Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана [СИ]

Заслышав шорох в коридоре, Ник встрепенулся и даже привстал, — наконец‑то! Томас, чертов неженка, ну где тебя носило…

— Справа! — звонко выкрикнула Эмма.

Никлас вздрогнул, отшатнулся от ящиков и только потому спасся, когда на площадку выскочил здоровенный громила и сразу выстрелил — направо — в сторону охотника за головами.

Пуля с грохотом впилась в деревянный ящик над ухом Ника, щедро осыпав его пылью. Охотник за головами тут же выстрелил в ответ и громила, получив пулю в грудь, повалился назад — под ноги своим товарищам.

Никлас, не раздумывая, развернулся, и кинулся в темноту, рванув с места как заяц, спугнутый охотничьей сворой. Вслед ему загремели выстрелы, но в трюме было слишком темно. Пули решетили ящики над головой Никласа, со звоном высекали искры из железного пандуса под ногами, но ни одна так и не попала в цель.

Добравшись до конца баррикады, Никлас юркнул за ящик, высунул из‑за угла руку и выстрелил в ответ — раз, другой. В ответ донесся крик боли — первый из побежавших следом бандитов получил пулю. Погоня тут же прекратилась и в трюме вновь загремели выстрелы.

Никлас, экономя патроны, бросился по пандусу вглубь трюма, стараясь бежать так, чтобы между ним и бандитами оставалась баррикада из ящиков. Вслед ему неслись выстрелы и проклятья. Они не могли заглушить пронзительные крики Эммы, но Ник не мог разобрать — что она говорит. Ему было не до этого.

Последним рывком он одолел открытый участок до следующей груды ящиков, споткнулся об самый маленький, и с грохотом влетел в мягкую и пыльную стену мешков. Выстрелы уже стихли, но Никлас, тяжело дыша, извернулся, ползком выбрался из груды рассыпавшихся мешков и укрылся за большим деревянным щитом. Крики и проклятия тоже утихли, и Никлас, выглянув из своего нового убежища, осторожно выставил перед собой маленький пистолет. Они идут за ним? Крадутся в темноте, стараясь не шуметь, чтобы внезапно атаковать?

Оглушительный железный лязг прокатился по трюму и Никлас понял — нет. Не крадутся. Вскочив на ноги, он всмотрелся в темноту, пытаясь рассмотреть светлое пятно распахнутой двери… Его не было. Бандиты, освободив свою предводительницу, покинули трюм и захлопнули за собой дверь. В наступившей тишине, Никлас отчетливо услышал скрежет железных засовов, запирающих круглую дверь, и обречено опустил пистолет. Вот и все.

С тоской Никлас оглядел свою тюрьму — огромный трюм, ящик с артефактом, и два еле тлеющих фонаря, чей свет лишь чуть рассеивал темноту, обнажая десяток свертков, разбросанных по полу.

Сунув пистолет в карман, Никлас нерешительно оглянулся на запертую дверь, а потом двинулся к ближайшей лестнице, ведущей на дно трюма.

Взрывчатка. Вот чем следует заняться в первую очередь. Здесь и сейчас он сделает все, что может, а остальное… Остальное сейчас зависит от Маккензи.

Молодой матрос, чьего имени Томас так и не успел узнать, оказался на редкость шустрым. То ли страх придал ему дополнительных сил, то ли он родился таким прытким, в любом случае, времени зря он не терял — скакал по трапам и деревянным настилам не хуже зайца. Маккензи оставалось только мчаться за своим провожатым, стараясь не потерять из вида его белую матросскую шапочку.

Сначала они спустились с крыльев мостика на прогулочную палубу, затем нырнули в какой‑то длинный коридор, заканчивающийся узким трапом, и тут Томас окончательно потерялся. Он изучал чертежи Левиафана, но запомнить все хитросплетения палуб и переходов было невозможно. Теперь он надеялся только на то, что его проводник знает, что делает.

Паренек распахнул узкую дверь, пробежался через пустую и темную комнату с накрытыми и сервированными столами, и пулей вылетел в большой коридор. Томас, мчавшийся следом, успел лишь краем глаза заметить, что в коридоре толпится десяток человек в белоснежной форме стюардов, прежде чем провожатый снова нырнул в какую‑то дыру.

Миновав пару узких проходов, Томас и его провожатый очутились в огромном коридоре, выстеленном пушистыми коврами и украшенном бронзовыми электрическими светильниками. Здесь было людно — в коридоре толпились пассажиры, встревоженные взрывом и запахом гари, начинавшим расползаться по коридорам.

Толпа из нескольких десятков человек не стала препятствием для шустрого матроса — он проскользнул сквозь нее словно угорь, а Томас, столкнувшись со степенным джентльменом с тростью, обронил котелок, и, выкрикивая на ходу извинения, продолжил свой путь.

Это столкновение стало искрой, запалившей пламя паники. Над толпой взвился пронзительный женский визг, ему ответил низкий утробный рев ребенка, и толпа мгновенно пришла в движение. Няни с детьми, молодые леди в длинных платьях, джентльмены в смокингах и сюртуках — все они одновременно двинулись с места, пытаясь выбраться из коридора на прогулочные палубы. Томас, очутившийся в самом центре этой враз обезумевшей людской реки, тут же потерял из вида своего провожатого. Пассажиры первого класса, как обезумевшее стадо, рванулись к выходу, навстречу Томасу. Ученого, пытавшегося идти навстречу толпе, отнесло в сторону, к стене. Пожилая матрона наступила ему на ногу, высокий джентльмен в черном сюртуке больно пихнул локтем в бок. Замешкавшийся Томас отступил к стене, уворачиваясь от молодой няни в скромном платье, несшей на руках младенца, споткнулся о чью‑то ногу и чуть не упал.

Разъярившись, он отпихнул усатого громилу, напиравшего на него слева, и изо всех сил подпрыгнул, поднявшись над толпой. Прыжок принес свои плоды — молоденький матрос, притертый к стене в десятке метров от Томаса, увидел ученого и успел махнуть рукой.

Приземлившись, Маккензи выставил перед собой локти и решительно двинулся против течения людской реки, пытаясь пробиться к провожатому. Это оказалось чертовски сложно, но Том старался держаться стены и, в конце концов, добрел до матроса, приплясывающего от нетерпения рядом с крохотной полукруглой дверью, не слишком похожей на шикарные двери кают первого класса.

— Сюда, — крикнул паренек, хватая Томаса за рукав и подтаскивая к себе. — За мной!

Распахнув узкую дверь, матрос нырнул в темноту, и Маккензи, увернувшись от очередного пассажира, несшегося по коридору, бросился следом.

За дверью скрывалась узкая лестница с железными перилами — настоящий морской трап, стоявший почти вертикально. Провожатый Томаса лихо съехал по нему вниз, едва касаясь руками отполированных поручней, а Маккензи чуть не свернул себе шею, пытаясь повторить этот трюк. С грохотом сверзившись на пол узкого, как нора кролика, коридора, ученый застонал от боли в отбитых пятках, но все же поднялся и заковылял следом за провожатым.