Дин Кунц - Комната шепотов [litres]

– Что-то делают в темноте, – сообщает Бидл.

Минуту спустя цвет квадрата, обозначающего номер 212, меняется с красного на синий.

Бидл, смотрящий на экран под углом, добавляет:

– Уходят из номера.

Синий квадрат краснеет. Бидл заводит машину. Хассан закрывает ноутбук, откладывает его в сторону и произносит:

– Думаю, за «бьюиком» они не вернутся. Скорее всего, выйдут с другой стороны. Я пойду за ними.

– Мой телефон включен, – говорит Бидл.

С ноткой раздражения, которую он не в силах скрыть, Хассан бросает:

– Я в этом и не сомневался.

Он выходит в холодную ночь и спешит к мотелю, глаза слезятся от колючего воздуха. Эти женщины никогда не видели его прежде. Он умеет следить и оставаться невидимым. Мороз ему ненавистен. Он родился для тепла. Но мартовский вечер в Рокфорде – это не худшее из испытаний, которые приходится выдерживать, чтобы способствовать появлению лучшего мира, в котором люди вроде этих женщин будут знать свое место и не покинут его под угрозой расстаться с жизнью.

В номере ардморского мотеля, где единственная, прикрытая полотенцем лампа давала скудный свет и где, словно опоенные, лежали без движения четыре девочки, Джейн надеялась выспаться без сновидений. Но, растянувшись на своей раскладушке, она стала путешествовать по мирам собственного подсознания. Она бродила по зловещему ночному городу в поисках Ника, и каждый встречный был враждебной сомнамбулой, сотворенной из какого-то нематериального вещества. Потом она оказалась на огромном заводе и не могла найти выход из лабиринта брошенных станков и скопившегося за десятилетия мусора, внутри которого раз за разом воскресал Рэндал Ларкин и несся к ней на стае крыс. Потом снайпер с вершины холма стрелял вниз, в долину, по которой скакал огромный табун; раненые животные ржали и переворачивались в ужасающем тумане, сотканном из крови и клубов пыли. Стоя среди обезумевших лошадей, Джейн искала что-то в этой сумятице, и тут лошади превращались в пони, в эксмурских пони, и на земле со следами копыт, прямо перед ней появилась фигура всадника, вышибленного выстрелом из седла, упавшего и растоптанного, в разодранной одежде, и она сквозь пыль почти узнала этого оборванного и поверженного всадника, почти видела его, приближаясь к нему сквозь хаос, приближаясь к всаднику, все время приближаясь…

Данные АНБ приводят Хендриксона в восторг.

Запад. Вечером во вторник грязная сука и неотесанный шериф из Доменной Печи направились на юг, в Теннесси, потом повернули на запад. В 2:28:14 ночи со вторника на среду в девяти милях от Мемфиса едущая на восток машина дорожного патруля из Теннесси прочла передние номера «форда-эскейп», который направлялся к западу. В 2:28:17 она же прочла номера «шевроле», едущего следом за «фордом».

В следующий раз они попали в поле зрения сканера к юго-западу от Литл-Рока. Арканзасский дорожный патруль при въезде на федеральное шоссе номер тридцать автоматически зафиксировал передние номера «форда-эскейп» на ближайшем съезде к Хот-Спрингс в 4:36:24, а три секунды спустя – взятого напрокат «шевроле».

Хендриксон не может понять, как Хок и Тиллмен познакомились друг с другом и почему они встретились в Доменной Печи. На первую тайну накладывается вторая: что им надо в Хот-Спрингс или поблизости от него, собираются ли они залечь на дно или будут ездить по проселкам, избегая федеральных трасс?

В городах и крупных пригородах, а также на федеральных трассах система считывания номеров работает надежнее, чем в сельской местности, на менее важных дорогах. Превосходно начавшееся преследование неожиданно заканчивается разочарованием: специалист докладывает, что в последний раз номер «форда» был замечен в Хот-Спрингс, штат Арканзас, более шестнадцати часов назад и новой информации с тех пор не поступало.

Номера арендованного «шевроле» были распознаны дважды после Хот-Спрингс. В первый раз – в 8:06 утра, где на окраине Литл-Рока сливаются две федеральные трассы – тридцать и сорок. Второй раз в 2:25 дня в трех милях к северу от Нэшвилла, на федеральной трассе номер шестьдесят пять. Кто-то перегонял машину обратно в Луисвиллский аэропорт, куда ее вернули не так давно – в 5:30.

Третий специалист, искавший в аэропорту изображение человека, который пригнал арендованную машину, находит его. Это мужчина, но белый, а не черный. Не Лютер Тиллмен. Грива спутанных волос, борода зверобоя, противосолнечные очки, лица почти не видно, пропускать через программу распознавания бессмысленно – ничего не получится. Человек на экране выходит из зоны видимости камеры. Видеозапись с машиной, на которой он мог уехать, не обнаружена.

Хендриксона одолевают бурные эмоции, в первую очередь злость и осознание того, что люди, на которых он полагается, подвели его, и не в последнюю очередь – Хью Дарнелл в Миннесоте. Хендриксон удаляется прочь от специалистов и Стейши О’Делл, которые остаются под его полным контролем в ожидании дальнейших распоряжений, и звонит на айфон Хью.

– Дарнелл, – отвечает тот.

– Это я. Где ты?

– Веду наблюдение за Тиллменом.

– За шерифом?

– Да. За Лютером Тиллменом.

– И где он? – спрашивает Хендриксон.

– У себя дома. А его жена и дочь уехали в старом «бьюике» Стассена, помощника шерифа. Хассан Загари и Кернан Бидл едут за ними, сейчас ведут наблюдение в мотеле. В Рокфорде.

– Рокфорд – это где? – задает вопрос Хендриксон.

– Иллинойс. Неблизкий путь. Мы не знаем, почему именно Рокфорд.

– Может быть, они собираются встретиться с Лютером?

– Но он же дома.

– Ты уверен?

Дарнелл молчит и через некоторое время отвечает:

– Ну, раньше был дома.

– Пока не улетел в понедельник в Кентукки. Сегодня среда. Ты прав, раньше он там был. Два дня назад.

Хью Дарнелл снова предпочитает отмалчиваться.

– Знаешь, что ты должен сделать, Дарнелл?

– Наверное, войти в дом.

– Блестяще. Войди в дом и переверни там все. Найди объяснение тому, почему Лютер прилетел в Доменную Печь, штат Кентукки. Понял?

– Да, сэр.

– Ищи то, что может указывать на его контакты с Джейн Хок, на знакомство с нею или с кем-нибудь, кто знает ее. Знаешь, кто такая Джейн Хок?

– Да, сэр. Все знают.

– Осматривай все, что покажется тебе любопытным. И не ложись спать, пока не найдешь то, что мне нужно.

– А если ничего такого нет? Если я ничего не найду?

– Это не вариант, – говорит Хендриксон.

– Жена и дочь оставили свет во всем доме.

– И что?

– Чтобы вечером все выглядело так, будто там кто-то есть.

– Ты придумываешь для себя извинения?

– Нет, сэр. Просто говорю.

Хендриксон отключается. Он кипит. Ему хочется верить, что любой аркадец по меньшей мере на голову выше этого ничтожества. Но даже если человек придерживается правильной идеологии, это еще не значит, что он заслужил жизнь в новом мире, который видит перед собой Хендриксон. Хью Дарнеллу вскоре придется сделать инъекцию препарата с механизмом управления, как тем, кого включили в список Гамлета, и отправить куда-нибудь подальше, чтобы он там покончил с собой.