Теодора Госс - Европейское путешествие леди-монстров

– Люсинда всегда была одарена музыкально, – сказала Мина. – Она училась у одного знаменитого композитора в Амстердаме, и ее мать думала, что когда-нибудь она станет пианисткой. Должно быть, музыка напомнила ей, кто она, и пробудила от сна. – Она вновь повернулась к Люсинде. – Дорогая, простите меня за такой вопрос, но вы помните что-нибудь о своем отце? О его экспериментах?

Люсинда закрыла глаза руками, и на миг Мэри показалось, что она не станет отвечать. Затем она сказала:

– Он брал у меня кровь. И еще… иголками… не знаю, как сказать по-английски… вводил в меня кровь. Говорил, что она меня изменит, сделает сильнее. Что я буду жить вечно. Но я чувствую, как призраки обступают меня, теснятся вокруг, у меня в голове… Я заблудилась в темном лесу…

Мина положила Люсинде руку на плечо.

– А вы могли бы рассказать об этом… другим людям? Множеству людей? На большом собрании.

Люсинда подняла на нее большие, испуганные глаза.

– Конечно, нет, мы не можем подвергнуть ее такому испытанию, – сказала Мэри. Люсинда казалась такой юной, такой хрупкой. – Она же только что… пришла в себя, как вы говорите. А вдруг, если мы приведем ее на собрание Общества алхимиков, это ей повредит? Вдруг она снова… ну, вы понимаете.

– Чокнется, – сказала Диана.

– Мэри права, – сказала Лаура. – Невозможно требовать, чтобы она выступала перед этими людьми, пока она в таком состоянии. Может быть, можно как-то иначе это сделать?

– Нельзя. – Голос Мины прозвучал неожиданно резко. – Вы для этого ее сюда и привезли. Именно для того, чтобы предъявить ее на общем собрании. Когда Ван Хельсинг убил Люси, он уничтожил все доказательства своего преступления. Он никогда не ответит за ее смерть. Но Люсинда – живое доказательство: следы от инъекций на руках, вампирическое безумие. Нужно, чтобы члены общества – и Айша тоже – не только услышали, но и увидели, что творит Ван Хельсинг. Теперь, когда Люсинда снова… пусть и не совсем в себе, но все-таки ей уже лучше, – она может сама рассказать свою историю. Это произведет более сильное впечатление, чем мой рассказ. Мистер Прендик сообщил нам о том, что он планирует. Если она заговорит сразу, как только Ван Хельсинг поставит свое предложение на голосование, это будет эффектнее всего. Люсинда, вы сможете это сделать? Вы спасете других девушек от такой же судьбы и не позволите своему отцу совершить жестокое злодеяние.

Такую Мину Мэри еще не видела – Мину, ставшую шпионкой Королевского общества ради каких-то своих целей, которые Мэри все еще не понимала до конца. Мину, для которой главное – остановить Ван Хельсинга любой ценой. Как же ей теперь видеть в ней прежнюю мисс Мюррей? Сердце у нее заныло.

Позже, днем, когда они тайком пробрались в здание Венгерской академии наук, вскрыв замок, она все еще чувствовала себя внутренне опустошенной.

Диана: – Это я вскрыла замок. И Люсинду я спасла. А ты хоть бы словом обо мне упомянула!

Кэтрин: – Ты помогла нам попасть в здание, а потом Мэри рисовала карту, пока ты слонялась без дела, разглядывала портреты и хихикала над мужчинами в париках. Беатриче строила планы, как быть с теми, кто будет сидеть на балконе, а мы с Жюстиной планировали, что будем делать внизу, в зале заседаний. Я считаю, это наша общая заслуга.

Внутри Академия выглядела не менее внушительно, чем снаружи. Большой зал, где и ожидалось собрание, парадная лестница, ведущая на второй этаж, балкон, с которого можно наблюдать за происходящим внизу. Завтра по всем коридорам будут расхаживать члены Общества алхимиков, в конференц-залах ученые будут делать доклады. Мэри задумалась: интересно, какая часть их работ так или иначе связана с биологической трансмутацией? И… делал ли ее отец когда-нибудь доклады о ней самой или о Диане? Где-то должны быть копии документов Раппаччини, Моро… даже Франкенштейна. Интересно, что в них.

