Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана [СИ]

Никлас еще раз внимательно осмотрел зал, и на этот раз заметил того, кого искал. За дальним столиком, крохотным, как поднос официантки в Сити, сидел одинокий старик, заросшей седой щетиной. Печально опустив голову, он рассматривал тарелку с бурым месивом, что стояла меж его сухих и мозолистых рук. Райт никогда не видел старика Брауна, но тотчас узнал его по описанию.

Подойдя ближе, Никлас вытащил трехногий табурет из‑под соседнего столика, и сел напротив старика едва–едва втиснув колени под крохотный стол. Старый взломщик медленно поднял голову и уставился на гостя пустыми глазами, выцветшими настолько, что казались бесцветными. Худое лицо его было обветренно, а щетина, покрывавшая щеки, была разной длины, словно ее когда‑то стригли кусками. От Брауна разило дешевым бренди и аптекарскими порошками от кашля.

— Что? — тихо спросил старик сухими потрескавшимися губами.

— Ты, это, старик Браун? — осведомился Никлас, сосредоточено сопя, и стреляя глазами по сторонам, словно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Допустим, — медленно отозвался взломщик, поднимая со стола ложку и запуская ее в бурое месиво, оказавшееся вареными овощами.

— Это, дело есть, — шепнул Никлас. — Надо открыть один замочек.

— Не интересуюсь, — сухо ответил Браун и, зачерпнув овощей, отправил ложку в рот.

Охотник задумчиво глянул на старика, бессмысленно пялившегося в тарелку. Кажется, дело будет сложнее, чем казалось. Неужели старик курит опиум?

— Хорошее дело, слышь, — произнес, наконец, Райт. — Все по честному. По закону.

— По закону? — Браун перестал жевать, но выражение его лица не изменилось. — Это как?

— Хозяин мой, слышь, значит, ключи от сейфа потерял, — прошептал Никлас, наклоняясь ближе к старику. — Открыть хочет и ключик новый сделать.

— Глупо, — отозвался старик, запуская ложку в тарелку. — Пусть в слесарню идет.

— Быстро надо, стало быть, — отозвался Ник. — И без лишнего шума. В прошлый раз, значится, когда по пьяни потерял ключи, слесаря ему, слышь, разворотили весь ящик, пришлось новый покупать. А жена ему и говорит… уф…

Райт замялся, отвел взгляд, словно сболтнул что‑то лишнее, и вытаращился на соседний столик.

— Врешь, — равнодушно произнес Браун. — Говори как есть, или проваливай, пока я Резака не позвал.

— Ты это, старина, не спеши, — отозвался Никлас, осматривая зал. — Есть заковырка, да. Надо ключ новый сделать, чтоб, значит, никто больше из семейных туда больше не лазил. Наследство делят, понимаешь, нет?

Браун облизал гнутую железную ложку, давным–давно потемневшую, положил ее рядом с тарелкой.

— Чей дом? — спросил он.

— Профессора, значит, Макгрегора, — отозвался Ник, решив, что сейчас врать не стоит.

— Помер он, — отозвался Браун, прожигая взглядом посетителя. — Профессор то. Представился.

— Верняк, — отозвался Никлас, бросая быстрый взгляд на дальний столик. — Профессор помер, а племянница осталась. И еще, возможно, наследники слетятся скоро на горяченькое.

— Племянница? — взломщик задумчиво коснулся пожелтевшим пальцем края тарелки. — Она, что ли, твой хозяин?

— Ай, не она, — шепнул Никлас. — Управляющий там есть, хмырь столетний, я, значится, ему помогаю. А он всей душой к племяннице, хорошая девка, все по правильному, по закону наследница. А бумаги в ящике то, и надо достать сегодня — завтра, потому как сильно надо.

— Наследница, — пробормотал старик. — А от кого, говоришь, ты пришел то, умник?

— Есть дружок у меня один, — помявшись признался Ник. — Топтали раньше Бангалор вместе. А как звать его, так не про то сказ.

— Ладно, — немного помолчав, произнес старый взломщик. — Коли дело чистое, можно и помочь леди. Загляни на днях. Скажешь ему, сколько денег управляющий дает и какой замочек.

— Ох, старина, слышь, — Ник замялся. — Не шарю я в замках. Ящик Честерский, старый. Денег — десятку точно стрясешь, а там как пойдет. И все, главное, по честному, ага? Сами зовут, сами просят, понимаешь?

— Чего ж не понять, — так же равнодушно отозвался взломщик, — хорошее дело. Зайди, оставлю для тебя весточку, когда меня ждать.

— А может сразу, эта, завтра? — робко осведомился Райт. — К дому туда сюда…

— Может, и завтра, — не стал отпираться Браун. — Как пойдет.

— А, — протянул охотник. — Хочешь пошарить, не шпик ли? Твое право, дед.

— Вот и превосходно, — заключил Браун.

Ник, внимательно рассматривавший тарелку старика, нахмурил брови, словно задумал. На самом деле, он уже понял, что сделал ошибку, обратившись к старому взломщику. Питер, пожалуй, слегка преувеличил бедственное положение Брауна и его способности. Остекленевший взгляд, грязная одежда — все это для вида. Старый взломщик ничуть не потерял сноровки. Этот старый ублюдок уже прикидывал, как обчистить дом покойного профессора, воспользовавшись тем, что в нем осталась племянница да старый управляющий. Сам не пойдет, нет. Вернее пойдет, сделает работу, а потом расскажет, кому нужно, что да как внутри дома. Плохо. Очень плохо. Но самое плохое то, что его наживка не сработала. Никлас не зря назвал настоящие имена профессора и его племянницы. Хотел посмотреть — не слышал ли их раньше старик Браун, не дрогнет ли, не задаст ли вопрос. Быть может, кто‑то уже интересовался Макгрегором раньше? Нет. Не слышал раньше этого имени старик Браун. Не сработала наживка.

— С делами все, — сказал Никлас, кося глазом в зал. — А как тут, старина, с пивом, например?

Браун взглянул на гостя, все так же безразлично, равнодушно, словно тот был мелкой букашкой, случайно залетевшей в зал.

— Ступай с миром, человече, — наконец сказал он. — Не по карману тебе местное пивко.

Никлас собрался уж пожаловаться старику на тяжелую жизнь, да, пожалуй, попробовать еще что‑нибудь выудить из деда, но не успел. Краем глаза он увидел, как из‑за дальнего столика поднялся высокий человек в черном котелке и плаще–крылатке. В полутьме зала Райт никогда не увидел бы его лицо, но человек наклонился над столом, чтобы сказать что‑то на прощанье. Свет едва тлевшей свечи озарил худое усатое лицо наемного убийцы, преследовавшего Томаса Маккензи уже два дня.

— Не по карману, значится, — протянул Никлас, стараясь не смотреть в сторону Жука. — Ну, раз не по карману, бывай тогда, старина.

Райт очень медленно, сопя, поднялся из‑за столика, вернул на место табурет, — и все ради того, что бы Жук, наконец, двинулся к выходу. К радости бывшего сержанта он направился к обычной двери, а не к входу, ведущему в подземелье. Никлас выпрямился, почесал щеку, и, не оглядываясь, побрел к лестнице, следом за убийцей. За это время Жук успел подойти к выходу и перекинуться парой слов с Резаком. Охотник замедлил шаг, словно блуждая в темноте. Но когда убийца исчез на лестнице, ведущей в верхний зал, пошел быстрее.