Лев Гурский - Корвус Коракс

Собирая рюкзак, я раздумывал над словами про «осмотр окрестностей», а когда вернулся на кухню, застал Фишера за необычным занятием. С потолка спустилась вниз толстая вертикальная труба. По бокам у нее имелись две рукоятки, похожие на мотоциклетный руль, а Вилли Максович, пересев с обычного стула на вертящуюся табуретку, припал к окулярам.

– Это перископ? – почтительно спросил я. Такое устройство я видел только на картинках.

– Он самый, – подтвердил старик, не отрываясь от трубы. – Купил по объявлению в газете, за смешные деньги. Маркировку продавец затер, но я-то сразу понял, что эти орлы раздербанили одну из списанных подлодок «К-21». Ну и ладно, пусть еще послужит. Я удлинил тубус, усилил электропривод, и в целом вышло неплохо… А теперь не отвлекай меня секунд сто двадцать.

Еще две минуты Вилли Максович молча и сосредоточенно вертел руль то вправо, то влево и сам крутился на табуретке вместе с ним. Наконец он оторвался от окуляров и сказал:

– Вроде бы вокруг чисто, можем выходить. Садись сюда, полюбуйся природой.

Я занял место Фишера и вместе с табуреткой сделал полный круг. Сперва я увидел реку, затем густые лесные заросли, а дальше мне открылась большая плоская равнина, покрытая редкой травой, и узкая пыльная дорога, тянущаяся по равнине почти от самого горизонта.

– Посмотри на дорогу, – услышал я голос Вилли Максовича. – Видишь на дальнем плане синюю букашку? Нет? Поворачивай левее, еще левее. Вот! Нашел? Мимо нас скоро проедут молдаване из строительной бригады Волобуева. Если поторопимся, успеем перехватить «газель» на повороте. Я их знаю. Эти добрые люди будут рады подвезти нас хоть до центра Москвы…

Так и произошло – четверть часа спустя. Фишер даже не стал специально «голосовать». Шофер синей «газели» с белой надписью «МОСОБЛСТРОЙ» сам остановил машину, едва заметил нас двоих на обочине. Из кабины нам приглашающе замахала рука, а из окон салона – несколько рук. Еще минут пять салон и кабина оживленно препирались о том, с кем поедет Фишер: и там, и там желали, чтобы только с ними. Хотя Волобуев и его молдавская бригада, судя по тону, не слишком ладили между собой, к Вилли Максовичу все относились подчеркнуто трепетно. В итоге нас таки усадили в салон, где было просторнее. По дороге старик уважительно добавлял к именам строителей румынское «домнул» – то есть «господин», – а они его называли мастером.

За полтора часа пути мы узнали практически все одинцовские новости. Главным событием вчерашнего дня, естественно, оказалась попытка вооруженных бандюганов ограбить жилой дом в Улитине. Налетчиков, как утверждалось, было ровно десять. Половина погибла в перестрелке с полицией, остальные попробовали уйти от погони вплавь. Дальше версии расходились. Домнулу Мирче, например, было доподлинно известно, что всех пятерых легко выловили из воды и арестовали. Домнул Лучиан, напротив, слышал, что беглецы отстреливались от полиции до последнего патрона и, уже раненые, утонули в Жуковке. А бригадир Волобуев, просунув голову в салон, непререкаемым тоном объявил подчиненным, что нечего тут пугать людей, повторять бабьи сплетни и заниматься дезинформацией: никакого налета вчера не было и полиции не было тоже, а просто местная пожарная команда производила ночные учения…

По просьбе Фишера нас высадили в квартале от киоска Кругликова. После того как мы простились со строителями и «газель» поехала дальше, я первым делом спросил у старика:

– Почему они звали вас мастером?

– А, ерунда, – небрежно отмахнулся Вилли Максович. – Работы на полчаса и риск почти нулевой, но они теперь почему-то думают, что я их спас… Это пустяки, забудь. Есть вещи поинтереснее – скажем, народные версии вчерашних событий. Тебе какая больше нравится?

– Никакая, – пробурчал я.

– А мне про то, что налетчики сражались и утонули, – признался Фишер. – Романтично. Прямо легенда о крейсере «Варяг». Но ты ведь слышал, что сказал Иван Ильич Волобуев? Ничего не было. Точка. Зуб даю, такой будет официальная версия. Раз никого не поймали и отчитаться нечем, поднимать шум не станут. Перевезут покойника из домашней морозилки в холодильник морга – и ни гугу. Зачем баламутить народ слухами об убийстве кремлевского чиновника? Зачем напоминать лишний раз о том, что государственные чиновники тоже смертны? Тем более на фоне предстоящего визита в Россию нашего нового друга – польского президента Дудони…

– Значит, полицейские не будут нас искать? – обрадовался я.

– Отчего же? Будут, – разбил мои надежды Фишер. – Одно другому не мешает. Просто мы у них еще не подозреваемые в чем-нибудь, а свидетели чего-нибудь. Ориентировки на нас, думаю, уже готовы, но портретов наших на стендах «Их разыскивают» пока не ожидается… Не куксись, деточка, это еще хороший вариант. Иначе нам с тобой пришлось бы менять внешность. Мне это сделать – пара пустяков. Распущу свою седую гриву, надену очки – и готово, геометрия головы изменится. А вот тебя бы, наверное, пришлось брить наголо… Ну, теперь полегчало? Идем!

Мы спрятали рюкзак с Корвусом в киоске Кругликова и отправились в офис «Би-Лайма» на Воздвиженке. Не доходя квартала до черно-желтого здания, Вилли Максович велел мне ждать и в одиночку отправился, как он сказал, делать рекогносцировку. Вскоре вернулся со словами:

– Снаружи никаких признаков засады. Но дебилы непредсказуемы, и нас, возможно, ожидают внутри. Поэтому первым вхожу я, а ты держись у меня за спиной и готовься дать деру в случае чего. В помещении ты мне только помешаешь, я справлюсь один. Если вдруг у этого Грибова свербит в одном месте и он хочет нарваться на неприятности, он их получит…

Однако «этот Грибов» нарываться не стал: должно быть, он хорошо запомнил птичью клетку у себя на голове и ствол «ТТ» у самого носа. Поэтому в офисе не было никого, кроме детинушки Артема. При виде нас с Фишером он суетливо вскочил, взмахнул руками и воскликнул: «Сейчас, сейчас!». Бросившись к сейфу, он достал оттуда опечатанную металлическую капсулу.

Печать была старой и нетронутой – все по правилам. Артем Грибов даже не стал требовать, чтобы я вытащил вложение, а капсулу вернул. Замахал руками: дескать, нет-нет, что вы, не надо, оставьте себе! Грибова сегодня как подменили: любезен, почтителен, услужлив, ни тени наглости – воистину лучший работник месяца, лауреат конкурса «Безопасная связь». Я подумал, что таким его сделал страх перед Вилли Максовичем. Оказалось – нет, не только.

Получив мою подпись-закорючку в журнале выдач, Грибов робко обратился к Фишеру:

– Извините, пожалуйста, за мое недостойное поведение в прошлый раз. Вы еще мягко со мной обошлись – за что отдельное спасибо… Уже когда вы ушли, я узнал вас. Можно автограф?