Коллектив авторов - Новые марсианские хроники

Он слушал Сирина.

Через две недели капитан Уильямс пришёл в марсианский город опять. Он долго бродил по пустынным улицам пока не наткнулся на марсианина. Огненный хоровод кружился вокруг марсианина. На лице марсианина была ритуальная маска из белого серебра, из прорезей которой смотрели безразличные золотые глаза, в которых медленно растворялся окружающий мир и огненные косматые шары, рождённые его собственным воображением.

— Кул фу,— произнёс капитан Уильяме традиционное марсианское приветствие.— Кул фу, дооминго!

Марсианин оставил своё странное занятие. Огненный хоровод погас, на белой маске из серебра проявились чёрные причудливые узоры, а в глазах марсианина засветился мимолётный интерес, как если бы песок пустыни или бесконечные воды канала заговорили с марсианином на его родном языке.

— Кул фу, магомат! — скрипуче сказал марсианин.

— Я ищу землянина, который оставался в этом городе,— сказал капитан Уильяме.— Ты не можешь мне помочь в поисках?

Марсианин подошёл ближе.

— Зачем он нужен тебе? — спросил марсианин.

— Он мой мунгу,— сказал капитан.

В глазах марсианина мелькнул непонятный огонёк.

— Пойдём,— скрипуче сказал марсианин.

Купер сидел на площади, украшенной причудливыми фонтанами, которые продолжали столетиями выбрасывать в воздух холодные голубые струи. Капельки воды, оторвавшиеся от струй, быстро застывали, превращаясь в маленькие шарики льда, которые с хрустальным звоном падали на мрамор площади, таяли на нём, падая через узкие решётки обратно в водостоки. Джонатан Купер был всё в том же десантном комбинезоне — груда высохших костей, обтянутых коричневой от морозов и ветра кожей. Джонатан Купер улыбался. Улыбка его белоснежных зубов выглядела жутковатым оскалом. Впавшие пустые глазницы были обращены к изящному минарету.

— Ты не знаешь, что случилось с ним? — спросил капитан Уильямс.

— Люди с Земли глупы,— сказал марсианин.— Глупы и самоуверенны. Ты знаешь, что он искал Сирина?

— Да,— сказал капитан, стараясь не смотреть на белый блеск зубов мёртвого человека.

— Он его нашёл,— сказал марсианин.— И Сирин спел ему. Тот, кто ищет Сирина, всегда ищет смерти. Найдя Сирина, ты слушаешь песню смерти. Ты будешь слушать её вечно.

— Я заберу его, чтобы похоронить,— сказал Уильямс.

Маска марсианина отрицательно качнулась.

— Не делай этого, магомат,— проскрипел марсианин.— Его нельзя трогать, он слушатель. Сирин прилетает, чтобы петь ему. Если ты заберёшь мунгу, Сирин станет искать его. И тогда его услышат многие, даже ещё не готовые к смерти. Оставь его, магомат. Он принадлежит Сирину.

Некоторое время капитан Уильямс стоял в нерешительности рядом со смеющимся трупом. Потом посмотрел на марсианина и согласно покачал головой.

Неторопливо они пошли прочь, оставив за собой нетерпеливого охотника, которому уже никогда не удастся расстаться со своей добычей. По крайней мере, он будет с ней, пока высохшая плоть его не рассыплется в коричневый прах, пока атомы его тела не станут достоянием пустынных ветров, с хриплыми стонами кружащихся над бурыми равнодушными песками, пока не возвестят трубы дня Страшного суда, не призовут на суд Божий людей и марсиан.

Услышавший Сирина однажды, будет слушать его вечно. На том всегда стояли и будут стоять марсианские пески, в которых живёт Сирин, на том стояло и будет стоять фиолетовое марсианское небо — вечная обитель равнодушных звёзд.

Сирин — птица печали. Он всегда поёт о том, что каждое существо тайно жаждет услышать.

Сирин разгадывает загадки, которые загадывает смерть.

Царицын, 3 июля 2002 года.

Город был красивым и удивительным, но это было самое последнее место на Марсе, где сейчас хотелось бы быть Биггсу.

Плевать ему было на белые набережные, протянувшиеся вдоль каналов с синей водой. Нет, в другой день он бы с удовольствием отправился с девочками на пикничок в место, подобное этому. Но сейчас, когда сломался вездеход и перед Биггсом замаячила перспектива заночевать в заброшенном марсианском городке, он приуныл, и острое лицо его стало тоскливым и желчным. Радости в подобной ночёвке и в самом деле не слишком много. Ночью в город могли прийти марсиане справлять свои непонятные обряды. Они терпеть не могли землян, глазеющих на их тайны. Могли прилететь красные драконы, которые появлялись всегда ночью и были похожи на языки пламени, оторвавшиеся от костра. Но в пустом городе можно спрятаться от драконов и марсиан, в пустом городе с ними легко играть в прятки, Биггс в лучшие дни не раз проделывал подобные фокусы. Не страшно играть в прятки с марсианами, если ты вооружён и всегда можешь отправиться восвояси. На этот раз ситуация была иной. Он остался без транспортного средства, и он был без оружия. Последнее особенно удручало. Без пистолета Биггс чувствовал себя беспомощным, как марсианская песчанка. Пистолет всегда вселял в него уверенность. Но и это не было самым страшным. Страшнее всего на Марсе ночной холод. Ночью на Марсе лучше сидеть в тепле со стаканом виски в руках, слушать рассказы товарищей и смотреть в окно, как в ночи проносятся стремительные тени. Смотреть и слушать, как звенит марсианская ночь.

Вечерело. Светлая фиолетовость марсианского неба начала стремительно густеть, словно искры костра, на небе высыпали звёзды, а Биггс ещё не нашёл пристанища на ночь. Помощь могла прийти только утром, а до утра надо было выживать самому. Капитан Уайлдер осторожный человек, он не станет напрасно рисковать. Особенно из-за него, из-за Биггса.

В просторном зале с причудливыми готическими окнами, украшенными разноцветными стёклами, было гулко и пусто. Биггс прошёлся по соседним комнатам, натащил из них ворох бумаг и развёл костёр. Неяркое и неровное пламя придало уверенности. Биггс сел на пол рядом с костром и следил за огнём, не забывая дать пламени немного еды. Такой костёр мало грел, но он не давал уснуть и внушал надежду на то, что утро наступит.

Пламя плясало на полу, извивалось полуобнажённой танцовщицей, змеино стелилось по полу, оставляя на белизне камня следы копоти. Оно умирало и возрождалось и снова едва не обращалось в искрящийся тлен, чтобы, накормленное досыта, вновь осветить причудливые потолки с цветными картинами на них, изображающие марсиан и их чуждую Биггсу жизнь. В который раз он задавал себе вопрос, что он, собственно, делает на Марсе? Зачем прилетел сюда? Разве мало было дел на Земле? Какого черта он пронёсся на сияющей ракете миллионы миль? Не для того ли, чтобы замёрзнуть в одиночестве в пустом гулком зале чужого мира, который никогда ему не станет своим?

Осталось три года. Через три года он вернётся домой, получит всё, что ему причиталось по контракту, и тогда уж оттянется всласть на морском побережье в объятиях знойных мексиканских красавиц, будет пить обжигающую текилу, требуя в баре лимонный сок и соль, а по утрам, когда не будет болеть голова, он будет плавать в океане. Да, он станет плавать в океане.