Д Кузиманза - Колдун для акул [СИ]

— Ты сдурел? А мораторий? — спросил себя Алекс, вздохнул и, покачав головой, пошел к кладбищенским воротам.

Железные кованые ворота отворились без скрипа. За ними оказался небольшой белый домик под рыжей камышовой крышей.

Через несколько минут, наведя справки у сторожа, Алекс медленно шел по аллее между рядами могил. Оказывается, отец заранее позаботился о месте на этом кладбище и оплатил всю процедуру похорон. Старое кладбище, никого здесь сейчас не хоронят, но отец когда-то купил на нем участок "под семью", как он едко выразился. Странная предусмотрительность, хотя отец всегда был обстоятельным человеком.

Апексу вдруг пришло в голову, что он не сможет узнать могилу. Даже если увидит ее. Ведь на ней еще нет надгробия. Откуда ему взяться, если он — единственный, кто мог бы заказать его, — позавчера еще не знал о случившемся? Но, к его удивлению, надгробие было. Слева от сырого холма свежей могилы — единственной новой могилы, насколько можно было видеть вокруг. Подойдя, Алекс разглядел надпись из простых, без вычурности, букв, высеченную на каменной плите цвета застывшей крови:

"Антоний Ромишев

5712–5776"

Он обошел вокруг могилы, глядя на последний приют того, кто был самым невероятным отцом в мире, и испытывая при этом странное смятение чувств. У него не было ощущения утраты или глубокой скорби по человеку, которого видел разве что раз двадцать в жизни.

Полузабытое воспоминание кольнуло сердце. Что это было? И где? Он вспомнил и печально улыбнулся.

Это произошло в Эльситос. Алекс Ромишев, еще курсант Бергбургской военной академии, получил увольнение, чтобы повидаться с отцом. Корабль Антония Ромишева находился в эльситском порту в дне пути от Бергбурга.

Они с папашей где-то пообедали, а потом тот стал звать экипаж, чтобы повезти сына на стадион "Березняк", на матч по кулачному бою. Кучер уже свернул к ним, когда папаша захотел купить у разносчика кувшин пива. Но того-то как раз рядом и не оказалось. Зато приветливо мигал стеклянными глазами топорно сделанный автомат, размалёванный пивными кружками с шапкой пены на каждой. Папаша опустил в прорезь монету, но пива ни в кружке, ни в кувшине тот так и не выдал. А проглоченную монету не вернул.

— О, — хихикнул кто-то у них за спиной. — Этот чурбан опять кого-то обжулил.

Кто-нибудь другой на месте Антония Ромишева стукнул бы по деревянному брюху автомата кулаком и с проклятиями пошел бы прочь. Но папаша Алекса был не таков. Он примерился, как опытный игрок в мяч, спокойно врезал пудовым кулаком прямо в сверкающий глаз автомата, засунул в дыру руку, выудил бутылку пива, опустил ее в свой большой карман и зашагал к повозке. А он, Алекс, обалдев, таращил глаза то на него, то на разбитый глаз автомата.

Уже по пути на стадион Алекс попытался выразить робкое сомнение в законности подобного поведения, но папаша удивленно посмотрел на него.

— В этом мире, — сказал тогда Антоний Ромишев, — никогда ничего не жди задаром. За все, что получаешь, надо платить. Но убедись, что за свои деньги тебе выдали все до самой последней мелочи.

Как странно судьба играет человеческими жизнями. Дерзкая энергия Ромишева-старшего обрела, наконец, покой на столичном кладбище, вдали от суеты, тогда как в качестве последних почестей ему нужно было бы устроить погребальный пир викингов или что-то не менее шумное.

Однажды Ириса спросила об их отношениях с отцом. Вопрос удивил Алекса — никогда не задумывался над этим — и он ответил, что, кроме взаимного уважения ученика и учителя, между ними вряд ли существовало что-либо другое. Как было принято в их семье, выйдя из детского возраста, он рос в исключительно мужском окружении, где умение принимать решения и отвечать за свои поступки являлось необходимой основой выживания. Так когда-то было и с его отцом, только отец носился по миру, сын же замкнул себя в мирке нескольких военных заведений. Никому из двух в голову не приходило, что молодому человеку нужно что-то ещё. Со своей женской точки зрения Ириса, конечно, не могла этого понять. "Как такое возможно?" — спросила она, и Алекс напрасно пытался ей что-то объяснить.

Да, отец… Несколько минут Алекс стоял неподвижно, чувствуя пустоту в груди, а может быть, в душе и сердце. Хотел как-то почтить память, но так и не нашел что сказать или сделать. Наконец приподнял руку, что могло сойти за приветственный и сразу же прощальный жест, и направился к назад воротам.

Солнце поднялось уже высоко, и ему на память неожиданно пришел стих из старинного манускрипта: "Когда ты молод, посмотри на солнце: оно всегда заходит".

— А вот и не всегда! — прошептал он упрямо.

"Тоже мне — экс-спортсмен, недоучка-некромант, горе-офицер, цитирующий древних, — мысленно одернул он себя. — Старик сказал бы, что я стал снобом.

Перейдём к насущному.

Казнен? Что, демоны его унеси, унтер Дирк имел в виду?!"

В письме говорилось, что отец был найден в Саду принцессы Арабеллы. Лодыжки его и заломленные за спину руки были стянуты веревкой. Никаких видимых следов насилия, кроме торчащего в затылке маленького бронзового диска. А грудь густо запорошена каким-то сверкающим чёрным порошком. Не углём, нет.

Связали и убили могучего некроманта. Как? Невероятно! Непостижимо!

Алекс хмуро тряхнул головой. Нечего зря тратить время, пытаясь разгадать этот ребус. Надо поскорее поговорить с кем-нибудь, кто сможет ответить на вопросы.

Он сел в бричку и направился обратно в город. Нужно где-то остановиться. Придется провести здесь целый день, перед обратной дорогой стоит попытаться хоть немного поспать.

Он опять въехал в узкие улочки и теперь уже оглядывался с целью. Как раз справа показалась гостиница "Свиной окорок" — по виду ничем не хуже других. Он повернул лошадь к ней. Перед входом располагался ряд уродливых игральных автоматов, подкарауливавших азартных гостей и местных жителей.

Алекс дождался, пока к нему подбежал подросток в длинном фартуке, и кинул ему медяк. Тот схватил деньги, взял лошадь под уздцы, подождал, пока седок спустится на землю, и повёл Ленточку вглубь двора, к конюшне.

Внутри гостиницы за столом в углу полная блондинка с растрёпанными волосами, но в чепце перелистывала местную газету и прихлебывала пиво. Она с улыбкой подняла на него глаза и оторвалась от своих приятных занятий.

— Да, есть свободные номера. На час, на несколько часов, на день.

— До вечера, — сказал он.

— И большая кровать, если она вам нужна, — сказала она, загадочно улыбаясь и протягивая ему потрёпанную регистрационную книгу.

— Хорошо. — Он записался, пока блондинка доставала ключ.

— Вы к нам надолго, мастер…

— Ромишев, — подсказал он. — Всего на день.