Амантий Буравсон - Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

— Не совсем так. Просто она ведь толком не знает тебя. Какой смысл приглашать сватов, чтобы те на словах передавали чувства влюблённого, создавая тем самым испорченный… — я осёкся, чуть было не сказав «телефон». — Испорченную почтовую связь.

— Я не понимаю. Я должен сам к ней пойти?

— Да, это будет лучшим решением. Ты обязательно должен встретиться с ней и познакомиться поближе. То мнение, которое она высказала о тебе, безнадёжно устарело.

— Ясно. Она наверное думает, что я угрюмый неразговорчивый тип, который помешался на деревянных скульптурах. Но я докажу, что это не так. Алессандро! Скажи, что я должен сделать, чтобы завоевать сердце Чечилии?

— Возможно, следует посвятить время чему-то, кроме скульптуры и математики, которой я тебя обучаю. Знаешь, Эдуардо, я ведь в данном отношении не лучший советник. Может быть, тебе следует пообщаться со Стефано, или даже с Никколо Альджебри? Первый из них умеет найти подход к даме, а деятельность последнего близка вашей.

— Что? Никколо? Да он же псих! Он был влюблён в моего брата!

— Это было давно и неправда, — холодно отвечал я. — Нужно уметь прощать окружающим их недостатки.

Ох и зануда же я! Вполне понятно, почему парень так ненавидит «виртуозов» с присущей только нам якобы «природной неиспорченностью», которая на самом деле является лишь признаком физиологически недоразвитой личности.

— Не будем о грустном, Эдуардо. В конце концов, Чечилия поймёт и полюбит вас. А пока, — я подмигнул подростку, — предлагаю «совершить набег» на палатку с мороженым.

— Отличная идея, Алессандро! На абордаж!

Мы наперегонки бросились к ларьку, одновременно выкрикнув «Bon giorno!», отчего у продавца уши завернулись в трубочку, и он проворчал, что мы гадкие мальчишки.

— Правда, Алессандро, — смеялся Эдуардо, кусая абрикосовый шербет. — Ты в свои двадцать три выглядишь моложе меня! Серьёзно. У тебя на лице шёлковая кожа, как у младенца, а вот меня одолевают ненавистные прыщи с угрями!

— Это одно из немногих преимуществ, которые даёт операция, — с горькой усмешкой ответил я. Действительно, ведь в подростковом возрасте я не испытывал таких проблем, в отличие от своих сверстников.

Немного заправившись мороженым, мы продолжили наш разговор. Только теперь он касался целиком и полностью математики. По дороге я вкратце рассказал Эдуардо, как решать некоторые задачи из комбинаторики, в частности, задачу раскладки предметов по ящикам и формулу включений и исключений. Признаюсь, на словах объяснять оказалось труднее, чем записывать на бумаге, но именно устное объяснение каким-то образом повлияло на то, что я по-другому взглянул на эту заезженную тему.

Римский карнавал близился к завершению, но кое-где ещё можно было наткнуться на его причудливые проявления. С середины рыночной площади слышались крики и смех, словно в Рим приехал цирк.

— Пойдём посмотрим, что происходит? — предложил Эдуардо.

Подойдя поближе к сцене, воздвигнутой на скорую руку, мы увидели на ней человека в костюме Арлекина, который кричал следующее: «Кто сможет перепеть синьора Пульчинелли, тот получит мешок с золотом!»

— Комедия какая-то, — усмехнулся я.

— Почему? Может испытаешь свои силы, Алессандро? — вдруг предложил Эдуардо.

— Да это не серьёзно. Пульчинелли пищит, как мышь, его пение даже не назовёшь вокалом.

— Брось, Алессандро. Серьёзно — это только для старых зануд. Ты что, никогда не был ребёнком?

— Ну был. И что с того? Былые годы не вернёшь.

— А вот и вернёшь. Стоит только подурачиться, как сразу же чувствуешь себя моложе.

— Кто бы говорил о старости! Ладно, пойду, разгромлю этого Пульчинелли!

Надо сказать, этот шут из бродячего цирка пел совсем неважно. Однако, многие из принявших вызов сопранистов уходили со сцены с позором. Это и понятно: кастратов в Риме того времени было, как бэд-секторов на повреждённом жёстком диске, но дело в том, что все нормальные «виртуозы» в это время суток находились либо на богослужении в хоре, либо в театре на репетиции. А здесь околачивались такие неудачники, как я. Некоторые так вообще пели фальшиво. Неудивительно, что многие из них не смогли перепеть клоуна, который, как позже выяснилось, был всего лишь фальцетистом-контртенором.

Продираясь сквозь толпу, я подошёл вплотную к сцене и крикнул:

— Кто тут распорядитель? Я принимаю вызов!

— Итак, дорогая наша почтеннейшая публика! Разрешите представить вам — синьор Пульчинелли против синьора… Как вас зовут?

— Фосфоринелли! — громко крикнул я.

— Блестяще! Фосфоринелли против Пульчинелли! Итак, начнём поединок!

Стоит ли говорить, что я уже через тридцать секунд начал опережать соперника по частоте колебаний трели, а к пятидесятой секунде сопранист и вовсе сдался. Что ж, брависсимо, синьор Кассини, прекрасно обучивший мою голосовую модель.

— Итак, синьор Фосфоринелли, — провозгласил массовик-затейник, который, по всей видимости, пребывал в глубочайшем шоке. — Главный приз достаётся вам!

Денежный приз оказался, мягко говоря, скромным: его хватило только на булочку с оливками и пару апельсинов мне на ужин. К тому же, приятно было после всех пережитых неприятностей вновь ощутить себя победителем. Эх, Алессандро, до чего ты докатился!

Как же мне хотелось сейчас повернуть домой и обсуждать с Эдуардо основы теории вероятностей! Но я не мог нарушить обещание. Поплёлся в лавку к синьору Имбараццати, грузному человеку с красным лицом и хмурым взглядом. При виде такого количества разделанных туш убитых животных мне стало плохо, и я начал терять сознание.

— Алессандро! Что с тобой? — смутно услышал я сквозь гвалт толпы голос Эдуардо.

— Ничего, брат, — собирая всю волю в кулак, отвечал я. — Элементарный приступ ненависти к несправедливости.

Всё-таки с горем пополам мы с Эдуардо дотащили корзину со всем необходимым до дома и предъявили синьоре Кассини. Которая, конечно же, отругала нас за то, что купили не то, что нужно.

— Значит будете готовить то, что есть. Не справитесь, пеняйте на себя. Сами вызвались в помощники!

— Да, у нас проблемы, Алессандро, — присвистнул Эдуардо Кассини.

— Не у нас, у меня. Я ведь не выполнил своё задание.

— Пустяки. Не переживай так, мама поворчит и простит тебя.

Вытащив из корзины всё необходимое, я приступил к реализации трудоёмкого алгоритма. Инструкции перед глазами у меня не было, поэтому все пропорции приходилось вычислять, исходя из соображений логики и здравого смысла. Признаюсь, всё это время я чувствовал себя участником любимой передачи детства о выживании на острове. Тем беднягам тоже приходилось готовить всякую экзотику: лягушек, червяков и тому подобное.

К середине дня так называемый борщ был готов. Попробовать я не мог, поэтому ответственную миссию дегустатора втихаря от синьоры Кассини взял на себя Эдуардо.