Роберт Беннет - Город клинков

Который час? 19:00 уже есть. А Сигню нет.

Она вытаскивает папку и принимается перебирать листы, которые нашла в комнате Чудри. Перед ней – портрет Валлайши Тинадеши. Интересно, в какой могиле она лежит здесь, в чужой земле?

– Почему вы читаете о Тинадеши? – говорит кто-то над ее плечом.

– А?

А вот и Сигню – дрейлингка стоит над ней с планшетом под мышкой. Серый шарф повязан на шее, а в руках – хрупкая фарфоровая чашечка с черным, как чернила, кофе.

– Ах, это… Ну… Чудри о ней читала.

– Чудри наверняка хотела пополнить свои знания об этих землях, – говорит Сигню, присаживаясь. – Но я не ожидала, что ее интересы настолько широки. Тинадеши пропала… сколько? Пятьдесят лет тому назад?

– Шестьдесят с чем-то.

– Что ж, об этом я могла с ней поговорить. Знаете, Тинадеши была моим детским кумиром. Великий инженер. И у нас с ней имелось кое-что общее…

– И что же?

– Нам обеим пришлось прозябать в Вуртьястане, разве нет? – Лицо ее на мгновение озаряет улыбка, затем она смотрит на часы – сложную и хитро устроенную штуку. – У нас есть чуть больше пятидесяти минут. Что вы хотели обсудить со мной, генерал?

– Что ж, теперь у меня есть кое-что новенькое. Тема эта… щекотливая.

– Насколько щекотливая?

– Насколько возможно.

И Мулагеш начинает пересказывать то, о чем говорил Бисвал, но Сигню, как она и предполагала, быстро прерывает ее.

– Бомба? – ужасается она.

Мулагеш поднимает руку – подождите, мол, и дожевывает печенье.

– Ну, если смотреть на вещи реалистично, то несколько бомб.

– Несколько бомб?

– Пятнадцать фунтов взрывчатки… Рванет так рванет. Но логичнее распределить взрывчатку между несколькими закладками. Или использовать понемножку – там подорвать, сям подорвать, пока мы не измотаемся вконец.

Сигню в ужасе вскакивает на ноги:

– Вы… вы это серьезно?

– Абсолютно серьезно. Бисвал требует, чтобы вы обеспечили охрану объектов.

– Требует! – шипит Сигню. – Как мило и вежливо с его стороны!

– Сядьте. И успокойтесь. Я сейчас скажу кое-что, что может вас успокоить, но… я могу быть уверена, что вы отнесетесь к этой угрозе с абсолютной серьезностью?

– А я что, несерьезно отношусь? – орет дрейлингка. Да уж, в таких растрепанных чувствах Турин Сигню еще не видела. Гавань – ее детище, и вот ей угрожает опасность.

– Садитесь, – резко говорит Мулагеш. – Я закончу, и вы сможете пообщаться с вашим замом по безопасности. Но я хочу, чтобы вы сначала меня выслушали.

Сигню садится. Лицо у нее красное от гнева.

– Давайте посмотрим, когда все это случилось, – невозмутимо говорит Мулагеш. – Полтора года назад на поезд нападают. Предшественник Бисвала проводит операцию по поиску бандитов и в ходе нее прощается с жизнью. А теперь, буквально на днях, мы обнаруживаем, что возвращенная на склад взрывчатка – кукла, а настоящая находится непонятно где.

– И что? – спрашивает Сигню.

– А то, что тот, кто получил эту взрывчатку, так и не пустил ее в дело за полтора года, – говорит Мулагеш. – Что очень странно. Если уж красть, то надо использовать украденное, пока хозяин не хватился. А если долго ждать, то хозяин примется за расследование, и тогда добычу вообще невозможно будет использовать. Собственно, этим мы и занимаемся.

Сигню закуривает.

– И что?

– А то, что что-то не складывается. Это не ситуация из серии «усыпи бдительность врага». Мы месяцами ничего не подозревали, а они ничего не предпринимали. Я смотрю на это, и сдается мне, что эта взрывчатка – не в руках мятежников. Во всяком случае, сейчас. Племена ведь сражаются друг с другом не первый месяц, так?

– Естественно.

– Значит, вы хотите сказать, что больше чем за год мятежники не нашли применения пятнадцати фунтам мощной взрывчатки? Не пустили ее в ход против врага?

– Похоже, вы правы.

– И вообще, зачем им нападать на гавань? – продолжает Мулагеш. – Уже сейчас идет нешуточная борьба за деньги, которые вы, ЮДК, и местные получите, если порт заработает. Вы же ничем не задели горные племена, правда?

И тут Сигню ведет себя очень интересным образом. Она не делает ничего. Не поджимает губы, не заламывает бровь, даже зрачки не шевелятся. Даже дыхания не видно.

Наконец она глубоко затягивается сигаретой и говорит:

– Ну это просто смешно.

– Естественно, – и Мулагеш рассматривает ее. Сигню встречается с ней взглядом: холодные голубые глаза за завесой дыма даже не смаргивают. – Поэтому обсудите вопрос с безопасниками. Вам немедленно надо приняться за дело. А когда закончите, поговорим дальше. Нам есть о чем побеседовать.

– Неужели?

Сигню морщит нос, глядя, как Мулагеш запихивает в рот половину копченого рыбного филе.

– Мне невероятно сложно было убедить вас пообщаться, – говорит Мулагеш. – Так что я так просто вас не отпущу.

Сначала Мулагеш боится, что Сигню не вернется. И тут ее трудно в чем-то винить: обеспечение безопасности – серьезная проблема. Но, к облегчению Турин, Сигню приходит ровно тогда, когда Мулагеш заканчивает есть.

– Итак, – говорит Сигню. – И о чем же вы хотели со мной побеседовать?

Мулагеш вытирает рот салфеткой.

– О Вуртье.

– Что?

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне о Вуртье.

– Вуртье? Но почему?

Она открывает папку и пододвигает ее Сигню.

– Потому что вот это вот было нарисовано на стенах комнаты Чудри. Я не художник, но… Вы теперь можете оценить ее состояние.

Сигню перебирает рисунки с весьма тревожным видом:

– Значит, она… она нарисовала это на стенах?

– Да, – подтверждает Мулагеш.

– Что ж… Я говорила, что она была какой-то странной. А вообще, раньше за это и арестовать могли. До того, как Комайд стала премьер-министром.

– Но теперь вы можете обсуждать это, – отвечает Мулагеш. – И вы вуртьястанка. В каком-то смысле. Ну так что? Давайте побеседуем?

Не отводя глаз от рисунков, Сигню вынимает из пачки сигарету, зажигает спичку и прикуривает. Движения ее плавны и давно отработаны.

– Хм. Ну ладно. Интересно, что вы это сейчас мне принесли. Похоже, мисс Чудри общалась с бо́льшим числом моих сотрудников, чем я думала. Один из наших топографов, прочитав мою ориентировку, пришел ко мне. Она говорила с ним, была очень мила, хотя он не знал, кто она. Я даже допускаю, что он немного влюбился. Впрочем, она из агентов министерства, а значит, была умелым манипулятором.

Мулагеш мрачно вздыхает – да уж, тут Сигню попала в самую точку.

– Так или иначе, но она расспрашивала моих людей на предмет геоморфологических характеристик берега. Я это уже вам говорила. И я не знаю почему, но она обсуждала это с топографом.

– И?

– Чудри сказала, что разыскивает какое-то захоронение. Или то, что от него осталось, малейший знак того, что эта могила существует. Топограф, разумеется, ничего о захоронении не знал. А я знаю.