Теодора Госс - Европейское путешествие леди-монстров

– Можете ли вы предъявить какие-либо доказательства этих обвинений?

Есть ли у них доказательства? Выходило, что есть лишь слово Люсинды против слова Ван Хельсинга.

Люсинда посмотрела на нее и улыбнулась – в первый раз за все время Мэри увидела на ее лице искреннюю улыбку. Затем она чуть присела для прыжка и вскочила на помост, к кафедре, а оттуда на стол. Не успела Мэри опомниться, как она бросилась на Арминия Вамбери и впилась зубами ему в шею! Он закричал – неожиданно тонким голосом для такого крупного мужчины. Люсинда подняла голову и повернулась к залу. Шляпка у нее совсем съехала, по белому платью протянулась длинная кровавая полоса. Она поглядела на Айшу и оскалила окровавленный рот.

В зале раздались крики. Члены общества глядели то на кафедру, то друг на друга, пытаясь понять, что происходит.

– Это абсурд! – выкрикнул Ван Хельсинг. – У вас нет доказательств, что это я сделал ее такой! Те, кто ее похитил, заодно с графом Дракулой. Это он ее трансформировал!

– Профессор Ван Хельсинг, вы нарушили правила общества, – сказала Айша. – Процедура вашего исключения начнется немедленно после…

Ван Хельсинг вскочил на стул.

– Я требую голосования за вотум недоверия президенту! – вскричал он. – Кто со мной?

Поднялись руки – голосовало, пожалуй, около трети присутствующих.

Арминий Вамбери к ним не присоединился – он пытался руками остановить стекавшую по шее кровь. Профессор Холли зажал чем-то рану – должно быть, носовым платком. Платок быстро становился красным. Большая часть публики сидела, остолбенев.

– Общество агонизирует! – кричал Ван Хельсинг. – Для чего мы заботимся о всяких мелочах, когда можем открыть секреты жизни и смерти? Для чего занимаемся пустяковыми исследованиями, когда можем ускорить человеческую эволюцию с помощью искусственного отбора, сделать человечество быстрее, сильнее, умнее? Для чего прячемся в тени, когда можем стать новыми правителями, истинными законодателями лучшего мира, мира, подчиняющегося науке и ученым? Человек остановился в своем развитии – самые мудрые и честные из нас это признают. Если мы, те, кто понимает природные процессы лучше, чем все прочие, в том числе безмозглые ослы, называющие себя добропорядочными учеными, не спасем людей от самих себя, если не подчиним своей благотворной власти все человечество и его социальные институты, человеческий род неизбежно выродится и погибнет. Итак, братья и сестры, кто со мной?

В зале послышалось несколько возгласов: «Верно!», «Ван Хельсинг дело говорит!», «Пора избрать нового президента!».

– Вы с ума сошли, Ван Хельсинг, – выкрикнул Лео Винси, стукнув кулаком по столу. – Вы стремитесь не к благотворному правлению – вы стремитесь к личной власти.

– Вот именно! – послышалось откуда-то из угла. Очевидно, среди членов общества шли споры. Кто-то был на стороне Ван Хельсинга, кто-то Айши, – а остальные, которых было большинство, просто не могли понять, что происходит.

– Профессор Ван Хельсинг требует голосования, – спокойно проговорила Айша. – Согласно нашим правилам, любой член общества может в любое время объявить вотум недоверия. Полагаю, если собрание проголосует за мое отстранение от власти, доктор Сьюард выдвинет на пост президента Ван Хельсинга. Если его изберут, все его предложения будут приняты: возврат к бесконтрольным экспериментам по биологической трансмутации и восстановление английского филиала с доктором Сьюардом в качестве фактического, если не официального, главы. Давайте же голосовать – прямо здесь и сейчас. Те, кто хочет, чтобы Ван Хельсинг сменил меня на посту президента, поднимите руки.

Поднялись руки – но меньше, чем в прошлый раз. Слова Ван Хельсинга произвели некоторый эффект, однако совсем не тот, которого он ожидал.

– Кто предпочитает, чтобы я осталась вашим президентом?

