Евгения Никифорова - Изображая зло. Книга 1

— Заткнись.

— Я не хотел этого… правда, не хотел. Неизвестные…

— Заткнись! — оборвала его Виктория, подходя всё ближе. — Я вырву твой язык прежде, чем успеешь сбежать к хозяевам. Давай, беги… пади ниц и целуй их костлявые руки. Моли об убежище, оно тебе пригодится.

Сен-Жермен краем глаза отметил, что отступать ему было некуда — позади возвышалась стена.

— Виктория, — неожиданно сухо и жёстко произнёс он. — Ещё шаг, и я вынужден буду защищаться.

Бесполезно. Она находилась в том состоянии, в каком озлобившаяся, затравленная собака вонзает клыки в горло мучителя. Нападение свершилось быстро: за пару секунд алхимик сократил расстояние и выбил у Виктории кинжал. Резким ударом, оставляя на скуле шрам, женщина отбросила противника, но тот сумел устоять и, извернувшись, дал ей сапогом под дых, а затем, воспользовавшись моментом, впился в шею. Оскалившись, Виктория прицелилась в глазное яблоко; чтобы не лишиться зрения, Сен-Жермен с силой отшвырнул её. Пролетев несколько метров, Виктория приземлилась головой о стену. Падение вывело её из реальности: всё погрузилось в туман. Ощутив на языке склизкую жижу, алхимик сплюнул, вытер губы и подобрал с пола дагу. Остро наточенное лезвие жаждало новой плоти. Шаг за шагом Сен-Жермен приближался к неподвижному телу женщины. но стоило ему наклониться, как она распахнула глаза и перехватила его руку с дерзко блестевшим кинжалом. Сен-Жермен снова схватил Викторию за горло. Кончик даги медленно, но верно опускался на её грудь.

Внезапно показавшийся из-за спины Мелькарт осколком плиты рассёк затылок. Сен-Жермен сразу ослабил хватку и повалился; зрачки закатились, веки сомкнулись.

Виктория жадно глотнула воздух, но радость освобождения была недолгой. Мальчик выглядел жутко. И, похоже, он не совсем понимал, что творилось вокруг. Мелькарт покачнулся, обессиленный после собственного же захоронения. Но упасть не успел, Виктория вскочила и обняла его.

Как давно женщине хотелось это сделать, пусть и при других обстоятельствах, почувствовать запах его кожи и тепло, которые свидетельствовали только об одном — он ещё жив. Всё остальное отступило на задний план, исчезло. Мелькарт обхватил фрау Морреаф за талию, вначале неуверенно, словно проверяя, не сном ли обернётся его мечта, затем крепко, не желая терять, упускать, отдавать… пальцы Виктории нежно вплелись в его волосы, а губы дотронулись до прохладной щеки. Погружённый в себя, Мелькарт заметил, что его била дрожь лишь после того, как Виктория сорвала пальто и накинула ему на плечи, пряча своего драгоценного мальчика под плотную ткань. теплее не стало, однако этот жест почему-то даровал уверенность, что он защитится от всех опасностей.

Взгляд Виктории изменился, когда она посмотрела на потерявшего сознание алхимика. Сен-Жермен ничком лежал на мраморных плитах, готовый к любой участи, какую предпишут.

Сотню лет назад Рейга так же не мог подняться, и ему перерезали вены. Одно это зарождало жуткое желание мстить. С непроницаемым выражением лица фрау Морреаф подняла кинжал и огладила лезвие.

— Ч-ч-что вы намерены делать? — сбивчиво спросил Мелькарт. Он решил, будто Виктория всерьёз собирается отрезать бессмертному голову, как и обещала несколько минут назад. Но она вдруг вложила дагу в руку ученика.

— Это твоё.

— В-вы оставите его так? — Мелькарт кивнул в сторону Сен-Жермена.

— Придётся. Жизни многих людей зависят от его слова.

— А-а… к-кто это?

— Иллюминат. Лидер ордена.

Виктория поймала ошеломлённый взгляд и горько вздохнула.

— В этом мире мы одни, Мелькарт. И что бы ни случилось, никогда не верь тому, кто убеждает тебя в преданности: за ложные клятвы ответа не несут.

— Этот человек… он предал вас?

— Он убил моего сына.

Тот промолчал, не зная, стоит ли что-то говорить. Утешения женщина всё равно не ждала. Единственное, в чём она твёрдо была убеждена — в чувствах к своему живому, требующему внимания ученику и в том, что он в ней нуждался.

— Мы уедем, — отозвалась она мгновением спустя. — Уедем очень далеко.

— То есть сбежим?

Как и всегда, Мелькарт умел отличать главное.

— Прости. Какое-то время нам придётся скрываться.

— Если это необходимо.

— Поверь.

Дорога из склепа показалась длиннее, чем вовнутрь. Виктория взяла мальчика за руку. Она боялась, что Мелькарт поскользнётся на ступенях. В темноте трудно было что-либо разобрать, а идти приходилось быстро из опасения, что им помешают. Мелькарт беспомощно кутался в чужое пальто, которое почти не согревало: организм бессмертной меньше поддавался холоду, чем его собственный.

Свет вечернего солнца неприятно резанул глаза. На секунду Мелькарт ослеп, а после увидел распростёртого на полу Азраила. Мужчина лежал подле заплесневелой статуи Мадонны; на его белом лице застыла болезненная мука, а выбившиеся из ленты волосы пропитались кровью.

— Он умер от яда роланга.

Мелькарт поднял взгляд на Викторию, отчаянно желая понять, как она отнесётся к тому, что ему удалось погубить бессмертное существо.

— Того самого духа, что мы призвали тогда в Тибете…

— Ты всё это время носил с собой яд?

— Я… я хотел иметь при себе оружие.

«Оно предназначалось вовсе не вам, нет», — готовилось слететь с языка, однако фрау Морреаф вновь сумела удивить мальчика, когда послала одобрительную улыбку.

— Всё верно. Нужно использовать любой шанс.

— Но Калиостро был вашим личным врагом. Я не имел права…

— Ты знаешь, почему он похитил тебя?

«Плохой вопрос». Ощутив на себе пронизывающий взгляд женщины, Мелькарт стушевался: в воспоминаниях пронеслись обрывки бесед с профессором, то, с какой настойчивостью он уверял в необходимости добыть Жезл, его рассказы о Тоте Гермесе. « Вы считаете себя лучше других… Я редко ошибаюсь. Ваш трактат неполноценен именно потому, что его автор до сих пор не уверен, кем является: животным, достигшим пика эволюции, или богом, пока не взобравшимся на Олимп. Вы чувствуете своё превосходство над родом человеческим, это ощущается в каждой строке! И кто как не вы осознаёт всю ценность наследия Атлантов! Я не зря вас выбрал… Чего вы ждёте от жизни? Славы археолога, прекрасного историка и учёного? Нет, всё это есть и у людей попроще. Вы достойны большего. Вы способны на большее. Жезл — это не артефакт для лабораторных исследований, о нет… Это ключ к преддверию политики. Власти ».

— Да, — казалось, прошла вечность, прежде чем Мелькарт дал ответ.

— Когда ты впервые его увидел?

— На той конференции в Лондоне. Я пригласил вас, но вы не пришли.

— Да, меня подстрелили. Теперь понятно, почему это случилось. От одного ренегата Феникс узнал, что я собираюсь посетить университет, вот и пошёл на грубость.