Дин Кунц - Комната шепотов [litres]

Хендриксон возвращается к специалистам, ждущим его вместе со Стейшей О’Делл, и велит им покинуть сайты, на которые они незаконно проникли по его указанию. Потом еще раз им говорит, что они должны помнить только о поисках Мартина Мозеса, специалиста по корпоративному шпионажу, покинувшего отель днем ранее. Сделав это, он закрывает доступ в их программы управления, произнеся: «Auf Wiedersehen».

– До свидания, – одновременно говорят они и возвращаются к своим обязанностям по обеспечению безопасности, словно ничего и не было.

Стейша О’Делл спрашивает:

– Отвезти вас еще куда-нибудь, мистер Конгрив?

Рабочее время Стейши давно закончилось, но Хендриксону нужно от нее кое-что еще, прежде чем она отвезет его к вертолету, ждущему на окраине города.

– Давайте заглянем в ваш кабинет, мисс О’Делл.

У вечернего администратора есть свой кабинет. В приемной Стейши темно – ее секретарша уже уехала домой.

Они проходят в ее кабинет, где Хендриксон закрывает дверь и говорит:

– Поиграем в маньчжурского кандидата.

– Хорошо, – отвечает она, и он снова получает доступ к ее программе управления.

– Стойте на месте, – говорит он, – и раздевайтесь.

Лицо ее остается спокойным, хотя глаза как будто омрачаются, но потом она начинает расстегивать блузку.

Бут Хендриксон садится на одно из роскошных кресел для посетителей и звонит со своего смартфона директору некоммерческой организации «Волонтеры за лучшее время» (один из проектов Д. Д. Майкла) Маршаллу Аккерману на номер, которым тот пользуется в нерабочее время. Аккерман отвечает, и Хендриксон рассказывает о «форде-эскейп», который в последний раз видели в Хот-Спрингсе.

– Если они с Тиллменом оставили восьмерых детей где-то в Арканзасе, им теперь нужна только одна машина. Возможно, она все еще пользуется «фордом». Пусть в АНБ проверяют данные о нем каждые десять минут. Как только появится свежий скан этого калифорнийского номера – Хендриксон повторяет его по памяти, – сразу же дайте мне знать.

– Считайте, уже сделано. А знаете, что случилось в прошлую пятницу на складе, где она прикончила Ларкина? – спрашивает Аккерман.

– Она улизнула до вашего приезда.

– Если бы просто улизнула. Эта сука оставила бутылку с зажигательной смесью и таймер, пыталась нас сжечь. Там везде крысы.

– Да, я слышал об этом тоже.

– Если она попадется мне в руки, – говорит Аккерман, – я скормлю ей крысу, а потом подожгу ее, – чтоб мне не жить.

– Никто не станет возражать, – заверяет его Хендриксон, заканчивает разговор и нетерпеливо говорит Стейше О’Делл: – Да нет, все снять. Все. Совсем голая.

Находясь под контролем, она тем не менее явно смущена, но подчиняется.

Хендриксон слегка удивлен своим поведением. Он пренебрежительно относится к женщинам, которые стоят ниже его, и, наоборот, тянется к тем, кто в обществе стоит на ступеньку выше его. Даже до инъекции Стейша в любой классовой системе, достойной этого названия, стояла ниже его – ей суждено было остаться в среднем классе, не имея ни ума, ни вкуса, чтобы подняться выше. Теперь, будучи скорректированной, она вообще принадлежит к низшей касте и стоит лишь на ступеньку выше обычного животного. Он должен чувствовать себя испоганенным, когда, сидя в кресле, приказывает ей опуститься на колени, когда она наклоняется, чтобы обслужить его, и делает то, что от нее требуют. Но сегодня был день разочарований, и Хендриксон слишком разнервничался, чтобы возвращаться в Вашингтон, не сняв напряжения.

Для него Стейша – примитивное существо, чуть ли не другого вида, и это действие – максимальное отступление от правил, которое он способен себе представить. Это не похоже на то, что происходит с девушками из «Аспасии», прекрасно задуманными и ухоженными фантазиями без воспоминаний о прошлом и без будущего; застыв на месте в биографическом и интеллектуальном смысле, они не принадлежат ни к одному классу и восхитительно нереальны в своем совершенстве и своей покорности, настолько, что вполне могут быть персонажами эротических сновидений. Но у Стейши есть прошлое и есть будущее (пусть и ограниченное строгими рамками), и когда она выходит из режима активного управления, то способна мыслить и чувствовать. Хендриксон может командовать ею, как любой из девушек «Аспасии», но уверенности в абсолютном подчинении нет. И хотя это маловероятно, всегда существует небольшая опасность, что такое примитивное существо, как Стейша, может укусить , и это приятно щекочет нервы Хендриксону.

На двух двуспальных кроватях спали четыре мальчика, спали так, точно внешнего мира не существовало, точно это был первый сон в их жизни и до утра надо было компенсировать тысячи ночей, проведенных в легкой дремоте. Лютера тянуло на раскладушку, которая казалась лучшей в мире кроватью. Он бы уже заснул, но надо было позвонить Ребекке в девять часов.

Он ушел в ванную, чтобы не будить детей, закрыл крышку унитаза, сел, позвонил со своего анонимного телефона на ее анонимный и вскоре узнал, что они доехали на стассеновском «бьюике» до Рокфорда, но скрытно сделать это не удалось. Полутора часами ранее они сняли номер в одном из старых отелей, в нескольких кварталах от того места, где оставили универсал. Лютер встревожился, узнав, что за женой и дочерью наблюдают, но испытал прилив гордости, услышав о том, как они отделались от наблюдателей.

– Завтра вам надо вовремя добраться до Чикаго, но как? – сказал Лютер.

– Ни автобус, ни поезд мне не нравятся.

– Мне тоже.

– Я наплела Робби Стассену, что еду в Мэдисон: надо, мол, отвезти тетушку Тэнди к маме. И вот я подумала… не хочу звонить маме, просить у нее помощи, – это будет слишком очевидно. Но кем бы ни были эти люди, они ведь не могут прослушивать все телефоны? И поэтому я позвонила тетушке Тэнди. Ничего страшного?

– Да, пожалуй. Надо было что-то делать.

– Я сказала ей, что мы с Джоли в Рокфорде, моя «тойота» накрылась, и спросила, не может ли она дать мне на время машину. У нее две. Машину дяди Кэлвина она так и не продала.

От Рокфорда до Мэдисона, штат Висконсин, было всего миль шестьдесят.

– Ты ей не сказала, почему вы оказались в Рокфорде?

– Сочинила что-то. Оказалось, у тетушки Тэнди есть бойфренд.

– Сколько ей – восемьдесят?

– Что ты, всего семьдесят девять. А ему – семьдесят. Тетушка похищает младенцев прямо из колыбели. Сейчас она едет в «додже», который был у Кэлвина, бойфренд – следом за ней, в теткиной машине, чтобы увезти ее домой. Они будут через полчаса.

– Ты потрясающая женщина, – сказал Лютер. – Здорово все устроила.

– Ну, понимаешь, брак с таким дикарем закалил мои нервы.

Он улыбнулся:

– Со мной трудно иметь дело.