Теодора Госс - Европейское путешествие леди-монстров

– Очень интересно, благодарю вас, – ответила Жюстина.

Мэри рассмеялась.

– Дорогая моя, уверена, у вас множество достоинств, но умение лгать к ним не относится. Они ужасны, верно? Тут полное собрание Дракул, а они были людьми довольно неприятными по большей части. Впрочем, в те времена почти все аристократы были такими – убивали друг друга, захватывали чужие территории, выдавали дочерей замуж за кого угодно, лишь бы получить деньги и земли.

– Но пейзажи мне нравятся, – сказала Жюстина, словно оправдываясь, и догнала их. – Некоторые напомнили мне Швейцарию. Хотя я, разумеется, предпочла бы пейзажи без сцен охоты. Я не понимаю убийства животных ради забавы.

– Ты и правда лучше нас всех, – тихо сказала Мэри и быстро пожала Жюстине руку. Сейчас, когда вокруг все было чужое, ее радовало знакомое лицо, знакомые рассуждения. На Жюстину всегда можно положиться.

– А, вот мы и пришли, – сказала Мина. – Мой кабинет.

Граф стоял у двери, прислонившись к стене, и читал какое-то письмо. Рядом служанка в форменном платье и накрахмаленном белом чепце держала в руках поднос с кофейником и чашками.

– Вы могли бы войти и без меня, – сказала Мина, открывая дверь.

– Я сказал вам, дражайшая, что это ваша комната, – и не войду туда без вашего позволения, – ответил он, как показалось Мэри, немного суховато.

Мина взяла у служанки поднос, сказала: «Köszönöm, Kati» [115] Спасибо, Кати ( вен .). , – и вошла. Граф остался стоять у двери, подождал, пока все войдут, а затем закрыл за собой дверь.

Кабинет Мины был невелик, однако там помещался письменный стол, на котором лежали аккуратные стопки бумаги, и два кресла у камина. Вдоль всех стен тянулись полки с книгами всех сортов – и серьезные научные тома, и путеводители по разным странам, и романы, – а также стопки журналов. В большое окно светило солнце – ярче, чем английское, но не такое ослепительное, как в Вене.

Кэтрин: – Из всех комнат, какие мы видели во время путешествия, я позавидовала только кабинету Мины.

– Рассаживайтесь, пожалуйста.

Мина поставила поднос с кофе на невысокий столик между креслами.

Мэри села в одно из кресел и налила себе еще чашечку кофе. В другое время она не стала бы пить две чашки подряд, но сегодня чувствовала, что ей это необходимо. Жюстина стояла в нерешительности, но Мина выдвинула стул из-за письменного стола, села, и тогда Жюстина опустилась во второе кресло и стала разглядывать корешки книг. Граф остался стоять, опираясь на письменный стол.

– А где же Кармилла и Лаура? – спросила Мэри. – Они ведь тоже должны быть где-то здесь?

– Они проверяют одну мою гипотезу, – сказал граф. – Я поясню позже. Прежде, думаю, нам следует выслушать Мину. Kedvesem, вы начнете? Если только не хотите, чтобы я…

– Нет, лучше я, – сказала Мина. Она вдруг стала очень серьезной. – Я расскажу вам одну историю, и, боюсь, она вам не понравится – вам обеим.

Что бы это значило? Мэри оглянулась на Жюстину, сидящую в кресле рядом. Она внимательно слушала, сложив руки на коленях. Ну что ж, Мэри последует ее примеру. Она откинулась на мягкую спинку кресла, сделала еще один глоток кофе (все-таки кофе – самый подходящий напиток для европейских приключений, чай для этого недостаточно крепок) и приготовилась слушать.

– Для начала вы должны знать, что мой отец был университетским профессором, – сказала Мина. – Он был одним из первых сторонников дарвиновской теории эволюции и естественного отбора, хотя, вслед за Уоллесом, считал, что разум дан человеку Богом – один только естественный отбор, утверждал он, не мог бы создать такого сложного явления. Кроме того, он верил в спиритизм, что иногда приводило к конфликтам с коллегами-учеными. Моя мама умерла, когда я была еще маленькой, родами второго ребенка, который тоже не выжил. Думаю, отец потому и верил в потусторонний мир, что надеялся еще когда-нибудь увидеться с ней, надеялся, что хотя бы ее разум остался жить в том или ином виде. После ее смерти он оставил Лондонский университет, где преподавал, и поступил на службу в один из женских колледжей, недавно открытых за городом, – женский колледж Блэквуд. Его назвали в честь Евгении Блэквуд, вдовы торговца шерстью и ревностной суфражистки, основавшей его в 1870-х годах. Моя мать была убежденной сторонницей женского образования, женщиной будущего, опередившей свое время, и ему хотелось почтить ее память. Я росла в радостно-приподнятой атмосфере, среди женщин, которым наконец-то было позволено получить высшее образование. Он нанимал мне нянь и гувернанток из числа студенток, а естественным наукам взялся учить меня сам. Когда пришло время, я поступила в колледж. Годы, проведенные в Блэквуде, были, могу сказать без колебаний, счастливейшими в моей жизни. Жить и учиться вместе с другими девушками в этих старых кирпичных зданиях, прогуливаться по лужайке и беседовать о литературе, философии, искусстве… Мы были молоды и полны надежд на то, что совсем скоро наступит новая эра для наших сестер, кем бы они ни были – утонченными леди, выезжающими в лондонский свет, или фабричными работницами из Манчестера. Время показало, что в чем-то мы были правы.

На мгновение Мина смолкла. На губах у нее играла улыбка, а глаза была такие, словно она сейчас очень далеко, на тех зеленых лужайках у своего колледжа. Мэри невольно позавидовала Мине. Ей-то самой никто никогда и не думал дать такое образование.

– Когда я училась в колледже последний год, – продолжала Мина, – мой отец заболел: у него стало плохо с легкими. Я предлагала оставить учебу на год, чтобы ухаживать за ним, но он не позволил. Сказал, что я не должна пренебрегать данными мне возможностями и опускать руки на пути к цели. Незадолго до моего окончания колледжа он умер. Даже не увидел мой диплом. – Торопливо, почти украдкой Мина вытерла глаза. Граф положил ей руку на плечо, словно пытаясь утешить.

– Итак, когда я вышла из колледжа Блэквуд, я была одна на свете и не знала, что делать дальше. Единственным источником нашего дохода было жалованье отца, и все наши скудные сбережения ушли на оплату медицинских счетов. Я должна была работать, что для женщины моего класса и образования означало либо место гувернантки, либо учительницы в школе для девочек. Куда пойти? Я подала заявку в агентство по найму, а в ожидании ответа стала разбирать вещи в доме, где жила с отцом столько лет, и откладывать их для продажи. Если продать большую часть наших вещей, думала я, можно выручить какую-то сумму денег, чтобы положить в банк на черный день. В конце месяца нужно было заплатить за аренду. Мысленно я готовилась к новой самостоятельной жизни.

В один прекрасный день я услышала звонок в дверь. Через несколько минут в мезонин, где я разбирала старые сундуки, поднялась служанка, миссис Хиггинс, и сказала: «Мисс Мюррей, один джентльмен хочет видеть вас. Говорит, что он знал вашего отца в Лондоне».