Роберт Хайнлайн - Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики (сборник)

– Выиграть, конечно, можно, – заверил он меня. – В прошлом году некий турист унес с собой полмиллиона с лишним. Мы с радостью выплатили ему выигрыш – и разрекламировали это по всей Земле, – но все равно получили прибыль в ту неделю, когда он сорвал банк. Не подумай, что мы делаем поблажку твоему брату. Если он будет продолжать игру достаточно долго, мы отыграем у него не только весь выигрыш, но и те монеты, с которыми он сел за стол в первый раз. Если он такой умный, как ты говоришь, он остановится, пока еще в плюсе. Большинству игроков не хватает для этого ума, а Венерианская корпорация никогда не рискует, если не уверена в выигрыше.

И снова у меня просто в голове не укладывается. Но из-за Герди и из-за выигрышей Кларк стал относиться ко мне почти по-человечески. Какое-то время.

Это случилось на прошлой неделе, в тот вечер, когда я встречалась с Декстером. Герди велела мне спать, я пошла, но никак не могла заснуть. Дверь я оставила открытой, чтобы услышать, как придет Кларк, или, если он не вернется, позвонить кому-нибудь, чтобы его приволокли домой. Хотя дядя Том отвечает за нас обоих, я считаю, что, как и раньше, отвечаю за брата. Мне бы очень хотелось, чтобы Кларк оказался в постели, прежде чем проснется дядя Том. Привычка, наверное.

Через два часа он все-таки вернулся, крадучись на цыпочках. Я зашипела на него, и он зашел ко мне.

Я в первый раз увидела шестилетнего мальчишку с такой кучей денег!

Он сообщил мне, что Жозе проводил его до самого номера. Не спрашивайте меня, почему он не положил деньги в сейф «Тангейзера», или нет, спросите, и дайте я догадаюсь: может, он хотел насладиться ими.

И конечно же, похвастаться. Он разложил их стопками на моей постели, пересчитал, чтобы я непременно увидела, сколько он выиграл. Он даже подтолкнул одну пачку ко мне:

– Тебе нужна мелочь, Подди? Я даже процентов с тебя не возьму. Там, откуда я это принес, еще много осталось.

У меня перехватило дыхание. Не из-за денег, конечно, я и сама была при деньгах, а из-за такого великодушного предложения. Кларк и раньше ссужал меня деньгами и драл сто процентов за такое одолжение, пока Па не узнал об этом и не отлупил нас обоих.

Я обняла и от всей души поблагодарила. И тут он спросил:

– Как думаешь, сестренка, сколько лет Герди?

Я тут же поняла причину его странностей и осторожно ответила:

– Честно говоря, догадаться трудно. – Мне не нужно было догадываться, я это точно знала. – Почему бы тебе не спросить у нее самой?

– Я спросил, но она только улыбнулась и сказала, что у женщин не бывает дней рождения.

– Земной обычай, наверное, – сказала я и сменила тему: – Слушай, Кларк, как тебе удалось столько выиграть?

– Ничего сложного, – ответил он. – Во всех этих играх кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает. Ну а я стараюсь оказаться в числе выигравших.

– Да, но как тебе это удается?

В ответ он только гнусно осклабился.

– А сколько денег у тебя было в самом начале? – спросила я.

Тут он насторожился. И все же он еще оставался удивительно мягок для обычного Кларка, так что я решила дожать его.

– Слушай, – сказала я, – насколько я тебя знаю, ты не будешь счастлив, если хотя бы кто-нибудь не будет знать, насколько ты преуспел. А мне-то ты можешь рассказать? Я ведь никогда тебя не сдавала.

В знак согласия он промолчал. Я сказала чистейшую правду. Когда он был еще маленьким, я, бывало, отвешивала ему затрещины, но никогда не ябедничала. Сейчас с затрещинами стало сложнее: он мне навешает быстрее, чем я ему. Но я все равно его не сдавала.

