Марк Шейдон - Проклятие Звёздного Тигра. Том I [СИ]

— Почему ты на него сердишься, Лэй?

— Если он засунул нас к чужим людям, как вещи на хранение? — Лэйси сузила глаза. — Почему бы мне сердиться, действительно… У меня такое ощущение, будто мною кто-то управлял. Тогда, на балконе. Я вдруг захотела оказаться от дома подальше, и немедленно. Словно мне приказывали: беги!

— Но этот «кто-то», если он существует, спас тебя, — рассудительно заметила Джис.

— А их почему он не спас? Может, он и не хотел, чтобы они спаслись? Кто был мишенью? И вообще, я сама хочу в университет — или так хочет он?

— И всё-таки пойдёшь туда? — сдержанно спросила Джиссиана, терзая вьюнок.

— Во-первых, — медленно заговорила Лэйси, — возможно, тот внутренний голос был мой собственный, мой Потенциал. Во-вторых, если он чужой, мне стоит до поры до времени делать, что он велит. Будто я в его власти. Я же не знаю, какую гадость он устроит, если я не послушаюсь. А в-третьих, я хочу стать сенсом, Джис. Чтобы никто больше не сумел подчинить меня или взорвать мой дом. Никто. Никогда.

Джиссиана куталась в плед, глядя на неё исподлобья.

— Ты говорила, все маги злые, — тихо напомнила она. — А волшебная сила отравляет души.

— Мою не отравит. Мне надо уметь защищаться, и всё. — Она поправила сбившуюся ленту на волосах сестрёнки. — И ещё разобраться с теми любителями фейерверков. Врагов я прощать не собираюсь.

— Понятно. — Джис кивнула с таким видом, словно ей было понятно далеко не всё. После короткой паузы она спросила: — А если он правда наш отец… и знал что-то про взрыв? Он тогда тоже твой враг?

— Да, — сказала Лаиса, пожимая плечами. — Конечно.

На рассвете они оставили Заросли, а вскоре и город. К счастью, синтов на дорогах хватало: пешие странствия были весьма популярным видом спорта среди людей всех возрастов и профессий, и далеко не каждый из них мог бы добыть себе пропитание в пути иным способом, чем заказать еду в автомате.

Впрочем, думала Лэйси, она не пропала бы и без синтов. Восхитительные две недели свободы, когда она сбежала из дому год назад, оставили ей (помимо шумного скандала с родителями) набор навыков бывалого «походника»: выбирать одежду в дорогу, укладывать рюкзак, находить съедобные растения и стрелять. Последнее ей особенно нравилось, и выучилась она на удивление быстро; однако ей никогда не случалось брать в руки оружие опаснее парализатора-«сони», и даже его она ни разу не применяла против живого существа, будь то животное или человек. Приобретать ли оружие, она долго колебалась; но всё-таки решилась, хотя покупка съела львиную долю их наличности. Охотиться на симпатичных беззащитных зверюшек она, конечно, не станет, но парализатор и без охоты может пригодиться: среди любителей туризма встречались особи самых разных наклонностей, а Джис совсем маленькая, а она — слишком красивая. Лэйси ненавидела бессилие. Крохотная «соня», единственное оружие, которое ей могли продать без кредитки и специального разрешения, приятной тяжестью постукивала её по бедру.

Из-за «сони» пришлось сэкономить на одежде: купили только удобную, прочную обувь, а остальное взяли у цветочников в обмен на Лаисино платье, наряд принцессы Дозвёздного средневековья. Остаток денег ушёл на фляги, рюкзаки, ножи и те мелочи, без которых, исходя из прошлогоднего Лаисиного опыта, в походе не обойтись. На этом их «банк», помещавшийся в кармашке запасливой Джиссианы, безнадёжно лопнул. Им предстояло два (в лучшем случае) месяца идти пешком, питаясь синт-пищей и ночуя в заброшенных домах или в маленькой палатке, по доброте душевной подаренной им пожилым цветочником. Палатка была далеко не новая, а её обогревательные свойства, как подозревала Лэйси, остались лишь в памяти щедрого дарителя. Но обе любили долгие пешие прогулки и обладали крепким здоровьем (ничего удивительного, если вспомнить о Потенциале), так что простуды Лэйси не боялась.

