Карен Стрит - Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище [litres]

– Осторожно! – прошептал Дюпен. – Боюсь, в доме незваный гость.

С этими словами он устремился в гостиную, а я, все еще квелый спросонья, свернул в кухню, дабы хоть чем-то вооружиться. Огонь давно угас, и в кухне не было видно ни зги. По памяти отыскав кочергу, я прижался спиною к стене, выжидая, пока глаза не приспособятся к темноте. Не прошло и минуты, как в коридоре замерцал огонек, и я крепче стиснул в руке оружие. В дверях появился Дюпен. В левой руке он держал свою трость с головой кобры, в правой – зажженную керосиновую лампу. Не успел я и слова сказать, как он тремя быстрыми шагами вошел в кухню и прыгнул вперед, яростно взмахнув тростью. Я еще плотнее прижался к стене: к ногам моим рухнул какой-то человек, а Дюпен пригвоздил его тростью к полу.

– Не двигаться, – прорычал он.

– Не буду, сэр, – прохныкал незнакомец. – Я не двигаюсь, сэр.

Дюпен еще раз ткнул его тростью. Незваный гость вскрикнул от боли. Я, прислонив кочергу к стене, поспешил зажечь пару восковых свечей и лампу на каминной полке. В неярком свете сделалось видно, что наш противник – всего лишь мальчишка лет двенадцати-тринадцати, рослый для своих лет, но жестоко истощенный недоеданием, с бледным веснушчатым лицом в обрамлении копны рыжих кудрей.

– Веревку, – попросил Дюпен.

Углядев под рукою пучок розмарина, подвешенный Мадди к потолочной балке, я без раздумий сдернул его: бечевки должно было хватить. Пока я вязал мальчишке руки за спиной, Дюпен обыскал нашего пленника. Оружия не нашел, зато обнаружил при нем обычные инструменты взломщика – ломик-«фомку», с десяток отмычек, нож, а кроме того – свернутый клочок бумаги. Развернув бумагу, Дюпен показал ее мне. На листке было небрежно нацарапано: «И. М.». Мы швырнули мальчишку в кресло, и в переплясе теней, сотворенных пламенем свечи, страх на его лице сделался очевиднее прежнего.

– Кто тебя послал? – спросил Дюпен.

– Никто! Моя семья, сэр… Нам на еду не хватает. А тут есть один, который скупает ценные вещи – картины, книги и все такое.

Голос мальчишки ломался – возможно, от страха, возможно, в силу юного возраста, а может, и по обеим этим причинам разом.

При одной мысли об интересе преступного братства к нашим скромным пожиткам из горла вырвался горький смех.

– Будешь упорствовать во лжи, мы приведем ночного стражника, а тот препроводит тебя прямиком в тюрьму, и я лично присмотрю, чтоб ты не увидел свободы еще много лет, – сымпровизировал я.

Возможно, воображение взяло надо мною верх, однако мальчишка словно бы встретил перспективу тюремной жизни не с откровенным страхом – скорее с тихой обреченностью. Вполне возможно, он уже побывал в тюрьме, либо в Олд Блокли, городской богадельне, ушедшей от тюрьмы не так уж и далеко. То был мрачный комплекс строений – работный дом, сиротский приют, госпиталь и приют для умалишенных, голодным зверем припавший к земле на западном берегу Скулкилла, к югу от процветающего центра города. Когда мне случалось бывать неподалеку, зловещий вид этих зданий неизменно вселял в меня дурное расположение духа – ведь я-то знал, сколь просто угодить в подобное место. Не сможешь найти достаточно работы, накопишь долгов, и Олд Блокли предъявит свои права даже на самого трудолюбивого…

– Сознавайся, кто заплатил тебе и что ты искал, – продолжал Дюпен.

Как ни пытался мальчишка принять храбрый вид, стоило ему перевести взгляд с меня на Дюпена, лицо его обмякло от страха, нижняя губа затряслась. Мне сделалось его жаль, но я беспощадно прогнал эти чувства прочь – сострадание к вору, пусть даже его толкнула к сему ремеслу нищета родителей, а то и вовсе сиротство, не принесло бы мисс Лоддиджс ничего хорошего.

