Николай Феофанов - Таганай

Существо вдруг вздернуло голову вверх и выпустило раздиравшую его изнутри энергию, издав громыхнувший на весь лес пронзительный рев. Перед глазами оборотня завибрировал испуганный воздух, а стоявшие неподалеку сосенки болезненно заскрипели стволами.

Андрей встряхнул головой и несколько раз моргнул глазами, кажется, он задумался, причем минуты на три. Охотник потер пальцами у виска, все еще пытаясь снова сосредоточиться. «Совсем не вовремя, – подумал он, – итак почти не успеваем».

Ноги как-то сами на пятках развернулись назад, где метрах в двадцати от него Егорыч наверняка уже стоял в боевой готовности, вдоволь напившись из ручья.

– Мать твою! Эй, Егорыч, что с тобой!

Старик лежал ничком, уткнувшись лицом в сугроб, неподалеку от ручейка. Его руки без варежек лежали в совершенно неестественном положении. Левая – упершись ладонью в снег, локтем смотрела прямо в небо, а правая – упав сверху на ушанку деда, будто голосовала за что-то.

Андрей подбежал к Егорычу и схватил было того за плечо, чтобы перевернуть, но вдруг замер. Кажется, правая рука старика пошевелилась, словно говоря, не нужно меня трогать. Но нет, ему почудилось. Андрей аккуратно перекатил Егорыча на спину и в неком ужасе и отвращении отпрянул назад. Изо рта деда шла белая пена, пузырившаяся по всему подбородку, глаза закатились и на охотника смотрели мутные белки.

Андрей сморщился. Наверное, надо вытереть пену, но как противно до нее касаться. Он легко хлопнул Егорыча по щеке.

– Эй, очнись, ты что? – его голос дрожал, казалось, он разговаривает с мертвецом.

Понимая, что так ничего не добьется, Андрей стал судорожно перебирать варианты. Мысли беспорядочно вертелись, еще никогда в жизни он не оказывался в такой ситуации.

«Конечно же, полить водой, то есть побрызгать на лицо!»

Охотник потянулся к ручейку и нечаянно задел рукавом лицо старика.

– В-с, черт!

Своим неудачным движением он стер почти половину пены с лица Егорыча, которая все продолжала сочиться у того из открытого рта. Недолго думая, Андрей резкими движениями смахнул ее остатки и чуть брезгливо вытер рукавицу об снег.

Где-то в глубине леса отчетливо треснула ветка.

Охотник настороженно повернулся по направлению звука, но, не придав ему значения, снова уставился на деда.

Нос зверя явственно улавливал чей-то сильный запах. Из ноздрей со свистом вышел переработанный углекислый газ. Существо пошевелило длинными усами. Вокруг него постепенно начинала сгущаться предвечерняя мгла дремучего леса, но глаза хищника ясно различали окружающие предметы. Повелитель был откровенно доволен своим воплощением и, оскалился подобием улыбки.

И хоть дышал зверь пока с натугой его вдруг начало распирать от неуемного удовлетворения, плечи и голова зашевелились, энергично поворачиваясь в разные стороны. Казалось, существо еле сдерживает себя, чтобы не разгоготаться в полный голос. Однако вздрагивания тела стали угасать. Сейчас не время, он чувствует запах жертвы.

Оборотень нагнулся вперед, так, что передние лапы почти коснулись снега. В таком положении он напоминал гигантского человекообразного только очень уродливого волка, согнувшегося в предвкушение атаки. Замерев на месте, существо зашевелило ушами, пытаясь уловить какие-нибудь посторонние звуки и, мельком оглянувшись назад, сделало мягкий пружинистый прыжок.

Андрей безуспешно поливал на лицо старику все новые и новые горсти воды. Ему даже начало казаться, что кожа Егорыча принимает иссиня-бледный оттенок. Охотник прислонился ухом к груди старика. Сквозь толстый тулуп было почти невозможно различить удары сердца, нет, их просто не было. Испугавшись своей догадки, он взял Егорыча за запястье и нервными движениями стал прощупывать пульс. Опять ничего. Андрей еще несколько раз пробежался пальцами по венам, схватил шею деда, в надежде, что может быть там есть намеки на пульсацию крови.

Все больше впадая в нервозное состояние, он принялся наотмашь бить старика по щекам и с силой трясти его за плечи. Голова Егорыча только безжизненно болталась справа налево.

«Наверное, он задохнулся, – пронеслось у Андрея в голове. – Как же я не подумал, ведь надо было достать язык».

Он кинулся ко рту коченевшего спутника и какими-то судорожными движениями начал в нем копаться, пытаясь крепко схватить влажный и противный язык. А потом так сильно дернул на себя, что в какую-то секунду побоялся, что тот просто оторвется.

– Старик, дыши! Дыши, давай! – исступленно завопил Андрей.

Он даже не заметил, как пошел мелкий снежок, и тело Егорыча медленно покрывалось белой пушистой накидкой.

Позади раздался аккуратный хруст веток, и кто-то приглушенно выдохнул.

По спине Андрея пробежала волна ледяного холода. Его руки замерли, не окончив движения, а зрачки расширились от немого испуга. Чуткий слух охотника уже определил, что такой звук не мог издать человек.

Уставившись как бы в одну точку, он начал очень медленно поворачиваться лицом к опасности. Правая рука потянулась к дулу, висящего за спиной ружья. В висках колотило быстрыми увесистыми молоточками. Андрей почти принял нужное положение, когда его взгляд уловил шевеление под одной из близлежащих елей. Он замер. Рука охотника, доползшая до затвора, как-то сразу остановилась, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Однако через мгновение из-под дерева, совершенно бесшумно, подобно привидению, выпрыгнуло ужаснувшее его существо огромного роста. Монстр оскалился и, издав протяжное звериное шипение, корявыми, но мощными прыжками ринулся к Андрею, в мгновение ока, сократив расстояние вдвое.

Охотник в ужасе инстинктивно подался туловищем назад, его лицо перекривилось. Он хотел заорать, но смешавшиеся в один комок губы не давали раскрыться рту. Его мозг ничего не понимал, а в глазах царил неописуемый кошмар.

Оборотень уже был рядом, когда лопавшиеся от напряжения губы охотника, наконец, разжались, и Андрей заорал совершенно диким воплем, оборвавшимся через секунду, в тот момент, когда его голова с глухим звуком оторвалась от шеи, не устояв под мощным ударом когтистой лапы, и отлетела, плюхнувшись в глубокий снег.

Глава четвертая. Три брата

– И что это такое? – спросил Колямбо, скривив лицо в недовольную гримасу от вида еды, только что положенной в его миску.

– Макароны с тушенкой, – как всегда звонко откликнулась Юлька.

Однако странная слипшаяся масса, от одного вида которой пропадал всякий аппетит, весьма отдаленно напоминала ему макароны с тушенкой. Колямбо, поморщившись, все-таки решился понюхать содержимое миски. Запах был вроде ничего. Но, господи, что за вид у этих макарон! Он еще с минуту потыкал в них вилкой, как бы настраиваясь испытать неизведанное. И, наконец, положил в рот первую небольшую порцию сегодняшнего ужина.