Валерия Чернованова - Повелитель тлена

«Как же всё-таки здорово жить! Пусть даже и в Верилии», — сердце зашлось от радости. Настолько всепоглощающей, что, казалось, ещё немного, и выскочит из груди. Или я подскачу и начну прыгать на кровати.

Интересно, как на это отреагирует миссис Кук…

— Эшерли очень переживал за вас. — Пожилая экономка передала мне поднос, сама опустилась рядом. Вздохнула печально и продолжила предаваться своему излюбленному занятию — потчевать меня не только калорийными вкусностями, но и свежими новостями: — Двое суток не отходил от вас, хотя лекарь заверил, что вашей жизни ничто не угрожает и можно вполне обойтись без сиделки. Лишь сегодня утром удалось оттащить его от вашей постели. Да и то лишь потому, что вызвали в полицию.

— Как он? — тихо проронила я, вертя в руках чашку в синий горошек. Тёплый фарфор приятно согревал ладони, а яркий цитрусовый аромат, что источал кусочек лимона, щекотал обоняние.

Послышался очередной горестный вздох.

— Неважно. Я не решилась его расспрашивать и вам не советую. Эйрон — один из немногих, к кому Эшерли был по-настоящему привязан. А теперь… — Миссис Кук понуро опустила голову.

Заметила, как ее руки, морщинистые, с маленькими пигментными пятнышками, слегка подрагивают, и аппетита как не бывало. А вместе с ним отправилось в небытие и хорошее настроение. Медленно, будто нехотя, сознание заполняли обрывки пережитого кошмара.

— Я слышала выстрел…

— Герцогиню ранили, — кивнула женщина и чуть слышно добавила: — Прошлой ночью её светлость скончалась. Эйрон… — запнулась на миг. Отведя взгляд, быстро пробормотала: — в специальном пансионе. Больше мне ничего не известно, милая.

К сожалению, это было единственное, что узнала от миссис Кук. Остаток завтрака прошёл в молчании.

Когда Эшерли вернулся из полицейского управления, я уже была собрана и готова. Правда, не знала к чему. Как вести себя с ним? Что говорить? Благодарить за спасение? Или сначала выразить соболезнования? А надо ли? Получается, его мачеха погибла из-за меня. И из-за меня же младший брат оказался в психушке.

Понятное дело, они заслужили всё, что с ними случилось. Все круги ада и даже больше. Вот только, боюсь, осознание этого не принесёт герцогу облегчения. И вряд ли мои слова послужат ему утешением.

Должно пройти время.

Когда тишину спальни развеял стук в дверь, я как раз заканчивала сооружать у себя на голове более-менее приличную причёску. Несколько раз распускала волосы и собирала вновь. Хотелось занять чем-то руки, а заодно и голову. Забить её глупостями, вроде мыслей о гребешках и заколках, и нежелании оных усмирять мои непокорные локоны.

— Здравствуй. — Грэйв замер на пороге, привычно просканировал меня взглядом и, только удостоверившись, что его приобретение выглядит здоровой и отдохнувшей (вон какой румянец заливает щёки), с улыбкой продолжил: — Я уже говорил, что в этих платьях ты похожа на гувернантку?

В ответ неопределённо пожала плечами. Кажется, что-то такое припоминаю.

В три шага преодолев короткое, разделявшее нас расстояние, Эшерли встал у меня за спиной.

— Если позволишь… — коснулся пуговицы на кружевном воротничке-стойке.

Вздрогнув от мимолётного прикосновения, вскинула на мага вопросительный взгляд. Грэйв поймал его в отражении и с иронией произнёс:

— Придётся избавить тебя от этих «доспехов». Если, конечно, ещё не передумала прощаться со мной и меткой.

Я чуть со стула не свалилась от столь неожиданного заявления. Кивнула, помотала головой, не зная, как выразить своё желание сию же минуту расстаться с ненавистным клеймом.

К счастью, его светлость не стал дожидаться внятного ответа, и так всё понял по выражению моего лица. Принялся храбро сражаться с крошечными петлицами и пуговками, убегавшими от воротника к талии.

Стоит отметить, раздевать герцог умел. Меньше минуты потребовалось, чтобы приспустить с плеч тяжёлый бархат платья, а следом за ним и шёлк сорочки.

Пока Грэйв проделывал свои манипуляции, я украдкой наблюдала за выражением его лица, отражавшимся в зеркальной глади. Увы, понять, какие чувства в данный момент испытывал герцог, было сложно, если не сказать невозможно. Весь такой из себя расслабленный, совершенно невозмутимый и до безобразия спокойный.

Давненько его таким не видела. А может, и никогда.

Эшерли дотронулся до отметины у меня на плече и проговорил вкрадчиво:

— Придётся потерпеть. Будет немного больно.

Знакомые ощущения, когда кажется, что кожу утюжат куском раскалённого металла, к счастью, длились недолго. Последнее невесомое касание, и высший убрал руку, отошёл в сторону, словно близость ко мне доставляла ему неудобства.

Может, причина в Эйроне? Теперь со мной связано столько горьких воспоминаний, вот его светлость и решил поскорее от меня избавиться.

Повернувшись спиной к зеркалу, почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке. В том месте, где ещё минуту назад темнела рабская метка, кожа слегка порозовела, и по ней пробегали едва заметные искры — остаточное действие чар. Но клейма не было!

— Спасибо! — переполняемая эмоциями — в кои-то веки чистым, ничем не замутнённым счастьем — бросилась к своему хозяину (теперь уже бывшему!), придерживая так и норовящее свалиться к ногам платье. Продолжая удерживать наряд одной рукой, второй неловко обняла мага, щекой прижавшись к шелковистой ткани его рубашки, и ощутила такой знакомый аромат. Свежий, с едва уловимой горчинкой.

Как же за эти месяцы я к нему привыкла.

Эшерли отстранился, как мне показалось, слишком поспешно, отчего ещё больше утвердилась в правильности своего предположения. Подойдя к окну, немного отодвинул штору и проговорил с оттенком недовольства:

— На обратном пути из полиции за мной увязался Мар. Всё порывается поговорить с тобой. Вот ведь упёртый. До сих пор околачивается у ворот.

— Ты опять не пустил его? — знаю, не подходящее сейчас для веселья время, но я не сумела сдержаться, тихонько прыснула.

И когда уже успокоятся? Ей-богу, как дети малые.

— Ты, Ива, теперь свободна и можешь встречаться со своими ухажёрами где угодно. Но только не в моём доме, — отчеканил резко и задёрнул штору, после чего стремительно направился к выходу. Лишь поравнявшись со мной, буркнул: — Мне нужно работать.

И так больше и не взглянул в мою сторону.

Улыбка сползла с лица, превратившись в грустную гримасу. Эшерли ушёл, вернее, по своему обыкновению сбежал, а я даже не успела поблагодарить его за спасение. И не спросила, как он…

Из окна была хорошо видна подъездная дорога и укутанная снегом улочка. С каждой секундой своего бдения его сиятельство всё больше походил на сугроб. После обеда начался настоящий снегопад. Небо затянулось туманной пеленой, низвергавшей на землю целые россыпи снега.