Роберт Хайнлайн - Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики (сборник)

Когда запись начала прокручиваться по третьему разу, я дала отбой и попыталась дозвониться до мистера председателя по обычному телефону, через контору Корпорации. Дохлый номер! Нажимая на то, что я – мисс Фрайз, племянница сенатора Марсианской Республики, я с горем пополам добралась до его секретарши или, может быть, секретарши его личного секретаря.

– К моему глубокому сожалению, мисс Фрайз, – ответила она, – мистера Кунью вызвать невозможно.

Тогда я потребовала найти дядю Тома.

– Я очень сожалею, но у меня нет сведений о сенаторе Фрайзе, мисс Фрайз.

Я велела соединить меня с Декстером.

– Мне очень жаль, мисс Фрайз, но мистер Кунья-младший находится в инспекционной поездке по заданию мистера Куньи-старшего.

Она то ли не могла, то ли не хотела сказать, когда вернется Декстер, не могла или не хотела найти способ связаться с ним. Врала, по-моему. Если бы я владела Всепланетной корпорацией, я бы поставила дело так, чтобы в любой момент могла связаться с любой шахтой, с любым ранчо, фабрикой или воздушным кораблем, которыми владеет Корпорация. В любой момент. Не думаю, что мистер председатель хуже меня соображает, как управляться с таким хозяйством.

Я ей так и сказала, призвав на помощь цветистую фразеологию «песчаных крыс» и жителей каналов. Я и не думала, что помню эти словечки. Другими словами, я на самом деле озверела. Видимо, прав дядя Том: стоит соскрести с меня нордический лак, и на свет явится кровожадная дикарка. Я даже хотела поковыряться в зубах, глядя ей в лицо, только она бы этого не поняла.

Вы не поверите, я с тем же успехом могла бы разоряться перед песчаным аллигатором, на нее это вообще никак не подействовало.

– Мне-очень-жаль, мисс Фрайз, – повторила она, и тогда я зарычала и отключилась.

Мне даже показалось, что мистер Кунья держит на телефоне андроида, вроде наших тик-токов. Живая женщина хоть как-то отреагировала бы на мою непотребщину, пусть даже и не поняла бы половину. Я и сама понимаю далеко не все эти словечки, но знаю, что это далеко не комплименты.

Я даже собралась позвонить Па. Он оплатил бы счет, даже если бы ему пришлось выложить все сбережения. Но до Марса – одиннадцать световых минут, это было написано прямо на диске телефона. А связь через станцию «Гермес» и Луна-Сити совсем уж никуда не годится. Если между вопросом и ответом проходит двадцать две минуты, понадобится целый день, чтобы только рассказать, в чем дело. Правда, плату взимают только за разговор, а не за ожидание.

И все же я могла позвонить ему… но что бы он мог сделать, находясь за триста миллионов километров от нас? У него поседели бы последние шесть волос – вот и весь результат.

Вскоре я успокоилась и сообразила, что в найденной записке есть что-то еще, помимо детской бравады Кларка. Это касалось Герди…

Мы не виделись с нею уже дня два. У нее было неудобное расписание: новеньким крупье достаются не лучшие смены. Я, кажется, перебросилась с нею парой слов, когда Кларка уже не было, хотя я тогда и подумать не могла, что он вообще не ночевал в отеле.

Но дядя Том точно говорил с Герди вчера, как раз перед тем, как мы отправились в дом мистера Куньи. Он спросил, не видела ли она Кларка, и она ответила, что не видела.

Получилось так, что мы видели Кларка последними.

Я без всякого труда связалась с Домом Педро, правда не с тем, которого встретила в тот вечер, когда я познакомилась с Декстером, а с Домом Педро этой смены. К этому времени все Домы Педро уже знали, кто такая Подди Фрайз. Это та самая девушка, которую часто видят с мистером Декстером. Он тут же сообщил мне, что смена Герди закончилась полчаса назад и лучше всего позвонить ей в хилтон. Если… тут он прервался, с кем-то переговорил, и кто-то сказал, что Герди, возможно, пошла по магазинам.

Это было похоже на правду. Я уже знала, что в номере ее нет. Кстати, к этому времени она съехала из стильного (и дорогого) «Тангейзера» в гостиницу подешевле. Я оставила на ее автоответчике такую запись, что Герди должна была тут же связаться со мной, как только ее услышит.

Вот и все. Тупик. Звонить было некуда, оставалось только сидеть в номере и ждать дядю Тома, как он мне и приказал.

И тогда я взяла сумочку, накинула плащ и вышла из номера.

Я успела пройти целых три метра по коридору. На моем пути вырос высокий, широкий и мускулистый тип. Я попыталась обойти его, но не тут-то было.

– Не надо, мисс Фрайз, – сказал он. – Нет, мисс Фрайз, – сказал он, – у меня приказ вашего дяди.

Я сунулась в другую сторону и обнаружила, что ноги у него довольно быстрые для такого громилы, а реакция получше моей. Итак, я арестована! Меня запихнули в мой собственный номер и держат в заточении. Мне кажется, дядя Том мне не доверяет.

Я вернулась в свою комнату, закрыла дверь и поразмыслила. Номер был все еще не прибран, грязная посуда от завтрака не убрана. Кое-как преодолев языковой барьер, я втолковала Марии и Марии, что мисс Фрайз крайне неприятно, когда все кому не лень вторгаются в ее комнату и нарушают ее уединение.

Неуклюжий двухэтажный столик-тележка, на котором мне доставили завтрак, все еще стоял у кровати и более всего напоминал город, дочиста разграбленный пиратами.

Я убрала судки с нижней полки, рассовала их куда возможно и накрыла столик специальной большой салфеткой – такие применяют, чтобы не оскорблять взоры богатых клиентов видом грязной посуды и объедков.

Потом я взяла трубку внутренней связи и велела немедленно убрать грязную посуду.

Я не очень высокого роста и довольно-таки легкая. Словом, мои сорок девять килограммов и сто пятьдесят сантиметров можно, если постараться, запихать в довольно малый объем. Нижняя полка оказалась жесткой, но не слишком тесной. Еще там была лужица кетчупа, которую я впопыхах не заметила.

Распоряжения дяди Тома (или мистера Куньи) выполнялись неукоснительно. Обычно тележку с посудой увозит парень из буфета, но на этот раз явились обе Марии и отвезли столик к служебному лифту. Попутно я узнала кое-что интересное, но не слишком удивительное. Одна Мария сказала что-то по-португальски, а вторая ответила на чистейшем орто: «Наверное, в ванне отмокает, обормотка ленивая».

Я решила ничего не дарить ей ни к Рождеству, ни ко дню рождения.

Внизу кто-то выкатил меня из лифта и задвинул в угол. Я чуть подождала и выбралась из моего экипажа. Мойщик в грязном переднике так и застыл от удивления. Я сказала «о бригадо», сунула ему два кредита и гордо вышла через служебный вход. Через две минуты я уже садилась в такси.

Сейчас я еду в такси к Южным Воротам и надиктовываю все это, чтобы не обгрызть себе ногти до локтей. Чувствую я себя прекрасно, хотя и нервничаю немного. Действовать лучше, чем ждать. Ничего страшного со мной не случится, а вот неведение вполне способно свести с ума.