Дебора Харкнесс - Открытие ведьм [litres]

– Спросим у твоей мамы.

Фею Мэтью взял на руки, а пирата ухватил за концы банданы. По пути к родителям фея успокоилась, ухватилась липкой ручонкой за свитер и принялась хлопать Мэтью по голове волшебной палочкой, приговаривая:

– Биппити-боппити – БУУ!

– Принц ее мечты будет похож на тебя, – заметила я, когда мы вернулись в дом.

Мэтью наклонился, чтобы меня поцеловать, и с волос у него посыпалась волшебная серебряная пыльца, которую я со смехом стряхнула.

Около восьми, когда фей и пиратов сменили готы-тинейджеры, в коже, цепях и черной помаде, Мэтью передал корзинку с гостинцами мне и ушел в гостиную.

– Трусишка, – поддразнила я, поправляя шляпу в ожидании очередного гостя.

Минуты за три до девяти, когда уже можно было бы погасить фонарь на крыльце без ущерба для репутации Бишопов, мы снова услышали стук и вопль: «Сласти или напасти!»

– Кто бы это мог быть? – Я нахлобучила шляпу.

На крыльце стояли два молодых колдуна. Один из них доставлял нам газету, другой, прыщавый и с кольцом в носу, принадлежал, кажется, к семейству О’Нилов. На них красовались рваные джинсы и утыканные булавками майки, мальчишки обмотались собачьими поводками, обмазались фальшивой кровью и нацепили пластмассовые клыки.

– Сэмми, ты еще не староват для таких развлечений?

– Шэм, – поправил ломающимся юношеским голосом, шепелявя из-за пластмассовых клыков.

– Хорошо, Сэм. – Я выскребла конфеты со дна корзинки. – Мы уж свет собрались гасить. Почему вы не на вечеринке у Хантеров?

– Нам шкажали, у ваш в этом году отпадные тыквы. И еще… это… – Сэм покраснел и вытащил клыки. – Роб говорит, что видел тут рядом вампира, а я с ним поспорил на двадцать баксов, что Бишопы вампира к себе не пустили бы.

– С чего ты взял, что это вампир?

– Джентльмены… – Тот, о ком шла речь, вырос у меня за спиной.

Мальчишки разинули рты.

– Вампира только человек не узнает или полный дурак, – пробормотал Роб. – Здоровый, я таких еще не видал.

– Круто! – Сэм улыбнулся от уха до уха, хлопнул друга по пятерне и схватил конфеты.

– Не забудь, ты проспорил, – напомнила я.

– И еще, Самюель, – с преувеличенным французским акцентом добавил Мэтью, – могу я попросить вас никому обо мне не рассказывать?

– Никому никогда? – опечалился Сэмми.

– Ну, скажем, до завтра, – сжалился Мэтью.

– Без проблем! – воспрянул духом парень. – До завтра всего три часа, как-нибудь потерпим.

Они сели на велосипеды и покатили прочь.

– На дороге темно, – нахмурился Мэтью. – Может, подвезти их?

– Ничего. Они хоть и не вампиры, но дорогу в город найдут.

Велосипеды резко притормозили, и Сэмми крикнул:

– Хотите, мы тыквы потушим?

– Да, если не трудно. Спасибо.

Проделав это с завидной сноровкой – Роб О’Нил на левой стороне, Сэм на правой, – они двинулись дальше, подскакивая на ухабах. Луна и нарождающееся шестое чувство неплохо им помогали.

Я закрыла дверь со стоном:

– Ой, ноги! Не могу больше.

Долой башмаки, отправляйся подальше, шляпа.

– Страница из «Ашмола-782» исчезла, – доложил Мэтью.

– А мамино письмо?

– Тоже.

– Значит, пора. – Я отошла от двери, и дом тихо вздохнул.

– Завари себе чай и приходи в семейную. Я принесу вещи.

Мэтью ждал меня на диване – в ногах портфель, на кофейном столике серебряная шахматная фигура и золотая сережка. Я подала ему бокал с вином и села рядом:

– Последнее. Вина больше нет.