Голоса против Айши потонули в голосах за: ее поддержало подавляющее большинство.

– Идемте, – сказала Мина и взяла Мэри под руку. – Нужно вывести Люсинду отсюда. Сейчас здесь разверзнется кромешный ад.

Как она оказалась рядом? Впрочем, Мэри не замечала ничего вокруг: ее внимание было приковано к противостоянию между Айшей и Ван Хельсингом.

– Aanval! [127] В атаку! ( нид .) – выкрикнул Ван Хельсинг.

Это был сигнал атаки. В зале начали подниматься люди – сколько их? Мэри не могла сосчитать. Они шипели и рычали, а затем стали бросаться на тех, кто сидел впереди. Один сразу же прокусил кому-то горло – хлынула кровь, послышались крики. Некоторые из сидевших в первых рядах вытягивали шеи, чтобы разглядеть, что там. Некоторые стали пробираться к двери – вначале просто из предосторожности, а затем в панике, еще не понимая, что происходит, но уже почуяв неладное. Мэри заметила, как несколько человек потихоньку выскользнули из зала – может быть, они заранее знали о том, что может случиться? Своих сторонников Ван Хельсинг наверняка предупредил.

Один из вампиров вскочил на помост рядом с кафедрой, запрокинул голову и взревел, оскалив клыки. И тут, точно с котла наконец сорвало крышку, весь зал превратился в хаос. Все вскакивали, кричали что-то, бежали к дверям…

Мэри ожидала грандиозного сражения, вроде их битвы на складе с Адамом Франкенштейном. Но это была не битва, а скорее свалка. Крики, крики – и не поймешь, что происходит: ничего не видно за всеми этими головами и плечами. Как-то там Беатриче с Лаурой на балконе? И где-то здесь, в толпе – Кармилла, Кэтрин и Жюстина. Остается только надеяться, что они целы. Помочь им Мэри сейчас ничем не могла: им с Миной нужно было вывести Люсинду из этого кошмара.

На балконе Беатриче стояла сзади, за сиденьями, пока Ван Хельсинг не заговорил. Затем, стараясь ступать как можно тише, подошла и встала за спиной одного из мужчин, в которых граф Дракула опознал вампиров. Их было шестеро, и они сидели среди обычных членов общества, которых она должна была защитить. Как только Мэри начала говорить, она зажала ему рот лоскутом, пропитанным хлороформом. Он почти сразу потерял сознание. Ну что ж, неплохо! Но она оглянулась и поняла, что ей просто повезло. Мужчина, которого пыталась усыпить хлороформом Лаура, вырвал лоскут у нее из рук, обернулся и изготовился к прыжку. Лаура попятилась назад, к двери. Сидевшие на балконе заметили, что что-то не так. Кто-то двинулся к выходу, несколько человек оказались заперты в углу – им преградили дорогу. Граф уже дрался, кажется, с двумя вампирами сразу, а Дианы вообще нигде не было видно. В кармане у Беатриче лежал флакон с паприкой. Она выхватила его, подскочила к вампиру, готовому вот-вот броситься на Лауру, и брызнула ему в глаза. Он схватился за лицо, отступил и стал пятиться назад, пока не оказался у самого края балкона. Он покачнулся, закрыл глаза руками, словно затеял какую-то нелепую игру в жмурки, и вдруг рухнул вниз, перевалившись через перила. Теперь дела у Лауры пошли лучше: она тоже стала брызгать паприкой на вампиров и вывела из строя двоих, а Дракула все еще боролся с одним из своих противников. Второй вскочил на перила и присел по-обезьяньи. Выскочив откуда-то рядом с Беатриче, к нему метнулась Диана с ножом в руке. Не успела Беатриче крикнуть: «Диана, не надо!», как под Дианиным весом оба они – и сама Диана, и мужчина, в которого она воткнула нож, перелетели через перила и рухнули вниз, прямо на толпу. Беатриче огляделась. Лаурин вампир уже сидел на полу со связанными руками, а рядом с ним еще двое. Дракула, должно быть, времени даром не терял. Осталось схватить еще одного.