Петр Никонов - Враги Империи

— Самое время собирать урожай, — улыбнулся Гленард. — У нас в Кратхольме, наверное, тоже уже вовсю собирают. Короткое северное лето, увы, заканчивается.

— Приехали, — Гленард постучал по стене экипажа, и возница остановил коней. — Пойдемте, пройдемся, пообщаемся с жителями этого Серого кряжа.

Они вылезли наружу, с радостью подставляя лица теплому летнему солнцу.

— Боги в помощь, — Гленард подошел к рослому крестьянину, рубившему чурбаки на дрова у навеса большого дровяного склада.

— Доброго дня, ваша милость, — крестьянин прислонил топор к колоде и поклонился.

— Как тебя зовут, добрый человек?

— Гвинном кличут, ваша милость.

— А я Гленард. А скажи мне, Гвинн, где мне старосту деревни найти?

— Так он, известно где. В кабаке, значит.

— Так рано и уже в кабаке? — удивился Гленард. — В самый разгар жатвы?

— Ну, а где ему быть-то ж? Он же ж и есть кабатчик.

— А, ну тогда понятно. Кабак вон там, наверное?

— Ну, да, там вона, — крестьянин махнул рукой по направлению к другому краю деревни.

— Ну, спасибо тебе. А скажи мне, Гвинн, добрый человек, слышал я, что в округе волколак завелся. Правда ли это? Дюже интересно.

— А вам, это ж, зачем, ваша милость?

— Дык помочь вам хотим, — встрял Тарбен, — волколака вашего зарубить на хер и из шкуры евойной себе куртки пошить.

Гвинн молча смерил взглядом Тарбена сверху вниз, плюнул в сторону, развернулся и, взяв топор снова принялся рубить дрова.

— Эй, Гвинн? — позвал Гленард. Крестьянин полностью его проигнорировал.

Гленард пожал плечами и направился в сторону, где должен был находиться кабак. Тарбен и Галхар отправились вслед за ним, удивленно оглядываясь на Гвинна.

— А я волка не боюсь, я с волчонком подружусь, — пела маленькая девочка лет пяти-шести, плетущая венок из цветов и трав у палисадника одной из изб рядом с дорогой. — Волк хвостом махает, далеко шагает. А кто волка любит, знать беды не будет.

— Не боишься волков, значит? — Гленард, улыбнувшись, присел рядом с девочкой.

— Не-а. А чаво их бояться-то?

— Ну, как же, волки могут и съесть.

— Волки ядают только плохих людей, — очень серьезно сообщила девочка. — А ты разве плохой людь?

— Я хороший людь. А ты откуда про волков столько знаешь?

— Бабушка рассказывает.

— Неста, а ну иди домой! — из дома показалась сморщенная старушка в темной накидке поверх расшитой льняной рубахи.

Девочка вскочила и убежала куда-то за дом.

— Здравствуйте, бабушка, — Гленард встал и помахал рукой.

Старушка, не отвечая, скрылась в доме.

— Я смотрю, здесь любят гостей, — ядовито заметил Заноза.

— Я уже начинаю к этому привыкать, — Гленард пожал плечами и пошел дальше. — Чужаков в деревнях не любят, и разговаривать с ними не хотят.

— Обычно за таким дерьмовым гостеприимством скрывается не менее дерьмовая тайна, — философски сообщил Тарбен.

— В твоих словах есть истина, — согласился Гленард. — В Плотхавте с нами тоже никто общаться особенно не хотел, кроме тебя. И здесь, видимо, тоже не всё так просто. Ладно, пойдемте, пообщаемся со старостой. Ему так нас просто не прогнать, если не хочет баронский гнев на себе испытать.

