Кристина Эрман - Пожирающая Серость [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Как-то вы долго сюда добирались, – заметила Мэй.

В руках она аккуратно держала деревянную корону Готорнов – хрупкую вещицу из тесно сплетенных веток, которую изготовила прабабушка Джастина, Милли Готорн, почти восемьдесят лет назад. Она отлично справилась с обеспечением сохранности деревяшек, но Джастин все равно боялся, как бы она не рассыпалась в руках, пока забирал ее у Мэй и надевал на голову.

На обычно равнодушном лице сестры читалась тоска, а взгляд не отрывался от короны. Джастин почувствовал себя виноватым.

– Ты просила маму участвовать в этом году вместо меня? – Слова сорвались прежде, чем он успел их обдумать.

Мэй напряглась, и это было ответом.

– Может, в следующий раз, – ответила она, слишком тщательно подбирая слова. – Когда ты будешь в колледже.

– А-а.

– Ага.

Напряженное молчание нарушил Айзек, подошедший к ним в острой стальной короне Салливанов. Должно быть, он бегал за ней в ратушу.

– Ну что, уже не терпится показать всем, какой ты красавчик?

– Ой, заткнись, Салливан.

Айзек улыбнулся, но слегка неискренне. Джастин видел, что он переживает от того, как на него отреагирует толпа. По правде говоря, Джастин тоже нервничал. Он не знал, насколько разумно устраивать Церемонию основателей сегодня, но если бы ее вообще не проводили, это выглядело бы даже более странно.

– Всем добро пожаловать! – громко произнес мэр Стори со ступенек ратуши в микрофон. Его лицо расплылось в вежливой улыбке. После отъезда Салливанов Августа по-тихому отговорила всех потенциальных кандидатов-основателей от баллотирования в мэры, чтобы выразить свою поддержку другим жителям города. Мэр Стори пользовался популярностью – бывший директор школы Четверки Дорог и многоуважаемый член общества. – Благодарю вас за участие в ежегодном Фестивале основателей. Объявление мэра встретили вялыми аплодисментами. Джастин наблюдал за толпой, смущенно отмечая, что на каждое улыбчивое лицо имелось равнодушное и невпечатленное.

По периметру поставили нескольких офицеров, а сама Августа стояла на ступеньках ратуши и настороженно смотрела за действом. Значит, его мать говорила о недовольстве жителей не просто из вредности – она тоже его заметила.

– Как вам известно, – продолжил мэр Стори, не испугавшись прохладного настроения зрителей. – У семей основателей Четверки Дорог особые отношения с нашим городом. Последние полтора века они посвящали себя тому, чтобы сделать его безопасным, здоровым и процветающим. Для нас огромная честь, что все вы пришли посмотреть на ежегодную Церемонию основателей. А теперь прошу вас поаплодировать вместе со мной добровольцам этого года!

Августа многозначительно посмотрела на Джастина, и он резко вспомнил, что должен идти первым. Он прошел через круг, опускаясь на колени у самой южной линии, пересекающей символ основателей, и положил на нее корону. В прошлые годы он чувствовал себя так, будто бежал круг почета – подмигивал девушкам и махал толпе. Но в этом году хлопки были вежливыми, не более.

Юноша наблюдал, как Митси Карлайл протанцевала к кругу в короне из красновато-коричневого камня на каштановых волосах. Присев у восточной линии, она улыбнулась ему и положила корону на символ. Джастин изобразил ответную улыбку.

Следующей шла Вайолет, из ее черных как смоль волос вырастали извивающиеся спирали цвета слоновой кости. Губы девушки раздраженно дрогнули, когда она присела у северной линии. Этим утром она написала Джастину, спрашивая, обязательно ли ей участвовать в церемонии. Он был удивлен, что она все-таки пришла.

Последним шел Айзек. Джастин затаил дыхание, когда он вошел в круг. И в точности как он боялся, вежливые хлопки сменила мертвая тишина.

Джастин не знал, что бы он сделал на месте Айзека, но гордился, что тот не изменился в лице. Он просто продолжил идти, медленно и уверенно, его шаги отдавались эхом по тихой площади. Юноша опустился на колени на западной линии символа основателей. А затем снял стальную корону и демонстративно положил ее в круг.

Джастин видел, как дрожали его руки. Айзек переносил это тяжелее, чем хотел показать, – ему было очень трудно так публично унижаться.

На площади раздались тихие аплодисменты. Айзек быстро глянул на Джастина, но это был не он. Это была Вайолет. Она по-прежнему сидела на линии и хлопала в ладоши, всем своим видом бросая вызов любому, кто осмелится возразить. Через секунду к ней присоединился Джастин, а затем и мэр, и Мэй, и Августа, и как минимум половина жителей, стоящих на площади. Айзек смотрел на них с нескрываемым потрясением.

Джастин сгорбился от облегчения, когда мэр Стори вновь взял микрофон. Но, встретившись взглядом с матерью, он заметил, что она в ярости.

– Спасибо, спасибо, – спешно сказал мэр. – Как вам известно, в тысяча восемьсот сорок седьмом году группа поселенцев, отправившихся на поиски новой жизни в северную часть штата Нью-Йорк, решила обосноваться здесь. В этот день мы чествуем лидеров той группы – Томаса Карлайла, Лидию Сондерс, Ричарда Салливана и Хетти Готорн. На сегодняшний день их потомки стремятся обезопасить и оздоровить этот город, а также помочь ему расти, как при их предках. Эти представители каждой семьи – символ наследия Четверки Дорог и нашего дальнейшего будущего. Короны, которые они возложили к своим ногам, символизируют их приверженность служению городу.

Джастин услышал, как по толпе прошла волна бормотания. Слева от него Кэл Гонзалес наклонился, чтобы прошептать что-то Сюзетт Лэнхэм, на их лицах ясно читалось раздражение.

– Церемония основателей окончена, – сказал мэр Стори, чересчур крепко сжимая в руке микрофон. – А теперь наслаждайтесь праздником.

Джастин подумал, до чего же это все наигранно. Внутри него скопились секреты и ложь, свои и чужие, и внезапно юноше захотелось выкрикнуть правду в лица толпы, рассказать, что он такой же, как остальные. Что он не может их защитить.

Толпа рассосалась, и Джастин окинул взглядом поле рядом с площадью. Дети пропустили церемонию, чтобы поиграть на участке травы перед городским мавзолеем. Некоторые даже сражались на игрушечных мечах, стукая друг друга тупыми деревянными лезвиями. Он узнал двух девочек – одна была намного выше другой и смеялась, пока они изображали битву. Джастин наблюдал, как лучи солнца переливались на кудряшках Харпер. В его груди дрогнуло, как струна арфы, ностальгическое чувство, пока он смотрел, как она увиливала от каждой попытки младшей сестры заколоть ее.

И хоть мысль о том, чтобы пойти туда, пугала больше, чем ситуация в Закусочной, он вручил корону Мэй и направился на поле.

Харпер ненавидела Церемонию основателей. Та демонстрировала худшее в Четверке Дорог – высокомерие Августы Готорн, самолюбование Митси в короне и коллективное поклонение города Джастину. Она не желала в этом участвовать, поэтому, когда Нора захотела поиграть вместо того, чтобы идти со всеми на площадь, Харпер с радостью подчинилась. Ей все равно нужно было подумать.