Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

- Вряд ли я решусь-осмелюсь лет до тридцати пяти!.. - приходилось предостерегать ее.

- Мне тоже торопиться некуда, - парировала та. - Сначала нужно закончить учебу...

Уже на последнем курсе - буквально на последних днях последней сессии! - вместо старенькой, седой и предобрейшей нашей "иностранки" Екатерины Алексеевны вдруг объявилась молодая стройная особа с тем же именем и отчеством!..

Екатериной Второй-"Великой" сразу окрестили-нарекли ее остряки-отличники. Аттестат о среднем образовании сумела получить в пятнадцать лет, в двадцать два с отличием закончила "иняз". В двадцать три защитила какую-то сложнейшую по теме диссертацию и была на стажировке в Англии. Шел слух, что со студентами очных курсов она, даже вне аудитории, общается лишь исключительно на иностранных языках. Мне же, знавшему в ту пору не более трех сотен английских слов и совершенно без понятия как, когда, с каким артиклем их следует употреблять, - то было несомненным приговором.

На вид ей было - лет не больше двадцати пяти. Она обладала изящной фигуркой, стройными, словно точеными, ножками, под старомодной, несколько ниже коленей, юбкой. Лицом она, возможно, была не столь уж и красива, сколь удивительно мила. Особенно притягивала взгляд, и постоянно изумляла ее неотразимая улыбка. Нижняя губа ее, похожая на нежный лепесточек, вдруг забавно, чуть заметным углышком по центру, опускалась к низу, симпатично обнажая кончики зубов, и в какие-то мгновения чудесно замирала в этом завораживающем положении. Ее очаровательные карие (воз-можно, с удлиненными ресницами) глаза под челочкой темных прямых волос при этом чуть заметно щурились, и, казалось, будто прикасались к моему плечу, вновь и вновь привлекая к себе внимание. Она положила на стол наш курсовой журнал, поздоровалась сначала с нами на английском, на немецком, на французском языках. Что-то говорила нам поочередно на том, на другом и третьем (по-видимому, представляясь, поскольку всякий раз звучало ее имя), и началось знакомство.

- Павел Абрамов, do you speak English?*

- Yes I do. I speak English* - не замедлил с ответом восставший из-за стола верзила Павел.

Она задала еще какой-то вопрос, состоявший примерно из десяти-две-надцати слов.

Не промедлив ни одной секунды, в том же стремительном темпе, Павел чуть ли не минуту что-то говорил ей по-английски, и в конце монолога, видимо, выдал ей нечто шутливое.

В ответ был, видимо, ее какой-то комплимент, была заметна ее озорная улыбка.

Павел ответил тоже с улыбкой и, пару секунд помолчав, добавил что-то еще.

Внезапно они рассмеялись; их смех поддержали еще человек пять или

шесть, неплохо знавшие английский. Я же понял из их диалога только то, что были ее слова "good", "wonderful", "five", - что означало "хорошо", "замечательно", "пять".

Со стороны Павла прозвучало "thank you very much", что было "большое

спасибо", и он, огромный и уверенный в себе, уселся за своим столом. Поче-

му-то, вечно в одиночестве, он постоянно восседал за первым (с правого ряда) столом, ближе всех других студентов к кафедре преподавателей.

"Однако же, она очаровашка!" - воскликнул я про себя в каком-то странном для меня волнении, и уже не мог отвести от нее свого влюбленного вни-

мательного взгляда, благо поначалу это было, в общем-то, вполне приемлемо

по отношению к учителю со стороны ученика. "Это же неугомонный, милый, жизнерадостный вулканчик! Ой, видимо, балдеет ее муж от радости, от счастья!" - подметил я два золотых колечка на пальцах правой ее руки.

- Николай Астахов, do you speak English?

Поднявшись из-за стола, Николай, хоть и не этак резво, в сравнении с Павлом, но тоже стал говорить по-английски. Тоже их диалог длился где-то около трех-четырех минут. И снова прозвучало в заключении: "good", "five" - "thank you very much".

Далее по списку шла Анжелика Венская - как оказалось, будущий писатель, журналист-международник, драматург. Для нее прозвучало: "Spraehen z deutsch?.." - и две красавицы с минуту или две любезно говорили по-не-мецки, приветливо чему-то улыбались меж собой. Моя роковая минута, которую, я уже несколько дней подряд представлял себе в самом постыдном свете, теперь приближалась с каждою новой секундой.

