока демон, хозяин этой лапы, не вынырнул за своим имуществом!

Взбесившийся доктор Леман выхватил револьвер и принялся палить в капитана, который рухнул на палубу, обливаясь кровью.

Кто-то перерубил трос, и жуткая добыча с громким плеском рухнула в воду, подняв фонтан брызг и кровавую пену, долетевшую до нижних парусов.

Доктора Лемана доставили в связанном виде в Сидней. Он продолжал дергаться, кричал, что видит у нас огромные лапы, и рвался отрубить их.

— Вот и вся моя история, мсье, и я утверждаю, что она правдива на все сто процентов. С тех пор я стараюсь не подниматься на палубу судов, отправляющихся в южные моря; чудовище с отрубленной лапой может в любой момент подняться на поверхность, чтобы рассчитаться с искалечившими его мерзавцами.

Об этой истории все еще вспоминают от Бодуэна до Фальмута, хотя с тех пор прошло немало лет

Это были счастливые времена, когда в Англии нельзя было найти что-нибудь съедобное дешевле, чем устрицы.

Тележки, заполненные этими замечательными моллюсками, с утра до вечера сновали по бедным кварталам и всего за два пенса можно было наесться досыта.

Нужно добавить, что в эти времена устричные отмели у полуострова Корнуолл между Сорлингом и Пензано еще не охранялись сторожевиками из Плимута, и никто не мешал рыбакам наполнять устрицами свои шаланды.

Именно ловлей устриц занимался Боб Крофт, но эта работа не позволяла ему разбогатеть.

Его парусник был жалким тихоходным корытом, и когда он появлялся на рынке в Фальмуте с грузом устриц, то с грустью понимал, что опоздал, и никого его устрицы больше не интересуют.