Татьяна Хмельницкая - Дело ясное, что дело тёмное

Только не слёзы, только не оборот! Взашей погонят из гарнизона, из города, из Магогеста…

Что потом? В клан или к Мартину на поклон? Вполне вероятно и то и другое. Хотя, если глобально, есть третье место — Долина оборотней, а там за старое: визит в Центр занятости и жать у моря погоды.

Я глубоко вдохнула, пропуская в лёгкие холодный колкий воздух. Он отрезвил меня и, сомнения тут же отпали, как и мысли о Мартине, клане, Долине оборотней. Я точно знала чего хотела, и что собиралась сделать: спасти Валентина и наказать его похитителя. Те эмоции, какие пережила с ним во время Виносовой ночи не отобрать, не задушить, их не забыть.

Мы с ним кружили под звуки «Зимнего вальса» на виду у тысячи гостей, но для меня никого тогда не существовало — только он и я были в целом мире. Растворяясь в музыке, я слушала его тихое: «Раз-два-три», которое он тихо шептал во время танца, и мои ноги едва поспевали за счётом. Валентин улыбался и продолжал считать. Его голос и сейчас выбивал внутри моей грудной клетки ритм для сердца: «Раз-два-три. Раз-два-три».

Я могу это всё так оставить и пойти по пути наименьшего сопротивления? Нет. Мне же даны возможности и у меня есть «опекун». Надо пользоваться. Конечно, снобизм Щуки — та ещё заноза для моей кошачьей натуры, но и общаться сверх меры с ним меня никто не обязывает. К тому же мне на руку, если он станет вести расследование и привлекать к нему мою персону. Тогда найду и накажу преступника — не будь я из клана Северных кошек! Что-то мне подсказывает, что знаменитость совсем не возражает против моего присутствия — иначе, что я делаю посередине гарнизона?

Полин обежал труп, словно примериваясь к нему, а затем навис над ним, точно коршун, над жертвой и замер: слушает, внимает, вдыхает — любо-дорого смотреть! По одухотворённому лицу, крадущимся движениям было видно, что ему нравилось то, что происходило — маг получал искреннее удовольствие.

Но это всё ближайшая перспектива, а что дальше? Вот ведь в чём загвоздка — готова ли я всё вернуться обратно и стать прежней? Не могла ответить на него, хоть тресни! Задать бы его пращурам, да мало вероятности получить ответ.

Трусость, накрывшая моё существо с головой, понемногу отступала в процессе наблюдения за манёврами Щуки, а из глубины души поднималась волна любопытства, которая грозила разрастись до девятого вала — уж я-то себя знаю!

Хорошо хоть покойничек лицом вниз лежит…

И ведь как лежит-то странно. Вернее: лежать то он и должен — не стоять же трупу, в самом деле! — просто его поза противоестественна событиям, описанным лейтенантом.

Вот он провожает дочь до контрольно-пропускного пункта. На них нападают похитители и Осов, вместо того чтобы защищать собственное дитя, сам отгораживается, а потом и вовсе падает замертво. Он — боевой маг и испугался? Не верю!

Терновые кусты распрямились, шевельнули кронами, стряхнули с шипов жухлую, мокрую листву, частично скрыв от моих очей пострадавшего человека и я, наконец, смогла полноценно вздохнуть. В нос ударил запах прелой листвы, жирного мокрого чернозёма и чего-то ещё: неуловимого, тонкого и такого знакомого…

Аромата магии — вот что!

Магия не пахнет? Так рассуждают только Недоросли. У каждого заклинания запах особый, сотканный из интуитивных ощущений, воспоминаний, восприятий. Заклинание грозы пахнет озоном, как и производные от него, такие как: открытие портала, дробление чего-то целого на части или…

— Вы готовы записывать, Виола? — перебил мои размышления Щука и я с готовностью кивнула.

— Потерпевший — мужчина сорока пяти лет. Лежит головой на северо-восток, — мои пальцы застучали по экрану, на котором была выведена виртуальная клавиатура, вбивая брошенные Щукой слова, а внутри выросла железобетонная стена спокойствия. — Ладонь левой руки обожжена, предположительно, нераскрывшимся огненным сгустком. Правая рука закрывает лицо…

Я напечатала и остановилась, наблюдая за действиями Щуки. Он присел на корточки возле головы, склонился и принюхался к правой руке потерпевшего. Я вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Мышцы спины и живота напряглись, а внутри моего существа родилось нечто, совершенно не соотносящееся с моими прежними мыслями — мне стало интересно. Кажется, даже дышать перестала на то время, что Щука нюхал и разглядывал внешнюю сторону ладони боевого чародея, его длинные, узловатые пальцы с тяжёлым перстнем на одном из них.

Зрение ликана позволяло рассмотреть мелкий рисунок кольца и крупный рубин, вживлённый в золото, а рядом — три мелких бриллианта, выложенные треугольником. Это я всё отразила в записях, не дожидаясь распоряжения Щуки, который продолжал нависать над головой убитого мага.

Наконец, Щука пошевелился и склонился ещё ниже. Его щека едва не касалась кожи руки, а я во все глаза наблюдала за действиями парня, забыв о смерти, об убийцах, и даже собственном горе. Меня привлекла сама суть происходящего — момент. Вернее: его авантюрность. Вот меня только что обнимали, потом обнимающего ревновали ко мне и вдруг… Фу-у-у.

Вдруг здесь и сейчас Щука лизнул мизинец начальника подразделения лейб-гвардии ставшего трупом.

Фу-у-у! Зачем он это сделал? Бе-е-е.

— Ну, в этом что-то есть, — выпрямился Щука, и сделал движение рукой, словно он собирался проветрить запотевшие пальцы, подставив их лёгкому ветерку.

— Что-то на… — оживился доселе ничем не выдававший своего присутствия младший офицер, и раскрыл от удивления рот, так и не задав вопроса.

Что же там такое?

Любопытство затопило мою сущность, вытеснив из неё сомнения и страх и я, затаив дыхание, наблюдала за руками нарцисса. Но ничего не происходило ни спустя минуту, и даже две и я рассержено выдохнула. Младший офицер продолжал дожидаться продолжения, когда я запечатлела в блокноте факт облизывания пальца убиенного Полином.

Вдалеке появились две фигуры. Они плыли, трепеща в воздухе, иногда распадаясь, оказываясь в потоке света уличных фонарей и снова возрождались, попадая в тёмную зону. Виденья приблизились к нам и остановились в трёх метрах от нас.

— Иллюзии предсмертных минут, — прошептал лейтенант. — Осуществляется лишь в первые полчаса, пока труп ещё тёплый. Это тот самый случай. Потому и позвали кудесника Щуку сразу.

— Да? — прошептала я.

— Ага.

Сущностями оказались тот самый боевой маг и девушка, на вид лет двадцати, с распущенными по плечам светлыми локонами, голубыми глазами, светлой кожей и розовыми, похожими на сердечко губками.

Боевой маг мало походил на неё: тёмные волосы, коротко острижены, карие глаза смотрели весело, прямой нос, волевой подбородок, ямочка на щеке, смуглая кожа.

Вот что хотите со мной делайте, но отцом этой девушке Осов Михаил Пирович быть не мог — настолько явно бросались в глаза различия в облике двух чародеев.