Дарья Иорданская - Во имя Абартона

— Я понимаю вашу тревогу, леди Дерован, — проговорил наконец доктор, делая паузы, словно бы тщательно подбирая слова. — Однако…

— Я иду с вами, — отрезала Мэб. — Выспаться я могу и в больничном корпусе. Да, я понимаю, что от меня не будет никакой помощи, однако — я иду с вами. Ясно?

Льюис поднял обе руки, словно защищаясь, и ухмыльнулся.

— Воля ваша, воля ваша, дорогая леди. Вам, к слову, капельница тоже не помешает.

В приемном покое больничного корпуса собралась огромная толпа из преподавателей и студентов. Они галдели, точно стая растревоженных птиц, жалуясь на слабость и головную боль, но никак не желали умерить шум. Мэб почти не сомневалась, что большую часть этих людей привело в больницу любопытство. Во всяком случае по словам доктора Льюиса, в чьем магическом даре она не сомневалась, возмущение магического поля было не настолько сильным, чтобы повредить кому-то по-настоящему серьезно. Мэб скорее всего ощутила его так ярко только из-за «Грез», о чем благоразумно умолчала.

Она позволила осмотреть себя двум аспирантам Льюиса — сам доктор занялся Реджинальдом — покорно выпила укрепляющую настойку и легла в постель. Жалюзи на окне были подняты, и видно было, как стремительно темнеет небо и на Абартон наваливается гроза. Магическая сила, вырвавшаяся из-за ритуала на волю, притянула мощную бурю, и слышны были уже раскаты грома. Черные тучи сослужили и добрую службу: никому из студентов и преподавателей не захотелось провести ночь в больнице, пропахшей лекарствами и дезинфектантом. К тому моменту, когда первые молнии засверкали над шпилями собора, уже стало тихо. Заглянула в палату медицинская сестра, заставила Мэб выпить еще полстакана горькой настойки, сетуя, что профессора совсем не щадят себя, а потом вышла, погасив свет. Мэб полежала немного, разглядывая полоску света, пробивающуюся из-под двери, потом поднялась и, набросив поверх больничной пижамы халат, выскользнула в коридор.

Кратковременная суматоха совсем улеглась, и абартонская университетская больница обрела свою привычную степенность. Дежурная медсестра вязала, устроившись на диванчике в холле. Где-то в лаборатории переговаривались засидевшиеся аспиранты из де Линси, у которых в сутках, очевидно, много больше часов, чем у нормальных людей.

Мэб постояла немного в тени, ощущая себя героиней шпионского романа, потому сообразила, насколько это глупо, и спокойным шагом подошла к доске, на которой отмечены были все пациенты. Реджинальд Эншо, палата четырнадцать.

— Леди Дерован!

Мэб обернулась. Дежурная медсестра — кажется, ее звали Сара, или Салли — неодобрительно покачала головой, разглядывая Мэб с головы до ног.

— Зачем вы встали, леди Дерован? Вам нужно отдохнуть, милочка!

— Я в полном порядке, — отрезала Мэб, поморщившись при этом «милочка». — Как профессор Эншо себя чувствует?

— Доктор Льюис прописал ему укрепляющее и покой, — отделалась медсестра дежурной фразой.

— Могу я взглянуть на него?

— Покой, леди Дерован, — покачала головой медсестра. — Вам он тоже не повредит.

Мэб негромко фыркнула. Что она, по мнению этой особы, собралась с Реджинальдом делать? Кросс бегать? Впрочем, свой резон, если вспомнить о чарах, тут был. Они затаились до поры, словно живое существо, напуганное выбросом магии, но рано или поздно должны были себя проявить этой ночью.

Мэб послушно вернулась в отведенную ей палату, полежала немного, сложив руки на груди и пытаясь заснуть. Потом поняла, что сделать этого не может. Она мучилась от чувства тревоги и абсурдных подозрений. Все казалось, что у Реджинальда дела плохи, а ей об этом попросту не рассказывают. Мэб вновь поднялась, выглянула в коридор и, убедившись, что в лаборатории тихо, а Салли/Сара клюет носом над своим вязанием, разулась и босиком пошла на поиски четырнадцатой палаты.

Самым неприятным в нынешнем его состоянии были две вещи: слабость и головная боль. Все прочее постепенно проходило. Укрепляющие настойки, прописанные Льюисом, были способны поднять и мертвого, да и сам доктор поделился, ворча, толикой своих сил. Он вообще ругал Реджинальда все полчаса, что проводил то, что назвал «операцией по лечению идиотизма». Ворчал, поучал, иногда доходил до оскорблений, а у Реджинальда не было сил даже на то, чтобы кивать согласно. Да, придурок. Да, кретин. Да, должен был развернуться и уйти, потому что вон Грев не имел никакого права переводить откат на своих подчиненных. Да, мог бы и сам его перенести. Отлежался бы неделю-другую, попил лекарства, и снова был как новенький.

На последнее Реджинальду было что возразить. Он не сомневался, что ректор попросту отказался бы проводить ритуал, не окажись поблизости мага. Нашел бы подходящее оправдание и отказался. Но язык во рту не ворочался, и потому Реджинальд молчал и вроде как молча соглашался со всем, что говорил ему Льюис. А потом провалился в темноту.

Теперь он пробудился и никак не мог заснуть обратно. Лежал, глядя в темноту, и пытался понять, сработал ли ритуал. Однако, силы его были на исходе, а лечебные настойки притупляли все чувства, и потому он словно парил в пустоте, грандиозной, пугающей, и не мог найти в этой пустоте ни небо, ни землю.

Скрипнула дверь. Реджинальд повернул голову, вяло любопытствуя, кого это принесло посреди ночи. Медицинская сестра с очередным лекарством?

— Реджи, ты спишь? — тихим, вкрадчивым голосом спросила Мэб.

— Привет, — отозвался Реджинальд и сам поразился тому, как жутко звучит его голос, надрывно и хрипло.

Мэб неслышно подошла к постели, присела на край и кончиками пальцев коснулась его лица. Глаза ее сверкнули в полумраке.

— Ну и зачем ты это сделал?

— А кто? — лаконично отозвался Реджинальд, совершенно неспособный сейчас связно выражать свои мысли. Тут определенно пригодилась бы мифическая телепатия.

— Пускай бы вон Грев сам разбирался, — мрачно отозвалась Мэб, а потом добавила жалобно. — Если бы я не потребовала от него…

Реджинальд сжал ее холодные пальцы.

— Брось.

— Реджи…

Мэб склонилась, и он ощутил теплое дыхание на своем лице. От нее пахло теми же укрепляющими настойками, а еще — грозой. Ее раскаты были все ближе и ближе, а деревья трещали под напором ветра. Слабость позволяла Реджинальду отрешиться, забыть на время о чарах и ощущать мир таким, какой он есть. Тепло, запах озона, шум бури, лекарства, шарканье шагов по коридору.

Мэб охнула и юркнула за кровать.

— Ты чего?

Дверь в палату приоткрылась, внутрь заглянула дежурная сестра с небольшой лампой, глянула на Реджинальда и скрылась. Комната вновь погрузилась в темноту. Мэб выбралась из-под кровати и снова села на край.

— Они меня выставят.