– Ну давай выкладывай, – подзуживала я. – Тебе ведь больше не перед кем похвастаться. Сколько тебе заплатили, чтобы ты проволок на «Трезубец» эти три килограмма в моем багаже?

Он расплылся от уха до уха:

– Достаточно.

– Что ж, не говори, если не хочешь. Но что это было? Я все мозги вывихнула, но так и не догадалась.

– Ты бы непременно обнаружила это, если бы не загорелась идиотским желанием немедленно обследовать весь корабль. Согласись, Подди, ты ведь глуповата. Ты так же предсказуема, как закон всемирного тяготения. Поэтому я всегда тебя обхожу.

Я сдержалась. Если Кларк сумеет разозлить вас – вы у него в руках.

– Возможно, ты прав, – признала я. – Так ты скажешь мне, что это было? Надеюсь, не «пыльца блаженства»?

– Боже упаси! – Кларк обиделся. – Знаешь, что здесь делают с контрабандистами, если заловят на «пыльце»? Их отдают аборигенам, которые ее нанюхались, так что потом даже кремировать нечего.

Меня передернуло, и я поспешила вернуться к прежней теме:

– Так ты расскажешь мне или нет?

– Мм…

– Клянусь святым Подкейном, я никому не скажу. – Это моя личная клятва, никто, кроме меня, не может такую дать.

– Лучше не стоит, – предупредил меня Кларк. – Боюсь, тебе это не понравится.

– Клянусь святым Подкейном! – повторила я. Лучше бы мне тогда зашили губы проволокой.

– Ладно, скажу, – сдался он. – Но помни, чем ты поклялась. Это была бомба.

– Что?!

– Да-да, маленькая такая бомбочка кустарной работы. Полное разрушение в радиусе чуть больше километра. Сущий пустяк.

Я кое-как вернула сердце на место:

– Но зачем? И что ты с нею сделал?

Он пожал плечами:

– Они болваны. Заплатили мне не хилую сумму только за то, чтобы я пронес коробку на борт «Трезубца». Наплели всякой ерунды, типа это сюрприз для капитана. Я должен был завернуть коробку в серебряную бумагу и передать капитану в последнюю ночь перед посадкой на Венеру. Этот кретин сказал мне: «Сынок, только никому ее не показывай, помни – это сюрприз. Дело в том, что последняя ночь перед посадкой – это не только праздник на корабле, но и день рождения капитана Дарлинга».

Ты же меня знаешь, сестренка: я и в детстве не повелся бы на такое. Если бы это и в самом деле был подарок ко дню рождения, его можно было бы отдать казначею на хранение, и это не стоило бы им ни гроша. Так вот, я прикинулся дурачком, но при этом изрядно набил себе цену. И этот идиот заплатил! Он сильно занервничал, когда подошла наша очередь на паспортном контроле, – и заплатил столько, сколько я запросил. Потом я просто запихнул коробку в твой чемодан, пока ты трепалась с дядей Томом, а потом помог тебе избежать досмотра.

Как только мы оказались на борту, я хотел изъять коробку, но помешала стюардесса: она чем-то опрыскивала твою каюту. Пришлось поторопиться, а тут еще пришел дядя Том, чтобы забрать свою трубку. Как бы то ни было, в первую же ночь я открыл коробку в темноте и со стороны дна. Я уже догадывался, что это может быть.

– Каким образом?

– Слушай, почаще шевели мозгами, сестричка, не жди, пока они вконец заржавеют. Посуди сама. Сначала они предлагают мне сумму, о которой, как они полагают, мальчишка и мечтать не может. Я отказываюсь. Тогда они начинают обильно потеть и увеличивают сумму до тех пор, пока я не нахожу ее приемлемой. Заметь еще одно: они даже не потрудились сплести сказочку о том, с какими словами и от чьего имени я должен вручить коробку капитану. Из этого следует: для них было важно, чтобы эта штуковина попала на корабль, а что с нею дальше будет – им наплевать. По-моему, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы раскумекать, что к чему. Логика.