– Чай тебе тоже долго пить не придется. – Он взволнованно запустил руки в волосы и глубоко вздохнул. – Хотелось бы, конечно, поближе – туда, где смертность не такая высокая, где есть чай и водопровод. Ладно… думаю, тебе понравится, когда привыкнешь немного. – Открыв портфель и посмотрев, что внутри, он облегченно вздохнул. – Ну слава богу. Я боялся, что Изабо пришлет что-нибудь не то.

– Ты его в первый раз открываешь? – подивилась такой выдержке я.

– Да. Не хотел забивать себе этим голову. – Он достал из портфеля книгу и подал мне.

Я погладила черный кожаный переплет с серебряной окантовкой:

– Красиво.

– Открой ее.

– И узнаю, куда нам надлежит отправиться? – Теперь, заполучив в руки третий предмет, я почему-то не спешила узнать об этом.

– Думаю, да.

Из раскрытой книги на меня привычно повеяло запахом чернил и старой бумагой. Ни мраморных форзацев, ни экслибриса, ни чистых страниц, которые так любили добавлять в книги коллекционеры восемнадцатого и девятнадцатого веков. Обложка была тяжелой – значит под кожей деревянные дощечки.

На первой странице убористым почерком позднего шестнадцатого века были приписаны две строки.

– Моему милому Мэтту , – прочла я вслух. – «Тот не любил, кто сразу не влюбился» [74] «Как это вам понравится», акт III, сцена 5 (перевод Т. Щепкиной-Куперник). Шекспир позаимствовал эту фразу из стихотворения К. Марло. .

Посвящение не было подписано, но звучало знакомо.

– Шекспир?

– Не совсем. Уилл прихватывал фразы у других, будто сорока.

Я медленно перевернула страницу. Книга была рукописная, и писала ее та же рука, что писала посвящение.

– О господи! – Дрожащими руками я захлопнула книгу.

– Вот посмеется он, узнав о твоей реакции.

– Это то, что я думаю?

– Вероятно.

– Откуда она у тебя?

– Кит подарил, – потрогал обложку Мэтью. – «Фауста» я всегда любил больше остальных его пьес.

Каждому историку алхимии известна пьеса Кристофера Марло о докторе Фаусте, продавшему душу дьяволу в обмен на магический дар. Я снова открыла книгу, провела пальцами по первой странице.

– Мы с Китом дружили в те опасные времена, когда мало кому из созданий можно было довериться. Немало кривотолков вызвала эта дружба. Как только Софи достала из кармана фигурку, которую я ему проиграл, стало ясно, что местом нашего назначения будет Англия.

Пальцы подсказали мне, что посвящение писал не друг, а влюбленный.

– Ты тоже был влюблен в него?

– Я любил его, но не в том смысле. Не так, как хотелось ему. Будь его воля, наши отношения повернулись бы совсем по-другому, но воля была не его. Мы навсегда остались друзьями, не более.

– Он знал, кто ты? – Я прижала книгу к груди, словно то было бесценное сокровище.

– Знал. Мы не могли позволить себе секретничать, к тому же этот даймон обладал редкостной проницательностью. Ты сама убедишься, что от Кита ничего нельзя утаить.

Даймон. Ну что ж, мои скудные познания о Кристофере Марло этого вовсе не исключали.

– Итак, Англия. А дата какая?

– Тысяча пятьсот девяностый год.

– Назови мне точное место.

– Мы каждый год собирались в Олд-Лодж на старые католические праздники Всех Святых и Поминовения усопших. Мало кто тогда осмеливался их праздновать, но Кита всегда подмывало на что-нибудь этакое. Он читал нам из «Фауста», которого вечно переписывал. Мы напивались допьяна, играли в шахматы и не ложились спать до рассвета. – Мэтью забрал у меня книгу, положил на стол, взял мои руки в свои. – Как ты, mon coeur, ничего? Не обязательно отправляться туда, можно придумать что-то другое.