Роберт Хайнлайн - Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики (сборник)

– Грубо, конечно, но действенно, – сказала миссис Грю и улыбнулась. – Когда-то здесь было ранчо, и от прежнего хозяина остался бак, в котором он грел воду. Конечно, он слишком мал, чтобы в нем можно было стоять или сидеть, но такому грубому мальчишке нечего рассчитывать на удобства. А грохот оттого, что по баку бьют железной трубой. – Тут она моргнула и чуть призадумалась. – Не представляю, как мы будем договариваться под такой шум. Наверное, стоит перенести экзекуцию подальше… или поближе, чтобы вы послушали, как вопит мальчишка. Может, тогда наш разговор пойдет поживее. Как вы думаете, сенатор?

– Миссис Грю!.. – вмешалась я.

– Да, дорогая? Подди, милочка, сейчас я очень занята. Позже мы поболтаем за чашкой чая. Итак, сенатор?

– Миссис Грю, вы плохо знаете дядю Тома! Так вы от него ничего не добьетесь.

Она поразмыслила над этим:

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, дорогая. Выдаешь желаемое за действительное.

– Да нет же!!! Поверьте, нет никакой возможности заставить дядю Тома сделать что-либо против интересов Марса. Если вы повредите Кларку или мне, он станет только тверже. Конечно, он любит нас, но не до такой же степени, чтобы предать Марс. Вы просто теряете время попусту!

Я старалась говорить как можно быстрее и как можно искреннее. Мне казалось, что я слышу вопли Кларка. Конечно, только казалось: невозможно перекричать такой дьявольский грохот. Но помню, однажды, когда Кларк был совсем малышом, он забрался в папину корзину для бумаг… и страшно орал, пока я его не вызволила. Наверное, тот крик звучал только у меня в голове.

Миссис Грю ласково улыбнулась:

– Подди, дорогая, ты всего лишь девочка, и в твоей голове полно чепухи. Сенатор сделает именно то, что я от него потребую.

– А вот и нет! Если вы убьете Кларка…

– Помолчи, дорогая. Помолчи и позволь мне все объяснить – или мне придется влепить тебе пару пощечин, чтобы ты замолчала. Подди, я вовсе не собираюсь убивать твоего брата…

– Но вы же сказали…

– Замолчи! Этот абориген, который увел твоего брата, не понял и половины из того, что я сказала. Он понимает лишь несколько слов на торговом орто, на целую фразу у него мозгов не хватит. То, что я ему приказала, пойдет только на пользу твоему брату… когда я верну его, он будет ползать на брюхе и умолять дядю сделать все, что я от него хочу. – Она ласково улыбнулась. – Теперь поговорим о той чепухе, которая у тебя в голове. Тебя, по-видимому, учили, что патриотизм или другая подобная глупость может быть сильнее собственных интересов человека. Поверь мне, я ни секунды не думаю, что такой старый прожженный политикан, как твой дядя, придает какое-то значение подобным глупым абстракциям. Его волнует совсем другое: если он сделает то, что я хочу, – это будет политическим самоубийством. Но он все-таки сделает. Ведь так, сенатор?

– Мадам, – отозвался дядя Том с легким пренебрежением, – я не вижу смысла с вами препираться.

– Я тоже. И мы не будем этого делать. А пока я объясняю Подди, что к чему, вам придется послушать. Так вот, милочка, твой дядя – сильный и упорный человек, он не может просто так угробить свою политическую репутацию. Чтобы заставить его танцевать под мою музыку, нужно дергать за определенные ниточки. Я уверена, что ты – одна из главных ниточек.

– Я вам никакая не ниточка!

– Хочешь пощечину? Или предпочитаешь кляп? Ты мне нравишься, дорогая, и не заставляй меня применять грубую силу. Так вот, ниточка – именно ты , а не твой братец. Конечно, твой дядя делает вид, что любит вас обоих одинаково, – подарки на Рождество и ко дню рождения и все такое прочее, – но ведь совершенно очевидно, что твоего брата никто не любит, рискну предположить, даже его собственная мать. А вот тебя сенатор на самом деле любит, и намного сильнее, чем хочет показывать. Так что твоего брата обрабатывают лишь для того, чтобы сенатор понял, каково будет тебе на месте Кларка, если он не будет хорошим мальчиком и не отыграет свою роль так, как я ему скажу. Кстати, ничего с твоим братцем не случится, разве что оглохнет. – Она задумчиво посмотрела на дядю Тома. – Я еще не решила, сенатор, какой из методов сработает на вас лучше. Вы, конечно же, согласитесь сотрудничать с нами, но мне хотелось бы, чтобы вы не забыли об этом. Политики хорошо умеют забывать то, что обещали. Не стоит ли послать с вами Кларка, чтобы вы лучше помнили. Или лучше оставить его здесь и работать с ним каждый день понемногу… на глазах у Подди? Чтобы она ясно видела, что будет с нею, если в Луна-Сити вы начнете выкидывать фортели. Как вы полагаете, сэр?

– Мадам, этот вопрос не имеет смысла.

– Отчего же, сенатор?

– Оттого, что без обоих детей – целых и невредимых – я не полечу в Луна-Сити.

Миссис Грю фыркнула:

– Оставьте браваду для предвыборной кампании, сенатор. Мы об этом поговорим позже. А сейчас, – она посмотрела на старинную брошь с часами, приколотую к ее могучему бюсту, – пора прекратить этот грохот, пока у меня голова не разболелась. Тем более что ваш племянник, сенатор, надо думать, его уже не слышит. Разве что костями.

Она встала и вышла из комнаты, передвигаясь с удивительной ловкостью и грацией для женщины ее возраста и веса.

Внезапно грохот прекратился. Это было так неожиданно, что я подпрыгнула бы, если бы могла шевелиться. Дядя Том повернулся ко мне.

– Ах, Подди, Подди, – мягко проговорил он.

– Дядя Том, – ответила я, – не вздумай уступать этой гадине!

– Подди, – сказал он, – я просто не могу уступить ей, Подди. Ни на йоту. Ты понимаешь?

– Ясно, понимаю! Но почему бы тебе не притвориться? Наобещай ей что угодно, выберись отсюда и вытащи Кларка, как она предложила, а потом вы сможете вызволить и меня. Я продержусь, честное слово.

Он вдруг стал ужасно старым.

– Подди… Подди, милая… Я очень боюсь… что это конец. Будь храброй, дорогая.

– Ой. Честно говоря, у меня в этом мало опыта. Но я попробую. – Я, конечно, боялась, но не по-настоящему, разве можно испугаться, если рядом дядя Том, пусть даже он пальцем шевельнуть не может. – Дядя Том, а что ей от тебя надо? Она что, фанатичка какая-нибудь?

Мне ответил веселый утробный смех миссис Грю.

– Фанатичка, подумать только! – Она вошла и ласково потрепала меня по щеке. – Никакая я не фанатичка, милая Подди, и политика меня волнует не больше, чем твоего дядю. Но много лет назад, когда я была молода и красива – тебе никогда не быть такой красоткой, – я поняла, что лучший друг девушки – это деньги. Так что нет, дорогая, я не фанатик, я высокооплачиваемый специалист, и один из лучших. – Тут она обратилась к дяде Тому: – Сенатор, мальчик, похоже, оглох, но точно сказать не могу – он потерял сознание. Позже мы это выясним, а теперь мне хочется вздремнуть. Возможно, нам всем не помешает небольшой перерыв.