Майкл Салливан - Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера [сборник]

Процессия выбирала разные пути, однако все они вели к каменным руинам, вероятно, бывшему складу. Достаточно большое для строительства парусников здание могло похвастать четырьмя уцелевшими стенами и половиной деревянной крыши. В окнах не осталось даже осколков стекла, а на камне сохранились лишь пятна краски там, где раньше была фреска. Люди почти не разговаривали, но когда группы слились в плотную толпу, стал раздаваться мягкий шепот. Натянув капюшоны, Ройс и Адриан скользнули в здание. Солнце село, и воцарилась темнота. В передней части руин ярко пылал одинокий костер, отбрасывая гигантские тени на известняковые стены.

Адриан не знал, что он видит или вот-вот увидит. Собрание людей напоминало ему церковную службу, но он не понимал, зачем проводить ее ночью и в таком жутком месте. Наверняка нечто сезонное, вроде зимнего или летнего ритуала, предположил Адриан. Ледяной ветер сотрясал ветви дерева, стуча по сломанной крыше. Это была последняя ночь зимы, и та задыхалась от гнева.

Ройс хлопнул Адриана по руке и легким кивком показал на маленькую фигурку у огня. Гном снял капюшон, и Адриан узнал Грисвольда, стоявшего на деревянном ящике рядом с более высоким человеком, лицо которого скрывал капюшон.

– Семнадцать дней, – громко произнес человек в капюшоне. Повернулся вполоборота и повторил: – Семнадцать дней назад ваши предводители от вашего имени воплотили в жизнь хитрый план. Исчезновение герцогини Рошельской – наших рук дело. Мы захватили ее, чтобы оказать давление на герцога, заставить его даровать нам те же права, что и всем прочим. Наши требования были разумными и легко выполнимыми, однако их проигнорировали. Семнадцать дней мы искали мирное решение, но завтра – Весенний праздник, и дольше мы ждать не можем.

Смолк даже тихий шепот. В разрушенном здании воцарилась мертвая тишина.

– Мы все хотели мира, однако добрым намерениям не победить несправедливость. Рассудительности не побороть предрассудки. Без борьбы нам не взять верх. Мы должны восстать. Кровь! Вот что нужно. Необходимо пролить кровь. Благородные дома носят синее, но им следует бояться красного. Алого цвета их собственных жизней. Мы должны показать, что больше не станем молча терпеть унижения. Алый цвет, расплесканный по стенам, по мостовой и по красивым синим камзолам, привлечет их внимание.

– Это точно, – сказал другой мир. Одетая в темно-синее платье женщина со смуглой кожей и вьющимися, как у выходцев из Восточного Калиса, волосами. Она встала рядом с Грисвольдом и оратором в капюшоне. На голову ниже последнего, женщина была невысокой и хрупкой, но стояла выпрямившись, подняв подбородок и сверкая глазами. – На вас и впрямь обратят внимание. И не только аристократы Рошели и трех великих домов Альбурна. Я обсуждала с Вилларом его безрассудное предложение. Взяв в руки оружие, вы развяжете войну по всему Аврину. Никто из этих королей, герцогов, графов и маркизов не простит вам пролитой крови. Они дочиста отмоют улицы – и используют для этого галлоны нашей крови. За каждую каплю своей крови они потребуют бочку нашей.

