Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

Меж тем Иван налил мне еще "Портвейна", и кто-то подложил в мою тарелку немалый кусок линя, салат. Я посчитал-прикинул, что, кроме Светланы, сделать это было совершенно некому, смущенно буркнул ей "спасибо" и просил Ивана больше мне не наливать. Нам с Василисой вновь досталось выпивать. Заедать-закусывать все стали в этот раз не только рыбой и салатом, но и сыром, колбасой, свининой очень вкусного копчения, и кто-то даже пошутил о том, что надо непременно все скорей определять в желудок, "чтобы эти дефицитные теперь в стране деликатесы у нас не покусали комары".

Помнится, что мужики уже изрядно захмелели, но держались умненько, галантно: никто из них ни разу даже не ругнулся матом. Однако к любопытству Василисы и Светланы они вовсю разговорились о красивых женщинах, и каждый рассказал о чем-то памятном, своем. Отлично помнится, что самой интересной из историй, по-моему, стала та, которую поведал Герман. Причем рассказывал не от себя, а от лица какого-то работника нашего завода, побывавшего в командировке в Токио. Там их группа в составе трех конструкторов однажды, по чистой случайности, решила побывать на выставке, называвшейся, пожалуй, "ЭКСПО-60". После этого они на выставке бывали каждый день, им вручили памятные книжки, сувениры и значки, как самым частым посетителям. "Они же!.. - помнится, воскликнул Герман, чтоб усилить интерес к его истории, - приходили любоваться четырьмя прелестными японками (красоты, по их словам, неописуемой), работавшими гидами в павильоне легковых машин!.."

"Саша, ты действительно на рыбалке впервые?" - неожиданно услышал я слова Светланы.

"Получается, что так", - поднял, наконец-то, на нее глаза. И помню, в ту же самую секунду дрожь схлынула с меня. Было видно, что она сама была немало смущена... И ей самой немало стоило усилий удерживать на мне свой лучистый взгляд, казаться независимой, спокойной.

"Не то слово!.. - начал жаловаться Василисе Герман.- С мая месяца упрашивали порыбачить с нами!.." Рассказал-поведал им обеим, что в нашей бригаде слесарей-ремонтников, где он имеет честь быть бригадиром уж восемнадцатый годок, всегда все были рыбаки. Что я единственный надеялся остаться отщепенцем!.." Затем он присмотрелся к нам со Светой более внимательно и, хитренько прищуривши глаза, воскликнул, что "я теперь рыбак, в любом из случаев", что "теперь-то уж никуда не денусь!.. Что я отныне здешний человек..."

Василиса пристально смотрела мне в глаза и с улыбкой (совершенно неожиданно, будто посвящая в некую большую тайну) подшепнула, что в реке, как мне случилось нынче убедиться, есть рыба крупная!.. А потому ни в коем случае не следует разменивать себя на мелочевку. И столь же засекреченно прибавила: "Главное - найти места, где рыба кормится. И знать, на что, когда и как ее необходимо удить!"

Помнится, Светлана в это время наливала чай, и спросила, не налить ли мне. Я был, конечно же, согласен, подставил под чайник кружку. Наполнив ее, она дала мне баночку с песком и чайной ложечкой.

За чаем Василиса, обращаясь непосредственно ко мне, сказала, что ее Светлана тоже удивительно удачлива на рыбной ловле. Что нынче вечером поймала донками двух стерлядей и судака. А на простую удочку в истоке - двух язьков и шермана.

Я признался, никогда не видел ни язей, ни судаков, ни "шерманов". И Светлана так же, как-то столь же запросто, сказала, что они с бабулей утром этих рыб мне обязательно покажут.

Сказала, что спят они с ней в "теремке", что встанут в пять, придут сюда перекусить, попить чайку и покормить нас завтраком. Что имеют маленький будильник, что не проспят, и в случае необходимости нас смогут разбудить. Я, будучи немножко под хмельком, с улыбкой отвечал, что сам обычно поднимаюсь в пять, поскольку к шести на работу. Что постараюсь не проспать ни завтрака в их обществе, ни утреннюю зорьку на реке. И помнится, от теплого, внимательного взгляда Светы веяло неизъяснимой нежностью, а ее губы в свете пламени костра мне представлялись почему-то постоянно влажными и, вне сомнения, на вкус медовыми.

Затем Василиса спросила, не продолжаю ли я параллельно с работой учиться. И пришлось ей сказать, что перешел в десятый класс нашей Меленковской средней школы для рабочей молодежи, или, как ее еще прозвали в нашем городишке, ШРМ. Герман тотчас подтвердил, что, действительно, учусь. Помню, Василиса согласилась, что учиться нужно, и сказала, что Светлана тоже становится взрослой. Что - перешла в девятый, и ей на этот год немало посчастливилось: с реформой в школе она теперь получит среднее образование по окончании десятого, а не одиннадцатого класса, как было до того. Я же заявил, что мне, наоборот, не повезло, поскольку, с той же самою реформой в ШРМ устроили как раз наоборот. Вместо десяти - одиннадцать!.. "То есть, - улыбнулся я Светлане, - аттестат на зрелость нам придется получать одновременно".

"Есть планы, мечты, задумки?" - спрашивала Василиса, зачем-то стараясь узнать обо мне побольше.

Я сказал, что в школе к учебе - особенно к точным наукам, а также к иностранным языкам - пристрастий не имел, с призваньем, в общем, тоже ничего не ясно. Что - не из тех, кто знает с детства, кем станет в будущем, к чему стремиться, что в этих важных жизненных вопросах доверяюсь исключительно судьбе, надеюсь, что она, быть может, будет ко мне благосклонной. Что в перспективе, вне сомнения, служба в армии.

"Замечательный, очень достойный ответ! Искреннее, нетипичное мышление!" - заметила Василиса с улыбкой. И вдруг спросила: "А как с историей, литературой, русским?.."

Сказал, что в основном, четверки. Отличных отметок не было.

"Не пробовал ли сочинять свое?"

Сказал, что - нет, и даже не думалось ни о чем подобном.

"А почему бы не подумать? Есть ВУЗы, где знание таких предметов является приоритетным! Например, в педагогическом, историко-архивном..." - заметила она и с убежденностью подсказывала мне, что иногда умение писать простое сочинение "на пять" (желательно бы с плюсом!) может оказаться пропускным билетом к получению достаточно высокого образования. Что при желании за эти годы (включая и армейские) можно подготовиться к экзаменам в качестве абитуриента в какой-нибудь из ВУЗов. Что, к сожалению, для бригады Германа видит мою скромную персону вовсе не "их человеком в рабочей спецовке", а кем-то в галстуке, в отдельном кабинете, за столом с прибором для карандаша и авторучки и рабочим (личным) телефоном.

Я благодарил ее за предсказание и, помнится, опять ломал-подбрасывал сушняк в костер, чтоб освещать застолье. Иван, доставши новую "чекушку", наливал на этот раз лишь мужикам. Они немного выпили еще и снова принялись закусывать салатом, рыбой, копченою свининой, сыром, колбасой. Василиса, смаковавшая неторопливо сладкий чай, спросила у Василия Петровича, не воевал ли он. Тот отвечал, что довелось. И на ее вопрос: "Какой был фронт?", сказал: - Второй Белорусский, у маршала Рокосовского.