Когда они вернулись в дом на Музеум-утца, Мина сказала:

– Я хочу, чтобы сегодня вечером вы все отдохнули. Постарайтесь отвлечься от Общества алхимиков. Отдохнете, и завтра будете бодрее и собраннее.

Мэри: – Как будто от этого можно было отвлечься! Я, кажется, весь вечер нервно расхаживала взад-вперед. Может, даже дыру протоптала на ковре в спальне. И за мистера Холмса, конечно, тоже волновалась.

Жюстина: – А мы с Беатриче читали книги из Мининой библиотеки. Надо было и тебе пойти туда с нами. Когда я волнуюсь, кантовские «Наблюдения над чувством прекрасного и возвышенного» меня всегда успокаивают.

Беатриче: – Увы, но я читала всего-навсего Nouvelle Mode. Не могла сосредоточиться ни на чем серьезнее модного журнала. А Кэтрин где была?

Кэтрин: – На крыше. Нужно было о многом подумать, а мне всегда становится легче, если взобраться на гору.

Когда Мэри уже собиралась ложиться спать, послышался стук в дверь.

– Входите! – ответила она.

Это была Мина.

– Мэри, – сказала она, подходя к кровати и усаживаясь на краешек матраса, – я хочу с вами кое о чем поговорить.

– Да? – сказала Мэри. Может быть, Мина еще что-нибудь расскажет о тех годах, что она провела в доме Джекиллов, когда была шпионкой подкомитета по вопросам формата библиографического цитирования? А захочется ли Мэри об этом слушать?

– Я хочу, чтобы завтра именно вы выступили перед обществом и изложили нашу позицию. Вы – Мэри Джекилл, дочь своего отца. У вас будет кредит доверия, которого нет у меня. Сможете?

– Наверное, – сказала Мэри. – Но что же я скажу…

– Пусть вначале выскажется Люсинда, а потом вы изложите Айше свою позицию. Больше никаких экспериментов. Никаких чудовищ.

Мэри вздрогнула при этом слове. Неужели Мина не могла подобрать какое-нибудь другое? «Так вот, значит, кто я для нее?»

– Хорошо, – сказала она. Она сделает это – не потому, что так хочет Мина, а для того, чтобы остановить таких людей, как Ван Хельсинг. Чтобы не было больше таких, как Люсинда…

Мина улыбнулась.

– Дорогая моя, вы всегда были моей любимой ученицей. Спокойной ночи, приятных снов.

«А вы были моей любимой учительницей, – подумала Мэри. – Вернее, единственной». Когда Мина ушла, Мэри еще полночи ворочалась в кровати, пока не провалилась в тяжелый сон без всяких сновидений.

Утром она проснулась в ужасе перед тем, что ей предстоит сегодня. Как всегда, их ждал завтрак, но, кажется, одна только Диана не потеряла аппетита. Даже Кэтрин рассеянно жевала кусочек бекона.

Мэри обвела глазами сидящих за столом. Все, кроме Дианы, казались усталыми и взволнованными. Даже у графа был обеспокоенный вид, а ведь он-то лучше всех представлял, с чем им придется иметь дело.

Люсинда единственная, помимо Беатриче, была в платье – белом, муслиновом, придававшим ей сходство с героиней сентиментального романа. Должно быть, Мина выбрала его специально, в расчете на такой эффект? Ну конечно! Мэри украдкой бросила взгляд на Мину. Вид у нее был усталый, но решительный. На миг Мэри охватила тоска по тем дням, когда мисс Мюррей была ее подругой и собеседницей, той женщиной, на которую ей больше всего на свете хотелось быть похожей. А эта Мина – совсем другая! Она, как и Мэри, была одета в костюм для прогулок, не стесняющий движений. Остальные надели мужские костюмы и постарались придать себе вид респектабельных членов Société des Alchimistes.