– Это Меркатор Сикара, – объяснил высокий мир, протянув руки и представляя женщину толпе, однако его тон не был ни теплым, ни дружелюбным. Адриан подозревал, что все и так знают, кто она. Виллар покачал головой. – Что бы подумал твой дед? О тебе? О твоих страхах? О твоей готовности унижаться? Одобрил бы он то, как ты предлагаешь своим людям иллюзию безопасности посредством самоуспокоения? Я не отрицаю, что понадобятся жертвы, но все стоящее имеет свою цену. У нас украли наше наследие. У всех нас. – Он указал на Грисвольда. – Прежде гордые белгриклангрианцы теперь загнаны в гетто, сидят под замком в праздничные ночи и вынуждены запираться во время собственных торжеств, чтобы не пасть жертвой насилия. Калианцы, прежде благородные граждане-торговцы имперской провинции Калинии, чья столица Урлинеус последней оставила свой имперский штандарт, сейчас вынуждены умолять о разрешении покупать и продавать на улицах города, считающего себя последним отголоском империи. Города, который должен приветствовать их в первую очередь! А мир… – Он покачал головой. Сделал вдох, словно не мог продолжать, но все же взял себя в руки. – Мир… Когда-то это был уважительный титул, титул почетного наследия. Те из нас, кто могут проследить свои корни к имперской провинции Мерредидд, знают, что раньше мы были гордыми, почитаемыми членами Империи Новрона. Мир Сикар заседал в имперском совете рядом с мир Плаймерат, и оба лично знали живого Новрона – и сражались бок о бок с ним. Но теперь… теперь… – Он замолчал и обвел рукой стены. – Теперь мы едва существуем, лишенные даже права жить в домах, свободы вести какие бы то ни было дела, достоинства обеспечивать себя и своих близких.

– Мне знаком этот голос, – прошептал Ройс.

– Того, что в капюшоне?

Он кивнул.

– Живя в прошлом, не создашь будущего, – возразила Меркатор.

– Именно в прошлом рождается наше будущее! – провозгласил Виллар.

– Хотел бы я, чтобы он поднял голову и позволил рассмотреть свое лицо, – сказал Ройс, всматриваясь в оратора.

Адриан понимал, что, кроме них, вокруг собрались одни темнокожие калианцы, приземистые гномы и приметные мир. Любой, кто заглянет под их капюшоны, узнает чужаков. Они попали на предреволюционное собрание, и Адриан не хотел бы, чтобы его заметили. Шпионов ждала одна участь, и от королей, и от мятежников, а трех мечей не хватит, чтобы справиться с сотнями разъяренных людей.

– Ты призываешь нас к самоубийству! – Меркатор вскинула руки, ее голос зазвенел от огорчения.

– Я призываю постоять за себя и быть смелыми, – возразил Виллар. – Нас больше, чем наших угнетателей. Мы можем одолеть их. Захватить власть и править сами.

– Нас больше только в Рошели, – парировала Меркатор. – За пределами этого города живут тысячи, если не десятки тысяч людей, жаждущих нашей смерти, и они ответят на это нападение. Хорошо вооруженные и обученные армии положат конец нашему маленькому восстанию. Думаешь, все ограничится Рошелью? Ничего подобного! Во всех королевствах аристократы очистят дома от нежелательных элементов. Сегодня мы просто неудобны, а завтра станем угрозой. Сделав это, вы обречете на погибель всех. Вы начнете всеобщую войну, в которой у нас не будет шанса выжить, не то что победить.

Терпение Виллара было на исходе.

– Вы и прежде слышали слова Меркатор. И, как я говорил, я попробовал последовать ее совету, рискуя собой. Это я похитил герцогиню. А как поступил герцог? Никак. Он проигнорировал наши требования. Многие из вас страдали, спрашивали, почему мы не хотим постоять за себя, почему не желаем сражаться. Завтра мы сразимся. В первый день весны аристократы из всех уголков Альбурна соберутся на пир. Это наш идеальный шанс, наша лучшая возможность. Они не ожидают восстания и не наденут толстых доспехов, не возьмут с собой мечей. Но мы возьмем! Гномы втайне изготовили почти сотню единиц оружия и готовы раздать его. Калианские прорицатели подтвердили, что завтра – решающий день для этого города, и он станет таковым, если мир, белгриклангрианцы и калианцы объединятся и в полдень атакуют пир аристократов. Послушайте меня сейчас – и больше нам никогда не придется слушать аристократов. Я прошу вашей поддержки в виде…