В маленьком кабачке утром было пусто. Обычная обстановка для деревенской пивной: белые оштукатуренные стены, покрытые поблекшими рисунками трав и цветов, скрипучий деревянный пол, закопченный потолок с большими балками перекрытия, старые покосившиеся столы, отполированные до блеска крестьянскими задницами скамьи, запах угля, пива, жира и перегара. При этом довольно чистенько — девчушка лет двенадцати-тринадцати как раз подметала пол. Пожилой бородатый мужчина, сидящий за стойкой, слишком худой для кабатчика, к удивлению Гленарда, читал книгу.

— Добро пожаловать, ваша милость, — увидев вошедшего богато одетого Гленарда, кабатчик радостно вскочил. Его улыбка немного притухла, когда он рассмотрел бьергмеса и варха, вошедших следом.

— И тебе доброго дня, хозяин, — Гленард подошел к стойке.

— Изволите пива? Или завтрак?

— Изволю поговорить со старостой деревни.

— Так это ж я, — хозяин поклонился. — Меня зовут Дилвин. Что будет угодно господам?

— Я барон Гленард ан Кратхольм. Это мои друзья — Тарбен и Галхар. Мы из Тайной Стражи, прибыли по просьбе барона Охравна.

— Тайные? — кабатчик немного удивился, но отнесся к информации совершенно спокойно. — Конечно, для барона всё, что угодно. Чем же наша деревенька привлекла внимание Тайной Стражи? Заговоров у нас нет, люди добрые, послушные, верные Империи. Вот сейчас как раз урожай собираем. Барону и Богам, что положено, отдадим. Мятежей отродясь здесь не было, да и мятежников не привечаем.

— Зато, говорят, что у вас оборотни завелись, — Гленард прошелся по залу и сел за стол. Староста Дилвин последовал за ним и сел напротив. — Людей убивают, девушек. Барон беспокоится, посылал гарнизонных на помощь. Они ничего не нашли, но люди пропадают по-прежнему.

— Разные сказки ходят, ваша милость. Только всё это глупости и темные страхи. Мало ли страшилок придумывается ночами? Ночь темна и полна ужаса, особенно для тех, кто поглупее.

— А ты, стало быть, в сказки не веришь, Дилвин?

— Не верю, ваша милость.

— И люди у вас не пропадают?

— Ну, как… — Дилвин замялся. — Пропадают. Но в деревнях всегда что-то случается. Девчонка в лес забежала, ее волки или медведи погрызли. Кто-то в болоте утонул. Кто-то просто заблудился. А люди и придумывают всякое… Сказки, легенды, страшилки про оборотней, ведьм, волколаков, покойников, леших и прочую нечисть.

— Ну, расскажи мне о сказках-то. Люблю местные легенды послушать.

— Плохой я рассказчик, ваша милость. Ежели хотите про волколаков послушать, идите лучше к Элайне.

— Это еще кто?

— Травница она. Местные считают ведьмой, но по мне, так она просто врачеватильница-самоучка. Живет на отшибе, на опушке леса, там, налево по дороге километра полтора. Муж у нее лесоруб, вот и живут почти что в лесу. Она такие сказки любит, может, и вам расскажет.

— А ты, Дилвин, не из местных? — поинтересовался Гленард. — Твоя речь не деревенская, да и книги ты читаешь.

— Из местных, — Дилвин усмехнулся. — Только я в юности из деревни ушел, поругался с деревенскими из-за девки. Пошел в Слотсквен, вступил в армию, подучился. Потом гарнизон, один, другой, сержантом стал. Потом война, вызвался на юг. Ну, там меня быстро ранили, едва жив остался. Вернулся в Слотсквен, уволился на гражданку через год, чай уже не мальчиком был, да и дочка уже появилась к тому моменту. Думал, что делать? В Слотсквене места себе не нашел, решил вернуться в деревню. Открыл вот этот кабак. Сначала местные относились настороженно, потом потеплели, всё же свой. А потом, в разгар очередного бурного празднования, избрали меня старостой. Неисповедимы пути судьбы человеческой, ваша милость.