Дарья Иорданская - Во имя Абартона

Беда была в том, что особый дар леди Дерован — магическое везение — делал некоторые ее поступки необъяснимыми и непредсказуемыми даже для нее самой. В таких случаях лучше было положиться на ситуацию, позволить ей развиваться своим чередом. Если леди Мэб считает, что история Жанны Марто важна, значит в конечном счете так и будет. Наверное. У самого Реджинальда не было дара, и он не всегда понимал, как это у других людей работает.

— Профессор Эншо!

Окрик заставил Реджинальда вздрогнуть. На мгновение накатил страх: голос был знаком, его застигли врасплох! Потом, повернувшись, он выдохнул украдкой.

— Профессор Оуэн.

В действительности Дженезе Оуэн была — настоящая леди, графиня, немногим уступающая по положению и давности рода леди Мэб Дерован. И уж точно, не уступающая по красоте. Реджинальд был увлечен ей в студенческие годы, но девочки из Колледжа Принцессы недосягаемы для мальчиков-простолюдинов, пусть даже они учатся в де Линси. Уже потом, когда они вместе в один год поступили в Абартон на работу — ассистентами профессоров — он очень удивился, что Дженезе Оуэн помнит его имя. Она была красива, обаятельна, никогда не кичилась своим происхождением, но для Реджинальда все равно осталась леди из Колледжа Принцессы. Из-за этого в отношениях их был легкий холодок отчужденности.

— Устроили себе выходной?

— Приехал за покупками, — Реджинальд кивнул на ящик. — Взялся за поручение ректора и выяснил, что у меня кое-чего не хватает.

— Поручение? Ах, да, вы, наверное, об амулетах для наших студентов, — Дженезе Оуэн улыбнулась. — Ужасно неприятно, что поднялась такая шумиха. Я слышала, Джермин грозился жаловаться в министерство.

— Доктор Джермин грозится пожаловаться в министерство каждый раз, когда ему что-то померещится, — пожал плечами Реджинальд.

— Полагаете, нам не о чем беспокоиться? Наверное, вы правы, — Дженезе Оуэн улыбнулась. — Это ведь всего лишь дети. Каким поездом вы уезжаете, Реджинальд?

В ее устах имя звучало намеком, обещанием. Ничего подобного, одернул себя Реджинальд. Это все действие чар, колдовство уже начинает туманить разум, и надо побыстрее добраться до дома, чтобы…

Чтобы собрать аппарат и начать исследование зелья. Мысли о Мэб Дерован, голой, стонущей, извивающейся под ним Реджинальд огромным усилием воли выкинул из головы.

— В девять, профессор Оуэн.

— Я ведь много раз просила: зовите меня Дженезе. Мы с вами однокурсники, разве нет? — улыбка этой женщины могла освещать темные закоулки. — Если у вас есть время, может быть, выпьете со мной чаю?

Нехотя Реджинальд согласился. Отказывать у него не было повода, невозможно было быстро придумать причину, по которой он должен срочно бежать. Потом ему пришло в голову, что если Дженезе Оуэн столкнется с Мэб Дерован, выйдет неловки. Сложно будет найти объяснение тому, почему они здесь вместе. Но было уже поздно. Профессор Оуэн выбрала столик под зонтом, поставленный прямо на тротуаре — погода стояла теплая, и их уже выставили перед каждым кафе — подозвала официанта, и теперь внимательно рассматривала меню, выспрашивая, что здесь готовят с применением магии, а что без нее.

— Когда занимаешься проклятьями, становишься самую малость параноиком, — сказала она с извиняющейся улыбкой. — Вы даже не представляете, сколько дел может сгоряча натворить магически одаренный человек. Да даже лишенный дара в определенном душевном состоянии может… я увлеклась?

— Я не разбираюсь в проклятьях, — улыбнулся Реджинальд, — но мне, честное слово, любопытно послушать. Черный кофе.

После тщательного изучения меню — со все той же смущенной извиняющейся улыбкой — профессор Оуэн также сделала заказ и откинулась на спинку стула, разглядывая Реджинальда с интересом. Под этим взглядом стало немного не по себе. Хотя Дженезе Оуэн и была очень светлой, почти пепельной блондинкой с тонкими, точно серым карандашом проведенными бровями и почти прозрачными ресницами, глаза у нее были очень темные, почти черные с едва заметным красноватым отливом. Глаза практикующего мастера проклятий. На практике это означает: изучение проклятий и способов их снятия, но сложно было отделаться от ощущений, что эта женщина может одним словом уничтожить человека.

Реджинальд отвел взгляд.

— Правда ли, что существуют самопроклятия?

— И еще как, — закивала Дженезе Оуэн. — Собственно, это и есть главная проблема над которой мы бьемся уже много лет. Видите ли, Реджинальд, люди, сознательно насылающие проклятья, все же понимают, что они делают, осознают последствия. Среди них, конечно, попадаются преступники, но в большинстве случаев такие мастера заняты мирным делом. Проклятье, насланное сгоряча, содержит в себе определенное условие срабатывания и снятия. Мало кто из нас действительно хочет причинить вред другому человеку, даже если очень зол. А вот самопроклятия… Ужасная, ужасная проблема. Если человек верит, что его прокляли, то уже неважно, так ли это. Даже не важно, есть ли у этого человека магический дар или нет. Он просто разрушает себя изнутри. Снять такое проклятье может только он сам, освоив определенные практики. Мы обучаем им, но как правило, когда обнаруживается, что проклятье действует, предпринимать что-либо уже поздно. Это не леди Дерован там?

Реджинальд обернулся резче, чем следовало. Мэб стояла на противоположной стороне улицы, двумя руками стиснув ручку своего саквояжа, прямая, как струна. Он не видел с такого расстояния выражение ее лица, но отчего-то не сомневался, что женщина зла. Что-то такое было в ее фигуре.

— Как необычно, — улыбнулась профессор Оуэн. — Леди Мэб терпеть не может Кингемор.

Мэб перешла улицу, мало обращая внимание на проносящиеся автомобили. У Реджинальда сердце екнуло, когда один успел затормозить всего в паре шагов от женщины. Она, кажется, ничего не заметила. Подойдя к столику, Мэб уронила саквояж на землю и сухо поздоровалась.

— Профессор Оуэн, профессор Эншо, какая встреча.

Реджинальд сидел, расслабленный, спокойный, умиротворенный, и внимательно слушал Дженезе Оуэн. Мэб не видела его лица, но во всем теле чувствовалась улыбка. Настоящий дар — вот так улыбаться всем своим существом. Мэб это взбесило. Еще больше взбесила ее улыбочка на лице Дженезе Оуэн, фальшивой черноглазой куклы. Насквозь фальшивой. Мэб прекрасно знала, что никакая она не блондинка, и этого эффекта — светлых волосы при черных глазах — добивается при помощи мастеров лучшего в столице косметического салона. Чтобы произвести впечатление.

У Мэб было немало недостатков, и часть она сама признавала, но она никогда не пыталась произвести дешевое впечатление на мужчин, зачаровать их. Запугать. Дженезе занималась именно этим. Охотница. Кошка.