Не боялась она и Ятринского университета, где учиться (по слухам) было немыслимо сложно и к тому же опасно. В сущности, таинственного врага она не боялась тоже. Вот Джис, замкнувшаяся в молчании, её и впрямь слегка пугала. А за себя она почти не тревожилась, и даже в этой капельке тревоги преобладал оттенок предвкушения: её ожидает, наконец, Испытание — испытание силы духа, о котором она давно мечтала… Но не ценой чьей-то жизни! Едва она вспоминала, в её сердце вспыхивал неистовый огонь: месть. Она глядела на след пореза на руке сузившимися глазами и давала волю воображению. Ненависть делает сильнее, так ведь в детских сказочках говорится? Ну и отлично. Стать сильнее ей сейчас не помешает.

Впрочем, ненависть и планы мщения стоит извлекать на свет лишь в отдалённом будущем — а вот малышка требует внимания сейчас. Ребёнок потерял отца и мать, ей необходимы забота и тепло. Лэйси знала: Джис спасает её. Знала уже тогда, когда их дом разлетелся по ветру облачком пепла. Останься она одна — и огонь из ярости, отчаяния и боли спалил бы её, как сухую тростинку. Лэйси хорошо видела предел своего мужества: она не вынесла бы одиночества. Она не смогла бы сражаться лишь для себя, жить в пустом мире, где не с кем быть дерзкой, насмешливой и нежной… а ей так хотелось жить!

Джиссиане не хотелось ничего. Жить или нет, было в равной степени безразлично, но Лэй, кажется, нуждалась в ней, и поэтому из двух безразличностей она выбрала жизнь. Ах да, ведь была ещё Клятва.

«Я всегда буду одна, — думала она без горечи и страха, — кто бы ни держал меня за руку. Всё рушится слишком легко, чтобы придавать чему-то значение. Люди умирают слишком легко, чтобы их любить».

Лаисы это не касалось. Лэй была особенной — сестра, волшебница… якорь Джиссианы в мире живых. Наверно, в те дни Джис не отдавала себе отчёта в том, что её сестра — человек, и, следовательно, тоже смертна. Просто она есть — вроде воздуха или неба… И с той же нелогичностью своих десяти лет Джис забывала, что они — не единое целое, а два разных существа. Она была одна, хоть Лэйси и рядом: ведь Лэйси её часть, дополнение — но не кто-то извне, кто может уничтожить или усугубить её одиночество.

А кроме Лэйси, никого и не было. У них имелись веские причины избегать встреч: и со знакомыми, которые подняли бы нежелательный шум, найдя их живыми, и со случайными попутчиками — которые вполне могли оказаться теми, кому сей примечательный факт, к сожалению, и так отлично известен. Да и будь попутчики невинны, как младенцы, и абсолютно непричастны к загадочной трагедии — неважно. Сейчас Лаисе особенно претило общество добродушных, всем довольных взрослых детей, лишённых необходимости и умения ощущать сильные страсти, — а откуда возьмутся другие люди на их пути? И она выбирала безлюдные маршруты, нелюбимые туристами за чрезмерную «цивилизованность»: тропы выровнены с помощью пластила, а синты часто даже не замаскированы под вековые дубы и стога сена. Немногих встречных замечали издалека — помогал и Потенциал, и встроенный в Лаисины часы сканер — и пережидали за кустами и деревьями. Правда, в небе над ними то и дело проносились флаеры, но их опасаться не стоило: сёстры выглядели типичными представительницами бродяг-цветочников — а кому придёт в голову откладывать важные дела и назначенные встречи, чтобы поболтать с цветочниками?