Вот когда, в конечном итоге, наступал мой истинный час расплаты за невежество, за лень в учебе!

______________________

Вы говорите по-английски? *

Да. Я говорю по-английски.*

- Александр Дневной, do you speak English?

- Можно считать, что "нет", - встав со стула, отозвался я по-русски и, поднявши руки до уровня плеч, прибавил: - В этой связи поднимаю вверх руки, сдаюсь.

Без дозволения я опустился на скамейку парты, словно школьник, отвернулся было в сторону открытого окна и теперь уже достаточно спокойно стал дожидаться праведного гнева и ее возмездия.

- Но вы же поняли вопрос! - услышал я беззлобный, звонкий голосок. - Вы сумеете сказать, как будет по-английски слово "нет"?

- No, - привстав со стула, скорее машинально отозвался я и, снова смутившись, безнадежно махнул рукой.

- Так. А теперь давайте попробуем сказать "поднять вверх руки", "сдаться", - не унималась та, ухватив мой взгляд своими карими глазами и удивительной по красоте улыбкой "углышком". - Вы сможете сказать, как будет по-английски слово "рука"? - показала мне она свою ладонь с колечками на пальцах.

Я чувствовал, как сильно покраснел и взмок от подступившего вдруг жара.

- Hand, - вырвалось как-то само собой.

- Верно. А слово "поднять"?

- Take up? - оказалось, мне было знакомо и это.

- А "вверх", "на высоту"?

- Height, - вдруг вспомнилось и это выражение.

- Верно, - обрадовалась она. - Перед словом "height" мы должны поставить артикль "the". А перед словом "hand" какой должен быть артикль? Напоминаю, что в английском предложении два одинаковых артикля не ставят-

ся, - заметила она.

Я тотчас же сообразил, что если в столь коротком предложении есть уже звучанье "the" и подобного второго быть не может, значит - артиклем является "a".

- Все правильно! - с радостью воскликнула она. - Что получается теперь? - И напомнила: - В английском предложении, в отличие от русского, сказуемое ставится впереди подлежащего.

Спустя минуту (а возможно, две), с запинками, коряво, больше под ее диктовку, я выдал, наконец-таки, английский вариант своего нелепейшего выражения.

- Правильно! - вновь с радостью воскликнула она и попросила повторить.

И снова мы почти одновременно произнесли его.

- И еще! - велела она.

Наконец я выдал выражение самостоятельно.

- Okay! Молодец! - сказала она и заметила: - У вас, Дневной, хорошее английское произношение.

И, обращаясь уже ко всей аудитории состоявшей из двенадцати заочников, прибавила примерно что-то из того: "Ребята, я понимаю, что, возможно, иностранные языки вам могут не понадобиться в жизни. При этом знаю, даются они, увы, далеко не каждому! Давайте условимся сразу - отрицательных оценок никому из вас не будет. Можете считать, что экзамен по иностранному языку все вы сдали. Кстати, те, кто хочет получить свои оценки прямо сейчас, можете подходить с зачетками. Официально же - до окончания семестра у нас еще неделя. Я приглашаю всех вас на эти занятия, как вольных собеседников, как моих друзей. Почему непременно так? Во-первых, государство мне платит за обучение очень приличные деньги, и мой долг постараться их отработать по мере своих возможностей. Во-вторых, мне очень хотелось бы поделиться с вами некоторыми личными секретами в освоении языков. Ведь, порой, достаточно несколько слов, чтобы вызвать в человеке интерес к чужому языку. У лиц, изучающих языки, как правило, развивается память, становится более виртуозным мышление, повышается уверенность в себе, улучшается общий жизненный тонус. Не сомневаюсь, многие из вас уже оценили полезность такой работы, - продолжала говорить она. - Но, замечу вновь и вновь, для большинства студентов знание ненужного им языка может оказаться неоправданной обузой. Вы - возможно, будущие знаменитости, мастера пера, и должны жить именно вашей жизнью. Так сказать, без траты сил, энергии и вашего драгоценного времени на совершенно бесполезное занятие..."