Лев Гурский - Корвус Коракс

Жадов сказал: «Я не историк, я простой юрист. Прямые улики на процессе вообще большая редкость. Лучше давайте подумаем про косвенные. Кроме этих карт, есть что-нибудь еще? Оглянитесь по сторонам – что вы видите? Я вот замечаю, как наши вожди резко развернулись лицом к Польше. Раньше цедили через губу, а теперь прямо вась-вась. К визиту их президента так готовятся, словно Мессию ждут». – «Насчет Мессии ты хватил через край, – возразила Кася. – Но, думаю, так католики ждут папу римского. По супермаркетам даже видно. Недавно еще польские яблоки были под запретом, а теперь их везде навалом». – «И режиссеру этому, Златогорову, шьют теперь дело из-за Ивана Сусанина», – добавил Вальков. «И с памятником Минину – Пожарскому творится какая-то фигня», – вовремя вспомнил я газетную новость. «А еще улицу Богдана Хмельницкого, параллельную нашей, на днях переименовали в улицу Марины Мнишек, – сказал Доскин. – И мне говорила сестра, она в одиннадцатом, что из программы по литературе пропало даже упоминание о Шевченко, зато добавили Пшибышевского и Кржижановского». Верховцев замотал головой: «Неубедительно, Коль… Вот если бы запретили “Тараса Бульбу” Гоголя, другое дело». «У меня, между прочим, жена преподает в школе, – сказал Наждачный. – “Тараса Бульбу” пока не запретили, но велено изучать ее по-другому. Помню, когда я был школьником, Тарас считался положительным, а Андрий отрицательным, но теперь наоборот». – «Тенденция, однако, – хмыкнул Фишер. – В тридцать девятом в СССР тоже программу в школе меняли. Уже в сентябре убрали еврея Гейне и прибавили два часа нордическому Шиллеру. А еще раньше, накануне войны, в Москве переименовали улицу Шопена в улицу Вагнера».

«Можно мне тоже сказать? – подал голос тезка. Он взял с пола клетку с Корвусом и перенес обратно на стол. – У нас в шестом классе по истории проходят Средние века, всяких там французских и английских королей. Мы пока еще не дошли до Риббентропа». – «Завер-ряю р-рейхсминистр-ра Р-риббентр-ропа…» – вклинился в разговор ворон со своей фонограммой. «Да погоди ты, птица! – Кеша торопливо просунул руку в клетку и заткнул Корвуса новой горстью орешков. – Я, короче, в истории прошлого века не секу. Но про сегодняшнюю мне рассказывает Леля, когда она не на танке. Она мне постоянно говорит, что сейчас на самом верху много воруют». – «Наверху, Кеша, всегда много воруют», – усмехнулся Наждачный. «Но не так, Наж… то есть Андрей Антонович, как раньше! В последние месяцы оборзели – совсем ничего и никого не боятся. Вот Леля и говорит: воруют так, как будто впереди война, которая им все спишет…»

Повисла пауза. Тревожное слово «война» грозовой тучей сгустилось над нашими головами. Только что она была далеко, за исторической завесой, и вдруг очутилась совсем рядом – рукой подать. Молчание, готовое затянуться, прервал научный консультант. «Я чуть-чуть знаю польского президента Дудоню, – сказал Витольд. – Он похож на нашего Пронина. У него, как сейчас говорят, тоже чердак сносит и немерено понтов, и хочется великих дел для поднятия рейтинга. Оба желали бы отметить президентский срок каким-нибудь громким деянием. Едва ли идею распила Украины придумал сам Дудоня. Но от заманчивого предложения большого брата он, конечно, не отказался». – «И поэтому оба чувака вот-вот заключат друг друга в объятья, – продолжил Наждачный. – Встретятся два одиночества, блин…» Фишер взял со стола новую карту и поднес к глазам, чтобы изучить мелкий шрифт. «Датирована 31 августа, – озабоченно произнес он. – Сейчас май. Значит, все должно случиться в ближайшие три месяца. Я даже в общих чертах представляю, как будет: на границе начнутся военные маневры, потом объявят о провокациях с той стороны… И так далее». – «Плагиат, – вздохнул Витольд. – Плод ленивого ума. Зачем придумывать, когда можно взять и просто подправить уже готовый план “Вайс”?»

