Д Кузиманза - Колдун для акул [СИ]

Хорошие люди были владелец и его семья. Муж куда больше, чем самолётами, увлекался небольшим садиком. Жена возилась по хозяйству и занималась готовкой. Питался Алекс с ними — завтрак и ужин, непременно хотя бы одно горячее блюдо. А так как он был единственным жильцом, то и обращались с ним как с членом семьи. Дочка строила глазки и обязательно задевала упругим телом, подавая на стол. Но он при всех своих симпатиях к хозяевам в их тёплую компанию вливаться не собирался, а подонком сроду не был, потому явные авансы оставлял без последствий.

Что ценил Алекс, так это уют. Для него главное было, чтобы всё шло по заведенному порядку. Полдня от души повкалывать, а после работы посидеть с газетой, покурить, поймать по радио музыку, посмотреть дурацкий сериал или что-нибудь в этом роде. И не позже десяти отправиться на боковую. За женским полом он особо не приударял, даже в армии. А бывал в таких местах, где двенадцатилетних девочек покупали за мелкую монету. Может, потому и не приударял?

В местах… Тут же всплыли мысли о казавшемся единственно возможным мире с двойным дном, в котором он до сих пор жил, ни о чём не подозревая. Нет, он пока ещё не готов переварить открывшиеся горизонты и перспективы!

— Очень трагично. Я вам соболезную.

Алекс очнулся.

Словесный поток из пунцового пухлого ротика Эллы стал потихоньку иссякать, и она сообразила, наконец, сказать, как ужасно то, что случилось с его отцом, и как она ему сочувствует. Но при этом непринуждённо добавила:

— Знаете, я бы выпила чего-нибудь.

"Красавица, тут кроме нас, стреляных воробья и воробьихи, никого нет, так что выкладывай, зачем ты явилась", — ответил ей взглядом Алекс, а вслух сказал:

— Я здесь впервые, пойду, посмотрю.

И пошёл искать кухню.

Это была маленькая комнатёнка, в которой помещались только большой холодильник, основательно забитый продуктами, и микроволновая печь. В холодильнике нашлось несколько бутылок пива. Всё время старательно прислушиваясь, Алекс пытался уловить шум движений Эллы. Ничего не услышал, разве что она шагала по воздуху. Но щелчки замка ей не подчинялись. Ясно! Отыскав в комнате стаканы и открывалку, он вернулся на веранду. Конечно же, заметил, проходя мимо своего чемодана, краешек рубашки, второпях придавленный крышкой.

На веранде всё было, как и прежде, а Элла сидела на своём месте с самым безмятежным видом. Он подал ей стакан и сел на другой стул.

— Спасибо, Алекс. — Она улыбнулась. — Вы самый обаятельный мужчиной из всех, кого я знала…

— Это муляж.

— Что? — Её замешательство продолжалось только миг. — Я не понимаю. Вы шутите?

— Это не пистолет, а имитация из пластмассы и металла.

Элла пожала плечами, достала из сумки пачку сигарет с фильтром и прикурила ещё одну.

— Я не взяла его. Вы — сын Антония.

— И что же?

— Я его любила. Вам смешно? Упадите со стула: я его любила все эти годы. Мы никогда не говорили о женитьбе. Я вообще не торопилась выходить замуж. И уж конечно не за вашего отца. А он с самого начала заявил, что ни за что на свете не совершит очередной глупости. Он считал себя совершенно непригодным для супружеской жизни. Я же не питала иллюзий насчет его верности.

Теперь в её голосе слышалась настоящая грусть. Но подделать можно интонацию и даже слёзы, а вот кровь от лица по заказу отхлынет у великого искусника. Несмотря на загар Элла заметно побледнела, и Алекс сочувственно покивал ей.

— Можете смеяться, но я ждала его из каждого плавания. Хотя в любом порту у него была другая женщина. Все положительные — замужние или вдовы. Как это ни странно, он не увлекался молоденькими. Может быть, это противоречит классическому образу пожилого Дон-Жуана? Тому для удовлетворения страсти требуются всё более юные любовницы. Антоний же говорил, что женщины моложе тридцати пяти ничего не умеют в сексе. Ваш отец был потрясающим и обаятельным мужчиной, он умел обращаться с женщинами как никто другой в моей жизни.

Алекс невольно кашлянул. Хотя Элла ему нравилась, похвалы его отцу, как впечатляющему любовнику, начинали раздражать — Алекс три недели пробыл в горах с двумя друзьями, а потом сразу поехал в этот дистрикт и, если можно так выразиться, соскучился по женскому обществу.

— Что отец думал о наркотиках?

— Простите? — Элла широко открыла глаза.

— Флотские часто промышляют наркотиками.

— Если бы женщина употребляла дерьмовые заклинания, он не стал бы иметь с ней никаких отношений.

Алекс спрашивал не об этом, но решил не настаивать, раз Элла так поняла — или сделала вид, что поняла — его вопрос.

— А скажите, не играл ли он по крупному? Рулетка, биржа?

Она улыбнулась:

— Конечно, нет! Сомневаюсь, проиграл ли он когда-нибудь хотя бы двадцать монет. Ваш отец терпеть не мог азартные игры. Он часто повторял: любой человек, имеющий уважение к математике, должен быть ненормальным, если надеется выиграть в казино. Зато он обожал всякие представления. Ему нравилось, если всем вокруг было весело, и друзья стоят на ушах.

— Вы часто виделись?

— Не очень. Но последние два месяца я жила с ним в Сентэриде.

— Он говорил вам об этом доме в Оркодубре?

— Нет.

— Странно. Даже не намекал?

— Ни слова. И если бы на его месте был кто-то другой, то меня бы это очень удивило. Я хочу сказать, если бы этот кто-то что-то купил, то, непременно, хотя бы проговорился. Но только не ваш отец — он всё делал по-своему.

— Но вы же приехали в Оркодубр.

— Я выяснила, откуда он мне неделю назад звонил.

— Он скрывал от вас поездку сюда?

— Да. Я проснулась и обнаружила, что его нет. Позвонила выяснить. Он был очень раздражён, ему было не до меня. Через день я позвонила опять. Телефон не отвечал. Я ещё несколько раз пыталась дозвониться, потом бросила это занятие. А когда узнала о его смерти, то решила узнать, куда он ездил.

— Хорошо, а не говорил ли он о какой-нибудь намечающейся сделке?

— Абсолютно ничего. И не должен был — он никогда ничего не рассказывал.

Алекс решил пойти ва-банк.

— Полиция думает, что отец был замешан в торговле наркотиками.

— Ерунда!

— Я рад, что вы в это не верите. Но мы с вами в меньшинстве.

— Мой дорогой Алекс, у меня нет никаких иллюзий по поводу вашего папы. Я знала его долго и непрестанно проклинала. Это был заносчивый и сумасбродный человек, который обладал мужской притягательностью степного жеребца. Ваша мать — святая женщина, раз она смогла прожить несколько лет с ним. Но преступником он не был, могу поклясться чем угодно.

— Вы были знакомы с ним еще до того, как он поселился в Оркодубре?

— Я не знаю, когда он здесь поселился, но я знакома с ним тринадцать лет. С тех пор, как он спас мне жизнь.

— Спас жизнь?