Александр Лонс - Музей богов

Самое забавное, что автора этого довелось видеть лично, и он ознакомил меня с этим своим трудом на презентации, произошедшей сразу после выхода книги. Дал подержать, посмотреть, немного полистать, но так и не подарил. Покупать же я тогда не решился. Книга стоила уж слишком дорого. С автором мы ни друзьями, ни даже приятелями не были, просто шапочными знакомыми. Давно, когда я пытался изучать разные молодежные увлечения и субкультуры (понадобилось для книги, что тогда писал), меня занесло в клуб любителей сибари — японского искусства эротического связывания. В качестве приглашенного зрителя, если кто не понял. Впечатления оказались сложные, но, в общем-то, не очень приятные. В практике там используются толстые длинные веревки, в основном — льняные. Как известно, эротическое связывание — это такая разновидность садомазохизма, а отличительными особенностями являются повышенная сложность процесса, большая длина вязок и эстетичность рисунка переплетений и узлов. Что-то типа макраме толстыми веревками по голому телу. Будущий автор скандальной книги выступал там в качестве мастера сибари, с очевидным удовольствием связывая голых девиц. Обычно толстых и некрасивых, которым вся процедура явно нравилось. И это несмотря на то, что ряд манипуляций, особенно подвешивание, требует от мастера предельной осторожности и внимания к партнеру. В частности — во избежание удушения или пережатия необходимых для жизнедеятельности артерий. В процессе шоу возник ряд конкретных вопросов, мне порекомендовали «обратиться к мастеру», вот мастер охотно все и объяснил. Потом мы даже обменялись контактами. Та визитка до сих пор, наверное, где-то валяется у меня. А когда вышли в свет эти его «Сексуальные извращения…» я, в числе прочих, получил приглашение на презентацию… и пошел ради интереса.

А теперь вот, та самая книга оказалась на лотке. Редкий случай, прямо скажем.

— Ну, что? Надумал? Брать будешь, или как? — спросил мужик, почему-то перейдя «на ты».

— Сколько? — довольно беспечно осведомился я. Книга не так уж была и нужна, и если цена оказалась бы сильно завышена, не стал бы ее приобретать.

— Тысяча рэ. Сейчас за эти деньги не купишь ничего приличного, разве что…

— Ладно, беру, — перебил я, не став дослушивать лекцию о покупательной способности отечественной валюты. — Пожертвую тыщенку ради такого случая. К тому же я лично знаю автора, и будет довольно забавно…

— Так вы Торна знаете? — «Байкер» опять перешел «на вы».

— Ну, как знаю… пару раз виделись и разговаривали, ничего удивительного, его много кто знает. Кстати, Торн — не настоящая его фамилия. А что?

— Он, можно сказать, мне друг.

— В самом деле? — без всякого энтузиазма спросил я. — Как поживает?

— Торн? А вы разве не слышали? Ладно, сейчас уже сворачиваемся и отправимся в кафе «Черный Перламутр» у Гавани. Столики забронированы. Вам тоже место найдется. И Торн будет, он один из моих гостей, не сможет не прийти. Мастер дорог, и сегодня — его день! Составите нам компанию?

Надо же, продавец, и правда, оказался байкером, если не врет. Дело в том, что о байкерах, как таковых, мало что знал… Вся моя информация ограничивалась американскими фильмами, краткими телерепортажами и анекдотами, большей частью совершенно неприличными.

За всеми этими размышлениями я вдруг ощутил резкий приступ голода, и только тогда вспомнил, что давно уже ничего не ел. С самого утра.

Как-то получилось так, что я и адрес кафе знал, и книжку купил, поэтому пообещал поприсутствовать. Хотя, честно говоря, сидеть в кафе с этим байкером, да еще и какими-то его вероятными приятелями совершенно не хотелось. Напрягало само название — «Черный Перламутр». Да и без встречи с Торном вполне можно было обойтись. После той презентации я не только не видел его самого, но и не общался с ним, не считал нужным. Да и забыл, если честно. Зато жутко хотелось жрать, причем с этим надо было срочно что-то делать.