Вальков поднялся с места. В своем мушкетерском наряде он был похож на слегка похудевшего Портоса. «Андрюха, надо действовать! – решительно сказал он Наждачному. – Все остальные проекты побоку, сосредоточимся на главном. У нас есть ворон, протокол и карты: обнародуем, пока не поздно. Главное – проорать пораньше и погромче, чтобы услышали. Мы поднакопили четыреста свободных носителей, озвучим нашу версию в летучем блоге и завтра же выпустим. Одновременно запускаем мобильные флеш-труппы – по шести районам Москвы. Пока их не свинтят, успеем дать хотя бы три-четыре представления». – «Завтра? – переспросила Кася. – Марк, ты забыл про заложницу? Пока Лина у пионеров, ничего обнародовать нельзя». – «Это уж без вариантов, – согласно кивнул Наждачный. – Пункт первый – выручить девушку». – «Украдем ее!» – вскинулся Доскин. «Что значит “украдем”? – Наждачный погрозил пальцем. – Не наш метод, Николай, мы не жулики и не воры. Это они ее украли. А мы, наоборот, ее вернем!..»

Дальше начались приготовления к завтрашней операции, которую Наждачный-Нельсон, сверившись с книжкой про адмирала, сразу назвал «Трафальгар». После чего сильно понизил себя в должности с полководца до помощника полководца и передал руководство предстоящим блицкригом Фишеру – как человеку с богатым боевым опытом. Вилли Максович отнекиваться не стал и взялся за работу. Выяснилось, что вчерне план операции он придумал еще полчаса назад и уже кое-что набросал. Теперь штабной триумвират – Наждачный, Вальков и Доскин – должен был втиснуть этот гордый замысел в рамки реальных хозяйственных возможностей «НКО Реконструктор». Озаботив своих помощников стратегией, старик занялся тактикой.

Прежде всего Вилли Максович объявил, что младший курсант Иннокентий Савочкин в десанте не участвует, так как назначен главным хранителем особо ценного носителя. (Кеша надулся и возгордился одновременно, подчинился приказу и засел за ремонт дверцы клетки, чтобы теперь уж Корвус не смог улизнуть.) Приказом номер два волонтерский молодняк до восемнадцати был переведен в резерв и мобилизован следить за безопасностью лагеря на время десанта. Оставшихся Фишер разделил на две группы: тех, кто пониже ростом, передал в подчинение Мите Верховцеву, поставив задачу готовить к полету «Проньку» с «Михеем»: проверять рули, оснастку и перекрашивать в бело-синий цвет, чтобы было похоже на почтовые дирижабли. Тех волонтеров, кто повыше ростом, старик собрал в штабной палатке и устроил собеседование. Несколько человек признались, что никогда не летали и боятся высоты, получили устную благодарность за честность, после чего тоже были переброшены в группу покраски дирижаблей. Прочим же Вилли Максович объявил, что грядущая кампания не станет легкой прогулкой, но у десантников будет несколько преимуществ: пионерчики, назначив обмен, нападения не опасаются. Они думают, что нас всего двое, и знают, что в полицию мы не обратимся. «Чего они не ожидают? – спросил Фишер и сам же ответил: – Что мы явимся не одни и что сможем их перепугать. А посему нас будет много и мы будем стр-р-рашные». Произнеся эти загадочные слова, Вилли Максович попросил Жадова и Касю отвести толпу волонтеров к костюмерным шатрам, а сам задержался еще на пару минут, чтобы определить задание мне, Витольду и пришедшему сюда Бурову.