Д Кузиманза - Колдун для акул [СИ]

— А как же вы? — спросил Алекс, когда Пак вернулся. — Вдруг они вам понадобятся?

— Не понадобятся. Если нужно будет что-то открыть, у меня ещё есть, — туманно ответил детектив. — Вы, главное, сами не проговоритесь никому. Адвокату, например.

— Послушайте, — Алекс вертел в руках связку ключей, — я вот подумал… Ко мне вообще, кажется, вернулась способность соображать.

— Очень хорошо.

— Я даже не спросил унтера Дирка, осматривали они флигель или нет, выяснили что-то о напавших на меня или нет?

— А Дирк так сразу и отчитался бы перед вами, — скептически ответил Пак. — Скажите ещё спасибо, что не увязли в истории с пустышкой.

— То есть?

— Вы думаете, зачем Дирк пристроил вас в дом Рамона?

— Не хотел, чтобы я оставался один, и со мной опять что-то могло…

Пак фыркнул:

— Он же, по вашим словам, ещё вчера немедленно собирался выдворить вас из города. Нет?

— Собирался. Но сегодня сказал, что пока некого послать со мной, как охрану, а Рамон ему не откажет, и у него-то охранники есть. Что-то не так?

Пак опять фыркнул:

— Когда вы туда пришли?

— Приблизительно часа за три до того, как нашли девуш… робота. Я отдыхал в доме, а когда та девушка начала кричать, то вышел посмотреть, в чём дело. Вы что-то знаете? Кстати, зачем мы едем к адвокату отца? Чтобы расспросить о доме? И кстати, почему вы сами не предложили осмотреть дом или флигель?

Пак фыркнул третий раз.

— Отвечаю по порядку. О случае с пустышкой мне известно столько же, сколько и вам. К адвокату вашего отца мы едем, чтобы рассказать ему обо всём, что с вами произошло. Кроме истории с ключами. Можете расспрашивать его о доме, если вам это интересно. А что касается того, что я должен или не должен осмотреть… Раз к вам вернулась способность соображать, то посоветуйтесь сами с собой, для чего вы меня наняли?

Тут они въехали в очередной курортный посёлок, нашли дом адвоката, снаружи напомнивший Алексу дом отца в Оркодубре, и попросили принять их. Но внешним видом сходство домов заканчивалось. Внутри оказалось стабильно и солидно, безо всяких фантасмогорических неожиданностей.

Их провели в просторную комнату. Стены обиты деревянными панелями, три огромных окна, в дальнем углу — большой стол. Несколько кожаных кресел полукругом стоят возле окон. Толстый ковер покрывает пол. Бесшумный кондиционер — мораторий побоку! — поддерживает приятную прохладу. Адвокат Оберон сидел в кресле за столом, но поднялся навстречу посетителям.

Адвокат был сед и крепок, выглядел лет на пятьдесят пять. Чисто выбритое лицо, проницательные глаза. Тщательно одет, как будто постоянно ожидает визита посторонних.

Пригласив их сесть, он спросил, чем может быть полезен.

Алекс начал с того, что показал письмо из прокуратуры, рассказал о фотографиях, противоречащих письму, и о мнении Дирка, упомянул о доме отца, флигеле и о том, куда попал оттуда, то есть, в море и на корабль и что произошло там, а потом в доме Рамона. О Мосластом и разговорах с Паком он умолчал. О получении свёртка с ключами тоже. Но и без того получился довольно длинный монолог. Завершил его Алекс предложением Эллы продать ей дом.

Оберон не перебивал, лицо его оставалось непроницаемым, словно мысли его витали далеко от проблем гостя.

— Вот и вся история. Не сочтите это назойливостью, но я подумал, что вы, как адвокат моего отца, должны быть информированы обо всём. С другой стороны, мне показалось, что вы можете заинтересоваться расследованием. Кроме того, для меня представляет интерес ваше мнение. Честно говоря, я хотел бы понять, что происходит.

Алекс редко говорил так уклончиво и любезно, наверно, подействовало присутствие адвоката и опасения проговориться. Оберон пошевелился, посмотрел на Алекса, потом на Пака. Тот понимающе кивнул и поднялся:

— Я могу на время покинуть вас.

— Не нужно. Я не думаю, что вы обсуждаете с Рамоном и Дирком свои профессиональные дела.

— Вы правы, я уважаю конфиденциальность.

— А я наслышан о вас, Пак Эйвонский, поэтому останьтесь. Зашумел порыв ветра за окнами. Алекс невольно глянул на обрамлявшие их вьющиеся стебли, усыпанные яркими цветами, на мгающие тени от листвы деревьев. Вспомнил слова Пака, что будет гроза. Действительно, душно, только небо ведь чистое.

— Это необычная история, — заговорил Оберон после минутного молчания. — Не думаю, что поверил бы в неё полностью, если бы не знал вашего отца. Судя по той информации, которую вы мне сообщили, у вас более чем достаточно оснований для продолжения расследования частным образом. Если вы сумеете добыть достоверные факты, показывающие, что за всеми этими неблаговидными делами стоит чей-то злой умысел… — Он опять запнулся. — Вам объяснили, что значит этот угольный порошок?

— Да, но я не верю, что отец был замешан в таком дерьме! — возмущённо ответил Алекс. — Кто-то попытался направить следствие в неверном направлении и опорочить честного моряка.

— Я тоже не верю. И если у вас возникнут непредвиденные обстоятельства, вы всегда можете сослаться на меня, как на своего адвоката. Не возражаете?

— Нет, конечно, наоборот, мне приятно ваше предложение.

— Если же на вас будет совершено покушение, я буду выступать на суде как ваш представитель.

— Это, конечно, радует, — сказал с сарказмом Пак. — Но ведь он может оказаться и убитым.

Оберон хмыкнул:

— Он всегда может уехать.

Потом обратился к Алексу:

— Продать дом можно и заочно, с моей помощью. В покупателях уже сейчас недостатка нет.

— Почему? Вы что-нибудь знаете об этом доме?

Оберон развёл руками:

— Не знаю. Никогда там не был. Но мне уже звонило полсотни человек. Кроме того, дела вашего отца в порядке, я составлю для вас список его известного мне имущества. Все бумаги, которые потребуют вашей подписи, я вам перешлю.

— Я подумаю, — сказал Алекс, который понял, что Оберону очень хочется спровадить его из дистрикта, хотя он и не собирается при этом, как говорится, умыть руки.

Когда они вышли на улицу, Пак сказал:

— Все знавшие вашего отца не верят в его связь с преступниками.

— Я же говорил!..

— Верно, говорили. Но мне важно было узнать мнение людей посторонних. А теперь, наконец, поедем в "Приют водяного" и отдохнём. Я думаю, вода в озере отличная, хотя я, например, всхрапнул бы минуток триста-четыреста.

— Я тоже, — согласился Алекс. — Но дом…

— Как учит ваш печальный опыт, в этом доме и возле него нужно держать ухо востро. А я устал, как собака, на вас тоже лица нет. Кроме того, темнеет.

— Да, конечно, понимаю, — Алекс со стыдом вспомнил, что детектив в сущности инвалид.

— Я не жалуюсь, а говорю об элементарной осторожности. Опять же дорога… Вы забыли о встречах с кабаном и разбойниками.