Филип Дик - Электрические сны

У Джун Уолтон дрогнули пальцы на алюминиевой кастрюльке, так что кукуруза опасно плюхнула.

– Молодой человек… – гневно начала она, но в этот момент в кухню вошел Тед Уолтон, шумно принюхиваясь и потирая руки.

– О! – радостно вскричал он. – Рагу из баранины!

– Из говядины, – пробормотала Джун. – Тед, ты чем там занимался?

Тед плюхнулся на свое место и развернул салфетку.

– Наточил секатор, стал как бритва. Смазал и наточил. Не советую трогать: руку отхватит.

Тед был привлекательным мужчиной тридцати с небольшим лет: густые светлые волосы, сильные руки, ловкие пальцы, квадратное лицо, яркие карие глаза.

– Аппетитно выглядит! Устал в конторе – пятница, понимаешь ли. Дела накапливаются, а к пяти надо все итоги подбить. Ал Маккинли говорит, что отдел сможет повысить эффективность на двадцать процентов, если правильно организовать обеденный перерыв: уходить по очереди, чтобы кто-то всегда был на месте. – Он приглашающе махнул Чарльзу рукой: – Садись и начнем.

Миссис Уолтон разложила зеленый горошек.

– Тед, – проговорила она, медленно садясь за стол, – тебя что-то беспокоит?

– Беспокоит? – Он моргнул. – Нет, ничего особенного. Все как обычно. А что?

Джун Уолтон встревоженно посмотрела на сына. Чарльз сидел на своем месте неестественно выпрямившись, бледный как мел и с ничего не выражающим лицом. Он не пошевелился, не развернул салфетку, даже к молоку не притронулся. Атмосфера была напряженной: она это почувствовала. Чарльз отодвинул свой стул от отцовского и нервно съежился на нем, стараясь держаться как можно дальше от отца. Губы у него шевелились, но она не расслышала его слов.

– В чем дело? – вопросила она, наклоняясь к нему.

– Тот второй, – бормотал Чарльз себе под нос. – Вошел тот второй.

– Ты о чем, мой хороший? – громко спросила Джун Уолтон. – Какой второй?

Тед дернулся. На его лице промелькнуло странное выражение. Оно тут же исчезло, но на краткий миг лицо Теда Уолтона стало совершенно не знакомым. Нечто чужое и холодное на мгновение показало себя: дергающееся и извивающееся образование. Глаза размылись и провалились под пленкой архаичного блеска. Обычная внешность усталого немолодого мужа исчезла.

А потом все вернулось обратно… или почти вернулось. Тед ухмыльнулся и принялся сметать рагу, горошек и кукурузу. Он смеялся, размешивал кофе, подшучивал и ел. Но что-то было ужасно не так.

– Тот второй, – пробормотал бледный Чарльз. У него задрожали руки. Он вдруг вскочил и попятился от стола. – Уходи! – крикнул он. – Убирайся отсюда!

– Эй, – угрожающе пророкотал Тед, – что на тебя нашло? – Он строго указал мальчику на его стул. – Изволь садиться и ужинать, молодой человек. Не зря же твоя мать старалась!

Чарльз повернулся и убежал из кухни наверх, к себе в комнату. Джун Уолтон охнула и расстроенно всплеснула руками:

– Да что это…

Тед продолжал есть. Лицо у него было мрачное, потемневшие глаза смотрели жестко.

– Этому парню, – проскрежетал он, – нужно кое-что усвоить. Наверное, нам с ним стоит немного побеседовать наедине.

Чарльз наклонился, прислушиваясь. Вроде-как-папа поднимался по лестнице, подходил все ближе и ближе.

– Чарльз! – гневно крикнул он. – Ты там?

Он не ответил. Бесшумно скользнув обратно в комнату, он закрыл дверь. Сердце у него колотилось. Вроде-как-папа уже добрался до площадки и вот-вот должен был войти в комнату.

Чарльз бросился к окну. Он был перепуган: в темном коридоре существо уже пыталось нашарить дверную ручку. Открыв окно, выбрался на крышу и с хриплым оханьем спрыгнул на цветник, разбитый у парадной двери. Задыхаясь, он сделал пару шатких шагов, а потом резко выпрямился и отбежал от света, лившегося из окна – желтого пятна в вечерней темноте.

Он нашел гараж: строение было прямо перед ним, черный квадрат на фоне неба. Часто дыша, нашарил в кармане фонарик, а потом осторожно приподнял створку дверей и скользнул внутрь.

В гараже никого не было. Машина стояла у ворот. Слева был отцовский верстак. Молотки и пилы висели на деревянных стенах. В дальней части стояли газонокосилка, грабли, лопата и мотыга. Канистра керосина. Повсюду были приколочены номерные знаки. Пол был наполовину цементный, наполовину – земляной. Огромное масляное пятно расплылось по центру, пучки травы блестели, черно и жирно, в мерцающем свете фонарика.

Сбоку от ворот стоял большой мусорный бак. На крышке бака лежали пачки влажных газет и журналов, заплесневелых и волглых. Когда Чарльз начал их сдвигать, то почувствовал исходящую густую гнилостную вонь. Паучки спрыгнули на пол и начали разбегаться. Он затоптал их и продолжил осматриваться.

Увиденное заставило его закричать, выронить фонарик и резко отпрыгнуть назад. Гараж моментально погрузился во мрак. Чарльз заставил себя нагнуться и показавшуюся вечностью секунду нашаривал в темноте среди пауков и сальных сорняков фонарик. Наконец он сумел направить луч найденного фонаря в бак, в колодец, который создал, отодвинув кипы журналов.

Вроде-как-папа запихнул его на самое дно бака. К опавшим листьям, рваному картону, гниющим обрывкам журналов и занавесок, к мусору, который его мать стаскивала с чердака, собираясь со временем сжечь. Это все еще было достаточно похоже на его отца, чтобы он понял, что именно видит. Он нашел это – и ему стало тошно. Он вцепился в край бака и зажмурился, собираясь с силами, чтобы снова посмотреть. В баке были останки его отца – его настоящего отца. Те части, которые вроде-как-папе не понадобились. Части, которые он выбросил.

Чарльз взял грабли и сунул в бак, чтобы поворошить останки. Они оказались сухими. Они потрескивали и ломались под граблями. Они были похожи на сброшенную змеиную кожу, шелушащуюся и рассыпающуюся, шуршащую при прикосновении. Пустая шкурка. Внутренности исчезли. То, что было важным. Осталось только это – хрупкая, потрескавшаяся кожа, засунутая на дно мусорного бака мятым комком. Больше ничего вроде-как-папа не оставил: остальное он сожрал. Забрал внутренности – и занял место его отца.

Шум.

Он выронил грабли и метнулся к двери. Вроде-как-папа шел по дорожке к гаражу. Под его подошвами хрустел гравий: он двигался неуверенно.

– Чарльз! – сердито крикнул он. – Ты там? Только попадись мне, молодой человек!

Его пышнотелая нервничающая мать стояла в свете дверного проема.

– Тед, не обижай его. Он чем-то очень расстроен.

– Я не собираюсь его обижать, – прохрипел вроде-как-папа. Он остановился, чтобы зажечь спичку. – Просто немного с ним поговорю. Преподам ему урок вежливости. Выскочил из-за стола, вылез из окна, убежал в ночь…

Чарльз выскользнул из гаража. Огонек спички поймал его в движении – и вроде-как-папа взревел и рванулся к нему.