Жан-Габриэль Косс - Цветные карандаши [litres]

А пока он слушал радио и упивался нежным голосом Шарлотты. Переходя перекресток, он услышал в наушниках позывные «Цветного обозрения Шарлотты Да-Фонсека» и остановился посреди забитой машинами улицы – ни дать ни взять легавая, учуявшая перепелку.

Женская символика розового цвета, возможно, ведет свое происхождение от страсти Марии-Антуанетты к краскам. Она придумала несколько цветов, не только таких, как «волосы королевы», передающие оттенки ее пепельно-белокурых волос, но и «блошиный» – лиловато-коричневый цвет одного из ее платьев. Однако любимым у нее оставался розовый; она не знала удержу, используя его в Версале для перьев, лент, роскошных платьев и даже окрашивая шерсть живых овечек – ей нравилось изображать из себя пастушку, когда она жила в Малом Трианоне. А поскольку «австриячка» была хорошо известна и своими любовными похождениями, придворные Людовика XVI уже не осмеливались одеваться в розовое – из страха показаться «слишком близкими» к королеве. Парижские женщины, для которых Мария-Антуанетта была воплощением безупречного вкуса, дружно облачались в розовое; мужчины же от него отказались, поскольку ни один аристократ при дворе больше его не носил. Сегодняшняя японская манга не избежала искушения и попала под влияние образа Марии-Антуанетты. И потому молодые японки, отождествляющие себя с героинями этих комиксов, часто одеваются в розовое. Впрочем, Япония единственная восточная страна, где розовый – девчачий цвет. В Черной Африке мужчины часто носят ярко-розовые рубашки, поскольку в их культуре этот цвет не имеет коннотации женственности и им просто нравится, как розовый контрастирует с цветом их кожи. Розовая куфия – часть традиционного костюма арабов. В Индии мужчины обожают этот цвет, который символизирует позитивное мышление, перекликаясь с французским выражением «видеть жизнь в розовом цвете».

До завтра, дорогие радиослушатели.

Прошло почти шесть недель с тех пор, как снова появился розовый цвет. Артюр заметил, что почки начали распускаться, не дожидаясь весны. Ветки были окутаны розовыми отсветами.

Артюр держался уже ровно сорок два дня. Ни капли алкоголя. И чем больше его тело молило о последнем – взывало, выпрашивало, – тем ожесточеннее он боролся, хотя и чувствовал, что недостаточно сильно.

Соланж оказалась к нему так добра, как он и представить себе не мог. Ни слова упрека, никаких советов, – она принимала его таким, как есть. Она, чтобы доставить ему удовольствие, даже настроила свой радиоприемник на волну «Франс Интер».

Время от времени он подумывал доверить ей чудесную тайну могущества карандаша от Гастона Клюзеля, но ему казалось, что Соланж не терпится перевернуть страницу своей прежней жизни и подвести черту под прошлым. Словом, перечеркнуть его.

Артюр чувствовал себя воином, который выздоравливает, и ему не терпелось снова ринуться в бой.

Для начала он принялся искать работу. Он был готов к этому. Ему требовался костюм, и он, само собой не без опасений, решился вернуться домой. Пусть даже, судя по недавним подсчетам, девять человек из десяти щеголяли в розовом, его куртка с блестками выглядела недостаточно серьезно для собеседования.

Добравшись до своего квартала, Артюр заметил, что колорист обновил дизайн счетчика на парковке, выбрав «конфетный» оттенок. Теперь водители меньше ворчали, оплачивая стоянку.

Рабочие ремонтировали все еще пустующую квартиру Шарлотты, в которой оглушительно грохотали молотки и выли дрели. На обоих окнах угадывались черные следы, напоминающие подтеки туши для ресниц. Он уже собирался подняться к себе в квартиру, но тут навстречу ему из QG вышел Жильбер с розовым шарфом на шее.

– Слушай, где ты пропадал? Толстяк дал мне твой номер телефона, я тебе названивал, но все без толку!

Артюр молчал.

– Концерт в метро прошел отлично! – Жильбер показал на свой цветной шарф. – Я знаю, что это твоих рук дело, и это надо… спрыснуть розовым! – прибавил он, заливаясь смехом.

– Очень мило, только я бросил пить.

– Это что-то НОВЕНЬКОЕ, прям как божоле!

Артюр впервые слышал, чтобы Жильбер острил, и лучше бы ему было даже не начинать.

– Спасибо, нет.

Жильбер повернулся к двери бара и, повысив голос, окликнул:

– Толстяк, Артюр пришел, налей-ка нам два бокала нового божоле!

– Нет, разве что минералки, перье, – возразил Артюр, продолжая топтаться на пороге, но его ноги решили за него и увлекли за собой.

– Толстяк приберег для тебя последнюю бутылку.

– Вот она! – одной рукой Толстяк достал три бокала, в другой держал бутылку божоле.

– Нет, честное слово, ребята, мне перье…

Толстяк наполнил три бокала вином и неохотно поставил рядом воду. Артюр крепился изо всех сил, стараясь не прикасаться к вину, и ему удалось чокнуться минералкой. Рука у него дрожала, но он чувствовал себя сильным. У него зазвонил телефон. Это Момо.

– Друг, ты в опасности!

– Что ты…

– Заткнись! Притворись совершенно спокойным, чтобы не привлечь внимания Жильбера. Я стою на улице, как раз напротив. Я вас вижу.

Повернув голову, Артюр увидел рассыльного верхом на «веспе» с работающим мотором.

– Вали оттуда незаметно, Артюр. Живее!

Жильбер, услышавший обрывок разговора, притворно дружеским жестом крепко припечатал рукой плечо Артюра, чтобы его удержать. Такая предупредительность была совсем не в его стиле.

– Мне надо в туалет, – объявил Артюр, как можно спокойнее поднимаясь.

– И мне тоже, пошли вместе.

Артюр опрокинул стол, чтобы заблокировать Жильбера, и выбежал из кафе. Жильбер расстался с улыбкой, но не с Артюром и припустил следом. Он-то находился совсем близко, а вот времена, когда Артюр играл в регби и пробегал стометровку за двенадцать секунд, напротив, терялись в глубокой дали… На удивление резвый Жильбер отставал от него всего на несколько метров.

– Садись!

Он плашмя кинулся на багажник и обхватил Момо за шею. Мотороллер слегка накренился, но тем не менее с треском сорвался с места. Артюр, практически лежа, зажмурился. Вцепившись в воротник толстого экспедитора, он уткнулся подбородком в его крепкое плечо, оставив ноги болтаться в воздухе. Момо разогнался, и им удалось оторваться от погони.

– Ты в опасности! – проорал Момо.

– Ты мне это уже говорил.

– А все этот ублюдок Жильбер!

– Я понял, спасибо.

– Слышал про триады? Так вот, Жильбер работает на китайскую мафию.

– Но он же не китаец!

– Зато жена у него китаянка. И он им все рассказал. Про твои цветные карандаши и про девочку. Они хотели забрать рисунок, но ты вроде его съел, и тогда они отправились к твоим соседкам. Нашли у них в квартире карандаш и кучу рисунков.