Дарья Иорданская - Во имя Абартона

— У меня очень много работы, леди Паренкрест, — скупо улыбнулась Мэб.

— Что ж, как любит говорить ее величество, «у каждого свой удел». Видели вы кого-нибудь из наших воспитанниц?

— Это инспекция? — поинтересовалась Мэб. Сердце трепыхалось в груди испуганной птицей. Им что-то известно о Лили?

— Нет-нет, — леди Гортензия взмахнула рукой. — Ее величество приготовила подарок и хотела, чтобы я доставила его до начала экзаменов.

— Как мило с ее стороны, — кивнула Мэб.

— Еще бы, — леди Паренкрест так повела плечами, что ее пышная, ничем не сдерживаемая по последней моде грудь заколыхалась. Кто-то рядом восхищенно свистнул. — Это ведь две недели, проведенные в Лимене в компании ее величества. Королева желает посмотреть, чему ее протеже научились за этот год.

— Могу я похитить прекрасную богиню? — из-за легкой волшебной дымки выскользнул Миро с парой бокалов. Мэб готова была поспорить, что там не сок.

Леди Гортензия смерила его задумчивым взглядом, словно взвешивала. Мэб вспомнились упорно ходящие сплетни о ненасытности леди Паренкрест, бывшей когда-то, лет десять назад любовницей короля. С тех пор, как ей была дана отставка — в пользу не королевы, что можно бы было понять и простить, но фрейлин более юных — леди Гортензия будто бы, выражаясь вульгарно, «пошла вразнос». Судя по тому, как красноречив был взгляд фрейлины, обшаривший Миро с особым тщанием, слухи были правдивы.

— Льюэллин Миро, не так ли? — леди Гортензия спокойно забрала один из бокалов, пригубила, и не один мускул не дрогнул на ее лице. — Занятно. Что ж, юноша, покажите мне Абартон. Признаться, всегда мечтала тут побывать.

Миро предложил руку, леди Паренкрест оперлась на нее, и пара удалилась в туман. Мэб занимал некоторое время вопрос, добьется ли юнец чего-то от великолепной придворной дамы, и надо ли его останавливать. А потом зазвучала музыка, зовущая на первый танец — Майский бал обходился без официальной части — и первый же партнер вогнал Мэб в краску гнева.

— Вальс, леди Дерован?

— Доктор Джермин? — Мэб поставила недопитый стакан мимо столика.

— Всего один тур, леди Дерован, — улыбка вышла кривой и неприятной.

И все же, Мэб согласилась. Куда проще ругаться, кружась в танце. На балах так принято. Джермин оказался неплохим танцором, и первые несколько минут Мэб почти наслаждалась танцем и собиралась с мыслями. Как высказать свои претензии? Как обвинить — не имея никаких доказательств! — представителя Эньюэлса в попытке отравления? А потом Джермин заговорил, и это стало совершенно неважно.

— Признаться, я восхищен вами, леди Дерован. Вашей смелостью. Мне всегда казалось, люди, связанные с этими замшелыми стенами и не менее замшелыми традициями не в состоянии принять новое.

— О чем вы, доктор? — насторожилась Мэб.

— Я о вашем скандальном романе.

Руки вспотели.

— У меня нет никакого романа, доктор, — Мэб сумела выдавить улыбку. — Я слишком занята, чтобы тратить на это время.

— Что ж, полагаю, очень удобно жить с любовником в одном доме, — Джермин блеснул неестественно белыми зубами. — Одно меня только беспокоит, дорогая леди Дерован. Нет ли в уставе Абартона запрета на близкие отношения между преподавателями?

— В Эньюэлсе, насколько я помню, такой имеется, — Мэб не удержалась от малопристойной шпильки. — У вас до сих пор преподают только мужчины?

— Женщины отвлекают от наук, — спокойно ответил Джермин.

— Вам следует поговорить на эту тему с леди Гортензией Паренкрест, и пусть донесет ваши мысли до ее величества. Разыскать ее?

Музыка закончилась, но Джермин не спешил выпускать Мэб из объятий. Его прикосновения вызывали в теле дрожь отвращения.

— Я хочу вам добра, леди Дерован, поскольку ваш отец оказывал нам немалую поддержку когда-то. Без него мы не смогли бы открыть летное училище.

— Учту, доктор, — Мэб отстранилась. Сейчас она бы с удовольствием выпила чего-то покрепче сока. Что ж, тут достаточно выследить нарушителя по золотым искрам и изъять бутылку. Половина преподавателей так делает.

— Вы вольны спать, с кем пожелаете, леди, уж простите за откровенность, — по лицу Джермина видно было, что он наслаждается неловким, излишне откровенным разговором. — Но учтите, не всем по нраву, когда классы… смешиваются недолжным образом.

— О, — не сдержалась Мэб. — Тут и должный образ имеется?

— Знатная леди не должна раздвигать ноги перед чернью.

Мэб смерила Джермина долгим взглядом. О, как бы ей сейчас хотелось проклясть его, но от этого территория Университета сегодня была надежно защищена.

— Вы затеяли этот разговор, чтобы оскорбить меня, доктор?

— Предостеречь.

— Что ж, вы это сделали. Если вы еще раз заговорите со мной — на любую тему — я доложу в министерство о вашем недостойном поведении и неподобающем интересе. И следующий такой разговор я буду воспринимать как попытку домогательства. Хорошего вечера.

Мэб развернулась на каблуках, нырнула в сгущающиеся сумерки и почти сразу же наткнулась на россыпь золотых искр.

— Что у вас, Барклен?

Шестикурсник Королевского Колледжа привычно сделал невинное лицо и спрятал руки за спину. Но он по крайней мере не пытался хамить, как делал обычно Миро, поэтому Мэб решила действовать без лишнего шума.

— Барклен, вы знаете правила, — тихо сказала она. — Отдайте, и никто ничего не узнает.

Юноша вздохнул и протянул бутылку голлендернского виски. Очень кстати. Мэб отослала юношу прочь, открутила пробку и сделала щедрый глоток. Виски обожгло гортань и желудок. Мэб закашлялась.

— Пить вы не умеете, — печально констатировал Реджинальд.

Мэб обернулась, крепко держа бутылку за горлышко, и медленно провела взглядом от блестящих лаковых ботинок по брюкам со стрелками, черным как сажа, по белому жилету, сюртуку, шелковому галстуку и весьма изящному завершению ансамбля: в волосах Реджинальда торчали птичьи перья.

— И чей же вы Майский Король? — спросила Мэб ревниво.

— Трех чрезмерно влюбчивых первокурсниц и одной юной горожанки, — Реджинальд аккуратно вытащил перья, положил на ладонь и дунул. Их унесло порывом ветра. — На удачу. Дайте-ка мне это.

Он забрал у слабо сопротивляющейся Мэб бутылку, воровато огляделся и глотнул. Поморщился.

— Голлендерн. Не люблю.

— Да вы гурман, — хмыкнула Мэб. Легкое опьянение, вызванное слишком крепким напитком, прошло, и вернулась злость. — Верните. Хочу напиться.

— Нет уж! — с резким щелчком Реджинальд избавился от бутылки. — Веселитесь, леди Мэб, у нас впереди нелегкие деньки. Потанцуйте с кем-нибудь, вы ведь прекрасно танцуете.

— Благодарю, — поморщилась Мэб. — Натанцевалась. И получила уже свою порцию оскорбление от Джермина. Он знает про нас.