Борис Наумов - Любовь и Разум

–А если бы он сам попробовал воздействовать мыслетроном на Ворона?

–Нет, Анастас не будет сейчас этим заниматься, – Серёжа был в курсе дел семьи Одинцовых. – У него дома такие проблемы, что и жить не захочешь, не разрешив их.

–Что-то серьёзное с Анастасом? – заволновался Вадим Петрович.

–Да, папа, там настоящая трагедия. Я потом тебе расскажу. А сейчас надо поразмыслить, как помочь Михаилу в деле, которое мы сами ему и навязали.

–Почему навязали, Сергей? – обиделся Сапушкин, – я и сам пришёл к такой идее, а вы её только поддержали.

–Ладно, не обижайся, Никто у тебя патент на идею не собирается отнимать. Но что же, предложить?

–А если нам подключиться к этому делу и нашим суммарным энергетическим потенциалом воздействовать на мозги этого Ворона, – высказал первое деловое предложение Володя.

–Соображение неплохое, только как это практически выполнить? – Серёжа подхватил идею брата.

–Может быть, нам совершить какое-нибудь преступление. Нас посадят в тюрьму. Мы попросимся в камеру к Сапушкину, и всё в порядке. Миша там в фаворе у начальства и может посодействовать этому. Думаю, майор Дронов Михаилу не откажет, – Володя умел иногда пошутить всерьёз.

–Тебе надо было проситься в тюрьму, когда ты того заслуживал, – отреагировал на шутку отец Володи, имея в виду прошлые его заслуги в аптечном киоске.

–Папа, не надо вспоминать прошлое, – понял Володя намёк Вадима Петровича.

–Есть какие-нибудь разумные предложения?

–А что ты сам предлагаешь, Серёжа? – спросил Сапушкин.

–Если у нас нет возможности воспользоваться мыслетроном, остаётся вариант – нам подключиться к этому делу.

–У меня есть предложение, – с некоторой долей энтузиазма, сказал отец семейства. – У меня сейчас отпуск, и я две недели могу провести в камере с Михаилом и Вороном. Это будет даже очень экзотично. Так отпуск ещё, никто из наших, не проводил.

–Ты что, папа, серьёзно? – удивился предложению отца Володя.

–Вполне серьёзно. Вы все заняты, а я свободен. Ради общего дела могу и в темнице посидеть.

–Предложение хорошее, – поддержал идею отца Серёжа, – только у меня по этому поводу два замечания. Первое – это то, что у тебя, папа, по сравнению с нами энергетический потенциал не настолько мощный, чтобы оказать на Ворона сильное воздействие.

–А второе? – заинтересовался Михаил.

–Второе замечание, или, скорее даже не замечание, а вопрос. Если мы согласимся с этим предложением, то хотелось бы знать, Миша, нельзя ли сделать так, чтобы папа оказался как можно ближе к Ворону?

–Это совершенно легко осуществить. Я уже говорил, что майор Дронов, по моей просьбе, сделает всё, что угодно.

–Вот и отлично, – Вадим Петрович остался доволен тем, что его предложение получило одобрение заговорщиков.

–И посадить папу на две недели в камеру?

–Даже в карцер можно определить вместе с Вороном, – пошутил Михаил.

–Это будет здорово – не доводилось мне ещё и в карцере отдыхать.

–Папа, тебе же будет там тяжело, – сжалился Серёжа над отцом, – ты – не молод, и без привычки там будет тоскливо.

–А как же ты, Миша, сразу двоих в один карцер определишь, ведь, такие места, насколько мне известно, предназначены для одиночного пребывания?

–Сделаем исключение для уважаемых гостей, – съязвил Михаил, – Вадим Петрович – солидный человек, да и Ворон – клиент уважаемый.

–Только одно мне не понятно в этой авантюре, – задумался Серёжа.

–Ну, какая авантюра, Серёжа? – защищался Вадим Петрович, – справедливая и законная процедура в нашем благородном деле.

–Хорошо, хорошо, – нехотя соглашался Серёжа. – А непонятно мне то, как наш папа со своим, ещё не очень мощным потенциалом, может превозмочь, преодолеть более мощное мозговое поле Ворона.

–Это тоже решаемый вопрос, – энергично стал поддерживать Михаил выдвинутую идею Володи.

–Каким образом? – спросил Вадим Петрович.

–Я с Дроновым договорюсь, чтобы он меня время от времени, переводил в соседнее с карцером помещение. Мы согласуем с Вадимом Петровичем сроки, когда будем совместно обрабатывать Ворона. Так мы сможем суммарным полем подавить его энергетику.

–Сложно всё это. Так мы ещё ни разу не действовали, – сомневался Серёжа в успешности операции.

–Почему сложно, сынок? – Вадим Петрович уже полностью поверил в успех своего авантюрного предложения. Экзотичность такого отпуска его тоже очень интриговала.

–Потому, папочка, что, кроме времени, надо согласовать ещё содержание внушаемых вами мыслей и, чтобы они были синхронными.

–Мы с Вадимом Петровичем будем иметь возможность всё обговаривать перед каждым сеансом обработки, – Михаил уже был полностью захвачен идеей, осуществление которой, приблизит тот день, когда Ворон примкнёт к их компании единомышленников.

–Мне не очень нравится эта идея, но, кажется, у нас пока нет другого выхода, – ещё не совсем Серёжа был уверен в успехе предложения брата и отца.

–Почему, сынок?

–Потому, дорогой, папочка, что я не хочу рисковать твоим здоровьем, а, может быть, и жизнью.

–Не надо так драматизировать, – успокаивал Сергея Михаил. – Живут люди и там, да и не по две недели. Вот Ворон уже не первый десяток лет обитает и чувствует себя прекрасно.

Обменявшись ещё несколькими репликами, друзья-заговорщики сошлись на этом сомнительном варианте.

–Я завтра всё обговорю с майором и вам сообщу результаты. Готовьтесь, Вадим Петрович, в отпуск. Билет покупать не надо, путёвку тоже. Только дорогу надо будет оплатить, – Михаил, как всегда, не терял бодрости и уверенности. – Сейчас я отправлюсь на место, а то мои сокамерники волнуются. Тело моё охраняют. Да, и я уже соскучился по нему. Мне в нём уютнее.

–Я завидую твоему оптимизму, Миша, – сказал на прощанье Володя.

На следующий день, с утра, Вадим Петрович готовился к великому переселению. Вера Никифоровна со вчерашнего вечера, после информации мужа о решении «высокого» совещания про место проведения его отпуска, не могла уснуть. Сначала она восприняла сообщение Вадима, как шутку, потом, видя его серьёзность и настойчивость, заволновалась не на шутку.

–Да, как ты можешь пойти на такое дело? Это же самоубийство! Где это видано, чтобы отпуск проводили в тюрьме? Вы что, там все с ума посходили? Заболеешь, язву желудка заработаешь на тюремной пище.

–Не волнуйся, дорогая. Это всего две недели. Не более. А, может быть, и раньше выпустят. По амнистии.

–Ты ещё смеешь шутить. А дети? Как они могли согласиться отправить в тюрьму родного отца?

–На благородное дело иду, Верочка. Может быть, мне и медаль за это дадут!

–Шути, шути, тюремщик! Не медаль тебе дадут, а здоровье отберут.

–Ты представляешь, Веруня, тот разбойник, с которым я буду в карцере сидеть, большую часть своей жизни провёл в застенках. Никто: ни милиция, ни ссылки, ни тюрьмы не смогли его перевоспитать. А мы сможем. Сделаем из него человека.