– Мы отпустим тебя безнаказанным, если расскажешь нам все, что нужно, – сказал я. – К тому же и деньги, заплаченные нанявшим тебя негодяем, сможешь оставить себе.

– Мне не платили никаких денег! – запротестовал мальчишка.

– Твой наниматель не узнает, что ты рассказал обо всем нам, – раздался за нашими спинами голос Сисси. – Как тебя зовут, милый?

Мы дружно повернулись к дверям. Там, на пороге, прижавшись плечом к плечу, стояли Сисси и Мадди в шерстяных халатах и ночных чепцах. Обе держали в руках по свече, а Мадди, сверх этого, вооружилась своею тростью и весьма яростным взглядом.

– Билли Суини, мэм. Билли меня звать.

– И кто же заставил тебя нарушать закон, Билли? – мягко спросила Сисси.

Очевидно, ее доброта сокрушила решимость мальчишки покрывать разбойника, подстрекнувшего его залезть к нам в дом.

– Один человек из Хеллтауна, что выпивает в «Русалке». Я должен принести ему книжку, дневник. Он сказал: я узнаю ее по кожаному переплету, по буквам на уголке да по картинкам с птицами.

Дюпен показал ему клочок бумаги.

– По этим буквам?

Мальчишка кивнул.

– Что еще говорил тебе наниматель? – спросил Дюпен.

– Если отыщу дневник, заплатит вдвое против обещанного за то, чтобы забраться в дом. А если кому расскажу, он меня прикончит.

При последних словах мальчишка зажмурился, точно в его сердце уже вонзился кинжал.

– Хочешь заслужить свободу, помоги нам, – посоветовал Дюпен. – А нанимателю просто скажешь, что никакого дневника не нашел.

Мальчишка упрямо стиснул зубы и умолк, стараясь не встречаться с Дюпеном взглядом.

– Подумай: ну, какой тебе прок продолжать помогать преступнику? – рассудительно сказала Сисси. – Быть может, он тебе и вовсе ничего не заплатит, ведь у воров ни чести, ни совести нет.

– А он и не вор! – выпалил мальчишка. – Он мне сказал, что вор – человек, живущий в этом доме. Это он-де украл книжку у одной леди, что с ним дружна.

Мы с Дюпеном переглянулись. Несомненно, вторжение в мой дом было затеяно похитителем мисс Лоддиджс!

– Ты видел эту леди? – спросил я.

Мальчишка отрицательно покачал головой. Дюпен беспокойно переступил с ноги на ногу: его терпение явно подходило к концу.

– Дело ясное: от этого подлеца нам больше не узнать ничего такого, о чем мы не догадаемся сами. По-моему, остается только одно… – Выйдя в прихожую, он вернулся со своим пальто, шарфом и шляпой. – Отведешь меня в таверну, где должен встретиться с нанимателем.

– Но уже за полночь, – возразила Сисси.

– Согласно моему опыту, притоны воров и обманщиков нечасто бывают закрыты, – сказал Дюпен.

Его ремарка только усилила тревогу на лицах жены и ее матери.

– Минутку, я только оденусь, – сказал я Дюпену.

– Эдди, не стоит ли взять с собой кого-нибудь из ночной стражи? – обеспокоенно предложила теща.

– Это лишит нас всяких надежд на успех, – возразил Дюпен. – Уверяю, мадам, нам не грозит ничего дурного.

С этими словами он взмахнул тростью и ловко перебросил ее из руки в руку. Мадди слегка нахмурилась, но без возражений вручила мне свою трость. Сию примитивную, буколическую вещицу, ничуть не похожую на Дюпенову трость черного дерева, увенчанную головой кобры с рубиновыми глазками, элегантный аксессуар с потайным клинком внутри, она брала с собой, отправляясь бродить по лесу. Однако, оценив ее тяжесть – особенно массивность набалдашника, вырезанного из корневища – я понял, что тещина трость вправду сослужит мне добрую службу, буде в «Русалке» дойдет до беды, и взглянул на тещу с немало возросшим уважением.