* * *

Когда до «Черного Перламутра» все-таки удалось добраться, моего недавнего знакомца в упомянутом кафе еще не было. Здесь, судя по всему, любили собираться не только байкеры, но и яхтсмены, разные неформалы и прочие уверенные в себе люди. Свободное место, правда, отыскалось. Я заказал себе хорошо прожаренный стейк с картошкой, большую кружку пива и фирменный салат. Почему — фирменный? Не знаю, так писали в меню. Мясо, да и все остальное выглядело чрезвычайно аппетитно, и было вне всяческих похвал. Только вот незадача — я не смог в полной мере насладиться органолептическими достоинствами блюда. От соседних столиков расползался пряный кальянный дым с ароматами не то апельсинов и яблок, не то ананасов и дынь. Конечно, дым не сигарный и, слава богам, не сигаретный, но от этого дымом он быть не преставал, и чужеродные запахи не терял. Пока я все это обдумывал, глядя на свой стейк, появилась пара нехороших вопросов. Причем вопросов вовсе не к любителям попыхтеть кальяном. Они гости, и если в меню присутствуют кальяны, то каждый имеет право попользоваться данным предложением. Но! Вопросы у меня к владельцам кафе, что эти самые пыхтелки всем предлагают. Не кажется ли уважаемым хозяевам, что если почти за каждым столиком булькают и дымят, это плохо сказывается на восприятии вкуса пищи другими гостями? Более того, если уж решили подавать кальяны, может, стоит это делать в специально отведенных местах? А то как-то некрасиво получается. Невежливо по отношению к тем, кто пришел получить удовольствие от еды. Да и по отношению к поварам некрасиво: старались, готовили, переживали, добивались чего-то прекрасного и особенного в сочетаниях вкусов и ароматов именно еды, а не дыма.

Поглощенный такими занудными, мрачными и сварливыми думами я как-то пропустил момент появления байкера и всей его компании, — в кафе и так было довольно-таки шумно.

— Давно сидишь? Пересаживайся за наш столик, там интереснее будет. С официантом договоримся.

Я пересел.

— Не заметил, как ты пришел, — для чего-то стал оправдываться я. — Интерьеры разглядывал, давно здесь не был. Тут переделали все, не узнать даже. Кальяны завели. Это сейчас повсеместная привычка — кафе и рестораны переделывать.

— А раньше давно здесь бывал? — явно для проформы спросил байкер.

— Случалось лет пять назад. Это хорошее местечко было. Много чего с ним связано.

— Почему это — было? Оно и сейчас вполне ничего, — почему-то обиделся мужик. Или сделал вид, что обиделся. — Чем знакомое-то? Расскажешь?

— Давно, — не очень охотно начал рассказывать я, но сам того не заметил, как впал в обычную «пивную откровенность». — Так давно было дело, что страшно и подумать. Ухаживал я тогда за одной девушкой. Здесь, в Питере. В рестораны, в кино на фильмы для взрослых водил, цветочки дарил. Это место было одно из наших любимых. Была между нами вроде как взаимность. Тогда, кстати, только появились кованые розы, и делали их художники-кузнецы. Настоящие мастера своего дела. Выглядело это чудом дивным — стальные цветы! Они же вечные, не завянут, не пожелтеют, не выгорят. Розы по форме смотрелись как живые, не то, что нынешний ширпотреб, где ни листья, ни стебли не похожи… В общем, разорился я, купил для своей девушки сразу три таких стальных розы, завернул, будто настоящие, и подарил да день рождения. Пригласил ее в это кафе, тогда оно, кстати, по-другому называлось, но не суть. Думал: обрадуется, оценит. Так у нее аж всю рожу перекосило. Это, говорит, че за хрень? Эти железки, говорит, на кладбище только к ограде приваривать, и сунула куда-то подальше, чтобы не увидел никто. С тех самых пор стали наши отношения как-то понемногу портиться… да и сошли на нет… Понял я, что не моя это девушка, чужая. И слава труду, что понял вовремя. Зато воспоминания остались. Причем большей частью приятные, как ни странно. Особенно о местах, куда вместе ходили, что делали, где и как, о фильмах, которые смотрели вместе, да и вот еще о стальных розах.