Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана [СИ]

— Эмма! — воскликнул Томас при виде пропавшей девушки. — Боже мой, как вы сумели забраться в эту дыру!

Племянница профессора порывисто поднялась с табурета, шагнула вперед и, улыбаясь, коснулась длинными пальцами протянутой руки ученого.

— О, все было очень просто, — сказала она, — я уже бывала в Гаражах Блума, тут у меня есть пара знакомых. И я очень рада видеть вас.

Никлас, с хмурым видом осматривающий хлипкое убежище студиозов, обернулся к девушке, и его взгляд смягчился.

— Очень рад вас видеть, мэм, — сказал он. — Зря вы так рисковали.

— Ну что вы, Ник. Никакой опасности. И я тоже очень рада вас видеть! Как чудесно, что вы смогли разобраться в моем шифре.

Девушка протянула руку и по–приятельски крепко сжала плечо охотника за головами. Маккензи, заметивший этот жест, заметно помрачнел, но вслух ничего не сказал.

— Ах, что это я, — бросила Эмма. — Садитесь же скорей, садитесь. Здесь есть пиво, сыр и хлеб. Если хотите — угощайтесь.

— Спасибо, мисс Эмма, — произнес Никлас, опускаясь на край жесткого топчана. — Но, наверно, сейчас не до еды. Нам нужно кое‑что обсудить.

— О, да, — воскликнула племянница Макгрегора. — Очень много всего. Томас, садитесь, вот табурет.

Никлас поерзал на топчане, подался вперед, и полностью открыл заслонку фонаря, стоявшего в центре стола. Это был обычный Бычий Глаз, заправлявшийся рапсовым маслом и все еще весьма популярный благодаря своей дешевизне. Этот экземпляр явно оставил позади свои лучшие годы — ржавчина с него так и сыпалась, а старый фитиль отчаянно коптил. Проведя испачканной рукой по коленке, Никлас бросил взгляд на своих друзей. Эмма быстро перебирала какие‑то бумаги на столе, а Томас не отрывал от нее восторженного взгляда. Тяжело вздохнув, охотник за головами понял, что сегодня именно ему придется послужить в чине гласа разума.

— Итак, — сухо сказал он, опираясь локтями о стол. — За последние сутки случилось весьма много событий. В основном — чертовски неприятных и тревожных. Думаю, нам надо обсудить эти события и подумать над тем, что делать дальше.

— Несомненно, — поддержал друга Том, — нам нужно все обсудить. Эмма, почему вы покинули дом Макгрегоров? Что‑то случилось?

— Мне показалось, что за домом следят, — медленно ответила девушка, не отрывая взгляда от бумаг. — Я нашла очень интересные записи, и мне показалось, что лучше их сохранить, ведь это настоящий…

— Подождите, — как можно мягче произнес Ник, — все бумаги потом. Эмма, послушайте нас. Нам с Томом кажется, что вам необходимо покинуть Лонбург и как можно скорее вернуться домой.

— Что? — воскликнула Эмма, вскинув голову так, что ее рыжие кудри рассыпались по плечам. — Вы, надеюсь, шутите, мистер охотник?

— Увы, — вмешался Маккензи, — Никлас прав. В городе становится слишком опасно.

— Так, — сказала Эмма, бросив строгий взгляд на ученого. — Хватит. Хватит делать из меня барышню из пансиона. Я, к вашему сведению, прошла курс обучения в двух Колледжах, битком набитых пьяными и развращенными студиозами всех мастей. Я вожу паромобиль и участвую в гонках Братства Блума. Уже больше пяти лет я живу самостоятельной жизнью, и способна позаботиться о себе сама.

Маккензи, получив суровую отповедь, смешался, опустил взгляд, и забормотал извинения, но Никласа столь порывистое выступление не смутило.

— Есть большая разница, — наставительно сказал он. — Между пьяными студиозами и наемными убийцами. Дело становится все горячее, мисс Эмма. Боюсь, мы попали в очень неприятную историю.

— И вы немедленно мне ее поведаете, — сурово отозвалась девушка, скрещивая руки на груди. — Ни слова больше не скажу, пока вы мне не расскажете, что такого особенного случилось прошлой ночью.

Никлас замешкался, решая, что именно следует рассказать молодой леди о вчерашних событиях, и тогда слово взял Томас.

Уставившись в стол, он сухо описал свои ночные приключения. Надо было отдать должное Маккензи — рассказ вышел быстрым, точным, и без лишних эмоций. Привычка читать лекции, видимо, сыграла в этом свою роль. Никлас, вслушиваясь в слова друга, лишь кивал головой, когда находил подтверждения своим подозрениям.

— Полиция? — воскликнула Эмма, когда Томас закончил свой рассказ. — Подождите, как звали того инспектора, подписавшего приказ о вашем переводе?

— Старший инспектор Ллойд, — мрачно отозвался Маккензи. — Из центрального управления полиции.

— Поразительно, — медленно произнесла Эмма. — Ах, вы же не знаете! Я была у поверенного профессора Макгрегора. Он мне рассказал, что на таком поспешном захоронении дяди настаивала полиция. А именно — старший инспектор Ллойд.

Томас резко выпрямился, словно его стукнули по спине и с недоверием воззрился на девушку, а Никлас лишь снова кивнул.

— Увы, — сказал он. — Мои подозрения оправдались. Вынужден признать, я совершил в своих рассуждениях ошибку.

— Какую ошибку? — настойчиво спросила Эмма. — Какие подозрения?

— Всю неразбериху с расследованием смерти вашего дяди я, исходя из предыдущего опыта, списал на тупоголовость нашей полиции, — медленно произнес охотник за головами. — Полицейские часто демонстрируют полное отсутствие простого здравого смысла и желания работать. Я думал, что подобное случилось и в этот раз. Я ошибался. Дело вовсе не в глупости полицейских.

— А в чем? — спросила Эмма. — Ник, не томите, что происходит?

— Дело в том, что полиция покрывает убийцу, — веско уронил охотник. — Убийство вашего дяди никто и не собирался расследовать по–настоящему. Полиция лишь заметала следы, выполняя распоряжения какого‑то высокого чина.

— Не может быть, — потрясенно прошептала Эмма, отстранясь от стола. — Но я сама говорила с инспектором и полицейскими, они не могли все так… нагло лгать!

— Увы, — произнес Никлас. — Рядовые исполнители просто не знают, что происходит и следуют приказам. Они пешки в чужой игре.

— Не все, — сказал Томас, потирая запястья, ее хранившие след от веревок. — Кое‑кто знает о происходящем.

— Невероятно! — воскликнула Эмма, потирая раскрасневшиеся щеки. — Невозможно! Но это, к сожалению, многое объясняет.

— Это еще не все, — мрачно произнес Маккензи, — послушайте еще историю Никласа.

Эмма обратила пылающий взгляд на охотника за головами, и тот, нехотя и весьма скупо поведал о своих ночных приключениях. Он, как мог, сократил ее, чтобы не шокировать молодую леди картинами убийств, но все равно, рассказ вышел неприглядным.

— Кошмар, — произнесла Эмма, — это просто чудовищно. Что же это такое получается? Мой дядя был убит таинственным злодеем, что использует в своих целях государственные службы и полицию?

— Думаю, все намного хуже, — как можно мягче произнес Никлас не желая пугать девушку и без того выглядевшую весьма испуганной. — Полагаю, речь идет не только о вашем дяде.