Василий Щепетнёв - Гамбит Смерти

Я знал. Что-то вроде коровьего бешенства. Оленьего. Спонгиозный энцефалит, синдром Крейфильда-Якоба-Барра. Со специфическими проявлениями.

— Должен вам сказать, все анализы, а мы их самым тщательным образом перепроверяли, показывают отсутствие вируса в вашем организме. Полное отсутствие. Организм переборол инфекцию. Иными словами, вы — здоровый человек. Совершенно здоровый.

Не знаю, ждал ли он от меня бурных восторгов или скупой мужской слезы, но единственное, на что я сподобился — это шаркнуть ножкой по полу.

— Наши ученые доктора до сих пор спорят, что послужило причиной выздоровления — лекарства, диета, покой, или, напротив, пережитый стресс. Болезнь у вас редкая, данных мало. Теперь у вас иммунитет. И славненько.

— Очень хорошо, — наконец вымолвил я.

— Да, — согласился он. — Очень.

Мы помолчали. Первым не выдержал, разумеется, я.

— И что дальше?

— Дальше? Дальше, Петр Иванович, вы вольны полностью, неограниченно распоряжаться своею судьбой. Как и остальные сто пятьдесят миллионов россиян.

— Я могу идти?

— Разумеется. Сейчас вам вернут документы и… А куда, собственно, вы собираетесь идти?

— Как и сто пятьдесят миллионов россиян, куда глаза глядят. Нельзя?

— Помилуйте, отчего ж нельзя? Вы действительно свободны, все обвинения с вас сняты.

Разве их выдвигали, обвинения? Не помню. Впрочем, мне достало ума не высказать мысль вслух.

— Свободны, но у нас есть для вас предложение.

Вот я и услышал «но». Коротенькое слово, две буквочки, а сильнее архимедова рычага. Переворачивает мир безо всякой точки опоры.

— Какое же предложение?

— Съездить на юг. В служебную командировку. Море, солнце… Конечно, помимо отдыха придется немного поработать но, уверяю вас, оно того стоит.

— В командировку? А кто меня командирует? Я вроде как вольна пташка. Лицо весьма свободной профессии.

— Мы и командируем, Петр Иванович. Управление безопасности информации и связи.

— Никогда не слышал о такой службе.

— Грош нам цена была бы, кабы слышали. Нет, не подумайте, ничего джеймсбондовского мы вам не предлагаем.

— А что предлагаете?

— Поработать э-э… как бы сказать поточнее… В общем, человеком при машине. Оператором компьютера.

— Не понял.

— Да ничего мудреного. Вот, посмотрите, — он протянул мне буклет.

— Чемпионат мира среди шахматных компьютеров, — прочитал я.

— Именно. Начнется через три недели. Будете передвигать фигуры. Машина хоть и умная, а безрукая. Вам придется ходы вводить, пешки двигать…

— Но почему я? Да я в компьютерах разбираюсь еще меньше, чем в выращивании апельсинов. У вас что, других операторов нет?

— Операторов, Петр Иванович, у нас предостаточно. У нас нет другой машины. Только вы.

— Я что-то… Мне послышалось…

— Нет. Не послышалось, — он перебирал листы в папке, наконец, отыскал нужный. — Часто болезнь оставляет следы. Оспа — на лице, язва — в желудке. А ваша… Как это получилось — можно только догадываться, но ваш мозг работает по типу аналогового компьютера. Вообще-то, у нас у всех мозги так работают. Никакая супер ЭВМ не справится, например, с вождением автомобиля в условиях интенсивного потока транспорта на незнакомой улице. Мощности не хватит. А мы — запросто. Успеваем и автомобилем управлять, и радио слушать, и бутерброд жевать, и речь готовить… Вот, посмотрите, — он протянул мне бумагу.

Лист оказался чистым.

— В крестики-нолики играли? Играли-играли, уверен. Поле три на три, — он расчертил бумагу, — я ставлю крестик, вы — нолик. Выиграет тот, кто выстроит в ряд три крестика или три нолика — по вертикали, горизонтали, диагонали — неважно. Сыграем? — он нарисовал крестик в центральной клетке.

— Что-то не хочется, — попытался отнекаться я.

— Ну, разочек только. Пожалуйста…

— Разве что разочек, — я поставил нолик. Он — крестик, я — еще нолик.

— Вот, видите — ничья! А вы отказывались…

Действительно, все клетки были заполнены, а вожделенного результата — три в ряд — не получилось.

— И, как не мучайся, крестикам, при правильной игре не победить. Как и ноликам. Истину эту первоклашки познают быстро, игра приедается почти мгновенно, голова не участвует, раз, раз — и ничья.

— Ничья, — покорно согласился я.

— Так вот, шахматы, конечно, посложнее, но не намного: шестьдесят четыре клеточки, тридцать две чурочки. Если начать считать, тогда, конечно, вариантов много. Но шахматный гений не сколько считает, сколько чувствует, хорош ход, или плох, как велосипедист держит равновесие без вычисления составляющих сил. Вы и обрели это чувство равновесия.

— Вы думаете?

Вместо ответа добрый дядюшка улыбнулся еще ласковее и подал другой листок, с распечатанной шахматной диаграммой.

— Оцените, пожалуйста.

Я пригляделся.

— Только не задумывайтесь, а — так, по наитию.

— При ходе белых выигрыш, при ходе черных — ничья, — бухнул я наугад. Почти наугад, все-таки кое-что я разглядел.

— И каким ходом белые выигрывают?

— Пешка на е пять, — рискнул я вдругорядь.

— Отлично, — потер ладошки дядюшка. — Шахматная программа «Chessmaster 7000» на новейшем компьютере решала этот этюд семнадцать минут. Понимаете?

— Нет, — честно ответил я.

— Это я виноват. Юлю и увиливаю, — загрустил дядюшка. — Не хочется признаваться, но… Придется. Только и вам придется потерпеть мою лекцию. Самую коротенькую, но без нее — никак, — он кашлянул. — Видите ли, Петр Иванович, наше ведомство стремится к информационной безопасности России. Информация, связь — все сейчас основано на западных продуктах и западных технологиях. Компьютеры — западные, программы — западные. В случае чего, придет недобрый час «Ч», шепнут западные разработчики петушиное слово — и останемся мы у разбитого корыта. Я не армию имею в виду, не силовые, так сказать, органы — там преимущественно техника наша, да и то… А обыкновенные учреждения — фискальные, торговые, банковские — все сплошь в пентиумах. Все это — маскарад на елке. Вата, марля… Красиво, блестки сверкают, хороводы, Дедушку Мороза славят, да только не приведи Господь, искра… Вот мы и решили восстанавливать отечественное компьютеростроение.

— Восстанавливать?

— Именно, — он кивнул благосклонно, словно ожидал мою реплику. — Мы в шестидесятые годы, да и в семидесятые шли с американцами ноздря в ноздрю. «Эльбрус» — та еще машинка была… Они нас массовостью превзошли, верно. Ну, а потом науку променяли на тряпочку, кинулись иномарки мыть, в надежде разбогатеть. Надежный банк, устойчивый… Вот, теперь приходится догонять.

— Я-то чем помочь могу?

— А в карты вы играете?

Сначала крестики-нолики, потом шахматы, теперь вот карты…

— Нет, не играю. И не хочу учиться.