Амантий Буравсон - Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

— Кто там хулиганит? — раздался резкий высокий голос.

— Это я, Фосфоринелли. Стефано, я…

— Я Карло. Стефано нет дома.

Опять куда-то сбёг, проворчал про себя я. Как нужен, так нет его, а как не нужен, так всеми силами оттягивает на себя внимание.

— Что тебе нужно?

— Спускайся вниз. У меня серьёзный разговор.

— Да, сейчас только оденусь.

Одевался он наверное полчаса. Я успел замёрзнуть и, как мне казалось, покрыться инеем. Вообще я заметил жуткое противоречие в поведении людей того времени, особенно — виртуозов. При общей набожности и стремлении к высшим материям они слишком много времени уделяли своей внешности. Все, без исключения, мужчины и женщины завивали волосы, пудрили лицо, красили глаза и губы, и это всё при том, что водные процедуры почти не практиковались, ибо «внимание нужно уделять душе, а не телу». Скажите, где тут логика?

— Никак на приём к Папе собрался? — с сарказмом обратился я к Карло, который и вправду спустился вниз при полном параде — напудренный, накрашенный и в костюме с кружевом. Окажись он сейчас где-нибудь у нас, в районе Купчино в это время суток, непременно бы поколотили. Почему я сейчас подумал про виртуоза в Купчино? Не знаю. Я теперь был ни в чём не уверен, однако, какое-то непонятное предчувствие не давало мне покоя. Если я в восемнадцатом веке, то небезызвестный Прести вполне мог оказаться в двадцать первом. И неизвестно, кому из нас повезло больше.

— Тебе тоже не нравится? — обиделся Карло.

— Что? — не понял я.

— Ладно, не обращай внимания. О чём ты хотел поговорить в такое время?

— Дело почти что государственной важности. Только сначала надо дождаться Стефано, чтобы тебе не пришлось ему потом всё пересказывать.

— Боюсь, придётся ждать до утра, — усмехнулся певец-альт.

— Он у той синьоры? — осторожно поинтересовался я.

— Да, опять, — вздохнул Карло. — Ах, Алессандро, ты не представляешь, как же мне скучно, когда брат покидает меня.

— Представляю. Когда моя старшая сестра вышла замуж и уехала, я плакал. Но ничего не поделаешь, это естественный ход вещей. У каждого человека есть право на личную жизнь и пространство.

— Ты не понимаешь, Алессандро. У Стефано теперь есть возлюбленная, а у меня нет никого, кроме Стефано.

Здесь был как раз тот самый случай, когда близнецы замыкаются друг на друге и не видят никого вокруг. Вот только Стефано удалось преодолеть этот этап, а Карло, в силу природной интроверсии, так и остался в своём двоичном мире.

— Так потому что ты ни с кем не знакомишься, — заключил я. — Думаешь, счастье на тебя с неба упадёт?

Сам думаю, а ведь в моём случае так и вышло. Если бы мне ещё полгода назад сказали, что я встречу женщину своей мечты, я бы только посмеялся.

— Почему нет? Помнишь, как тебя обозвали наши недалёкие тенора? «Подарок небес». Я как раз стоял тогда рядом с Доменико и не мог не заметить, как сквозь слой пудры покраснели его нежные щёки и участился пульс.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе повезло стать возлюбленным самого маэстро Кассини, — с улыбкой ответил Карло. — Этого невыносимого привереды, который воротил нос даже от представителей аристократии.

— Слушай, не открывай Америку, я всё знаю, — вздохнул я.

— И ты не хочешь ответить ему взаимностью?

Исходя из всего услышанного, я заключил, что Карло не в курсе наших со Стефано ночных заходов в комнату и душераздирающих разговоров под граппу. Получается, хоть близнецы Альджебри неразлучны, как Кастор и Полидевк, всё же и у них друг от друга есть тайны. Так, Стефано догадывался о моих чувствах к Доменике, не подозревая, что они взаимны, а Карло — с точностью до наоборот. Возможно, пение в одной партии делает людей более близкими, чем родственники, и они начинают понимать друг друга без слов?

— Какого характера? — я в который раз изобразил дурака. — Я просто не понимаю, к чему ты вообще затеял этот разговор.

— К тому, чтобы ты знал. Не отказывайся от своего счастья. Иначе рискуешь остаться в полном одиночестве, как твой несчастный друг Карло.

— Ты отказался? — предположил я.

— Нет, но я думал, что брат будет любить меня вечно.

— Он и так тебя любит. Нельзя ревновать родственников. Это заканчивается очень плохо. Был у меня в детстве перед глазами такой пример. Одного парня всё детство воспитывал дядя. Потом этот дядя состарился, заболел, а парень всё время проводил с ним. Старый деспот никуда его не отпускал. Никакой личной жизни, никаких увлечений и занятий. Только работа, горшки и таблетки. В итоге, когда старик умер, у парня, тогда уже пятидесятилетнего мужчины, не было никого.

— Бедняга. Что с ним было дальше?

— Спился, — кратко пояснил я.

Какое-то время мы молчали, наконец я решил спросить:

— Как поживает Чечилия?

— Никак. Сидит у себя в комнате. Замуж не хочет, как она выразилась, «за угрюмого истукана».

— Эдуардо не истукан, он просто немного стеснителен. Но мы над этим работаем. Раньше он терпеть не мог таких, как мы, а сейчас даже позволяет обучать его математике.

— Вот, кстати, позанимайся с Джулио, он нас никого не слушается.

— Как там Джулио? Что решили на его счёт?

— Не будем кастрировать. У него очень плохо сворачивается кровь. Цирюльник сказал, шансы, что выживет, близки к нулю. Решили отдать его в Болонский университет.

— Тогда и вопрос, я полагаю, закрыт.

До рассвета оставалось примерно часа два. Вдали показался мужской силуэт в плаще со шляпой и тусклый огонёк. Высокий рост выдавал в незнакомце «виртуоза», но мало ли кто из наших бродит по городу ночью?

— Что-то рановато он сегодня, — усмехнулся Карло, который узнал брата по походке. — Либо делает успехи, либо выгнали.

Фигура в плаще приблизилась к нам, сквозь блёклый свет фонаря мы смогли разглядеть хмурое и бледное лицо Стефано.

— Привет, Карло, Алессандро, — равнодушно поприветствовал он брата и бывшего коллегу.

— Что с тобой? Опять не получилось? — с участием спросил Карло.

— «Опять», — передразнил брата Стефано. — Я больше туда не пойду. С меня хватит.

— С тобой плохо обращались? — наивно предположил я.

— Плохо — не то слово! — Стефано уже начал по-настоящему злиться и, казалось, его вот-вот сорвёт. — Я не желаю ничего общего иметь с женщиной, которая вообразила себя королевой в постели и считает, что может себе позволить относиться к партнёру, как к грязной тряпке!

— Я тебя предупреждал, — вздохнул Карло. — Не связывайся с женщинами.

— Это не женщина, это суккуб! — не унимался Стефано. — Я никогда не забуду эти зловещие сдвинутые брови и ледяные губы!

— Что она с тобой сделала? — поинтересовался я, а сам подумал, вот почему парню было так плохо несколько дней назад после «приключений».