Коллектив авторов - Новые марсианские хроники

За день до отлёта позвонил Козлыблин:

— Ну че, козлы, блин! — заорал он.— На Марс попёрли?! К покойничкам?! Завидую!

— Почему к покойничкам? — удивился я.

— Да это я так. Тут недавно одну сеть взломал, а там игрушка чумовая, там убитых на Марс ссылают.

— Как это, «убитых ссылают»? И почему на Марс?

— А я откуда знаю?! Все геймеры — уроды. Ладно, прилетишь, расскажешь, чего там. А то я, честно, по-страшному завидую. С детства босоногого мечтал на Марсе побывать.

Мне даже неудобно стало. Мне-то совсем не хотелось никуда улетать. А человек, вот, хочет, а не может.

— О’кей,— говорю.— Расскажу.

⁂

Не буду описывать, как мы стартовали, замечу только, что не так страшен чёрт, как его малютка. Лично я в этот момент смотрел в записи последний выпуск «Новостей мира глазами свиньи» и даже похохатывал.

Странно, но факт: от Земли до Луны и от Луны до Марса лететь нам предстояло примерно одинаково — соответственно двадцать пять и двадцать восемь часов. Сам я мало понимаю в технике и могу только, как попутай, повторить то, что сказали мне более сведущие в этом люди: «К Луне вы полетите традиционным способом, а к Марсу — используя антигравитационный привод, что позволит на порядок увеличить скорость. Если бы вы и к Марсу летели по старинке, путь занял бы почти полгода».

…В полёте главным нашим развлечением было тестирование Смирнова на предмет его усиленных нейрочипом возможностей.

— Пятьсот тридцать три тысячи двести двадцать два умножить на двести пятьдесят шесть тысяч триста двадцать четыре! — орал я, судорожно набирая эти числа на калькуляторе. Но Смирнов всегда успевал первым:

— Сто тридцать шесть миллиардов шестьсот семьдесят семь миллионов пятьсот девяносто пять тысяч девятьсот двадцать восемь.

Или Чуч неожиданно швырял в стенку цветастый мяч, а Смирнов, и бровью не поведя, выставлял руку и ждал, когда тот, несколько раз рикошетом ударившись о перекрытия, ляжет прямёхонько ему на ладонь. Этот его чип моментально рассчитывал траекторию полёта мяча с поправкой на невесомость.

Лично я никогда не пошёл бы на такую операцию. Быстро считать?.. Музыканту это ни к чему. Что-то я не заметил, чтобы люди с вживлёнными чипами были умнее, добрее, талантливее или хотя бы счастливее других. Но — каждому своё…

Не буду тратить время и на рассказ о полете, и даже о концерте на Луне. Всё прошло достаточно удачно, если не считать, что было нам слегка скучновато, а меня на Луне к тому же ещё и тошнило всё время, так на меня подействовала пониженная гравитация. Что-то вроде морской болезни.

Говорят, что позднее это должно было пройти, но проверить у меня времени, слава Богу, не хватило.

Лунные учёные — классные ребята. Но толк в хорошей музыке из них знает человек десять, не больше. В основном народ тут прибивается по «костровым» песням под акустическую гитару. Они, конечно, нам были ужасно рады и приём устроили королевский, но музыка тут ни при чём, могли бы и вовсе не петь. Просто они там уже так достали друг друга, что готовы таскать на руках любого нового человека.

Короче, как и предрекал Петруччио, главные события произошли с нами на Марсе, сразу про них и буду рассказывать.

Итак, посадка произведена. Хотя лично мне показалось, что мы просто-напросто упали. Однако как раз это тут и называется «посадка». Нам дали часок отдышаться. В ушах звенело, и болела каждая косточка. Сила тяжести тут меньше, чем на Земле, но после Луны казалось, что нас заковали в свинцовые латы.

— Привыкнете, клоуны,— снисходительно махнул нам рукой капитан корабля, тусклый человечек, должность которого я определил только по форме.— Айда в автобус.

Во время полёта ни с капитаном, ни с другими членами команды мы не общались. В ходовой отсек мы, согласно подписке, заходить не имели права, а они к нам в пассажирский тоже ни разу не зашли. Вот какие нелюбопытные.

«Автобусом» оказался громадный вездеход на гусеничной тяге. Он со скрежетом и грохотом пристыковался к нашему шлюзовому модулю, потом минут десять с шипением и свистом между ним и кораблём устанавливался баланс давлений, затем, наконец, расползлась диафрагма, и из неё высунулась чья-то лысая голова с сизым шрамом посередине лба. Как будто тут тоже был когда-то нейрочип, но его выдрали щипцами.

— Привет, смертнички, хе-хе,— сказала голова и весело нам подмигнула,— добро пожаловать в ад!

Мило.

…Саунд-чек прошёл нормально. Залом нам служил огромный прозрачный купол-пузырь диаметром километров в десять. Нам объяснили, что сооружён этот ангар буквально только что, да чуть ли не специально для нас. То есть соорудили бы его так и так, ведь позднее тут будет возделываться хлебное поле. Но именно из-за нас срок сдвинули на два месяца раньше проектного, а уже на следующий день после концерта пол здесь начнут засыпать грунтом, насыщенным мутантными геобактериями. Эти твари способны превращать в землю и кислород не только пластик и отходы нефти, но даже стекло.

Я спросил у чекиста Смирнова, из какого материала сделан прозрачный купол, и тот, как ни в чём ни бывало, бросил:

— Искусственный алмаз.

Я только присвистнул. Сколько же на Марсе стоит хлеб, если для его выращивания возводят алмазный парник?!

Но Смирнов тут же меня «успокоил»:

— В здешних условиях выращивание искусственных алмазов обходится дешевле изготовления пластика.

Не успел я уточнить, в силу каких факторов, как Смирнов опередил меня:

— Это-то ладно, алмаз искусственный. Вы ещё увидите здесь унитазы из золота.

Вообще-то я уже видел, потому отозвался:

— Это, по-моему, позолота. Я ещё подумал: ну и вкусик у местных дизайнеров…

— Золото, золото. Вкус тут не при чём. Экономически оправдано и не ржавеет. Оно тут дешевле алюминия. Потому Марс и осваиваем, и колонию здесь держим. Плюс природный плутоний.

Небольшую сцену нам соорудили прямо по центру ангара. Мощность и качество фронта приятно удивили. Десяток колонок, выставленных вокруг сцены, легко прошибали помещение и заставили нас поломать голову: зачем сюда заброшена эта специфическая техника шоу-бизнеса, кому и для каких целей она могла здесь понадобиться? Но думали мы недолго, потому что всякие вопросы отступали на второй план перед величием открывшегося нашим глазам пейзажа. Он был просто потрясающим.

Мы знали, что температура сейчас по Цельсию снаружи — почти сто градусов ниже нуля, но поверить в это было трудно. Потому что марсианская пустыня, искрясь, сияла разноцветьем и была насквозь пронизана солнечными лучами. Всюду виднелись бесконечные леса «марсианских кораллов» или «марсианских сталактитов» — каменных подобий деревьев самых разнообразных расцветок и форм, в зависимости от состава примесей к их основной субстанции — кристаллическому аммиаку.