Кай Мейер - Погребенные

– Тогда иди, – согласилась Аура. – Я подожду тут.

Так она и поступила. Ждала час, два. У могилы, наедине с Кристофером – братом, которого раньше ненавидела, а теперь уважала. И вот, оставшись одна на этом кладбище в горах на краю света, она плакала оттого, что они так и не стали семьей. До этого у могилы плакала Мария, а теперь и Аура, опустившись на колени, гладила рукой могильный холм.

«Однажды на этой земле взойдет зеленый росток, – печально думала Аура. – Своими острыми, как маленькие лезвия, листочками, он попробует пробиться наружу. Но упрется в каменную плиту. Плиту, на которой будет высечено имя Кристофера. Только он сумеет подчинить себе бессмертие. Только он».

Наконец Сильветта вернулась и сообщила сестре о своем решении.

Наутро они оседлали лошадей, и Мария повела их по зеленым долинам Сванетии обратно к Черному морю.

В воздухе звенело эхо только что прошедшей грозы. Лишь на севере непредсказуемое безумие стихии сменяется абсолютной тишиной – такой, будто сама природа затаила дыхание. Вот ветер в сумасшедшем танце мечется среди трав на равнине, а в следующий миг кругом воцаряется благоговейная тишина.

Впервые у Ауры перехватило дыхание при виде этих заболоченных лугов. Экипаж раскачивался, приближаясь к светло-желтым дюнам. На востоке вспорхнула ввысь стая птиц и тут же растворилась в небе. Как будто облако, проносясь над этими пустынными просторами, обронило свою тень, а теперь та вновь унеслась в небо.

Линия горизонта, казалось, отодвигалась все дальше и дальше, словно была лишь миражом. Аура знала: расстояние увеличивается только от ее нетерпения. Чувствовала она себя великолепно, но ее тревожила мысль о возвращении домой: кто знает, что ее там ждет?

От кучера они с Сильветтой узнали, что в последние недели в замке чего только не происходило. Сперва госпожа Инститорис распустила всех слуг. Затем в деревню явился чудной старик. Он искал врача, а когда тот пришел на берег, то обнаружил в лодке другого старика, раненого. Вскоре в деревне стали распространяться слухи: дескать, Шарлотта Инститорис прикована к постели тяжелым недугом, да к тому же ослепла. Тогда же всех слуг, кроме Якоба, снова вызвали в замок. На работу их нанимал мужчина, очевидно, располагавший доверием хозяйки и действовавший от ее имени. Аура попросила описать этого человека, но кучер ни слова не смог сказать о его внешности: сам он его не видел.

На встревоженный вопрос Ауры о детях кучер ответил, что слышал разговоры в трактире: мол, деревенский учитель возобновил свои ежедневные поездки в замок. Выходит, с детьми все должно быть в порядке. У Ауры от сердца отлегло. А словоохотливый кучер добавил, что дети на некоторое время покидали замок, их привезли обратно дней десять назад. И даже поведал, что к замку детей отвозил его деверь, и тот, мол, рассказывал, что дети веселились и даже шалили. Человек, ныне ведущий дела в замке, их сопровождал.

Аура и Сильветта переглянулись. Кем бы ни был таинственный незнакомец, он, похоже, неплохо ладил с Джианом и Тесс.

Но что же Моргант?..

Наконец, преодолев пастбище, экипаж подъехал к песчаному валу. За ним простирались мягкие волны дюн. Но вид на замок пока закрывал большой песчаный холм.

– Боже мой! – вдруг воскликнула Сильветта. – Остановитесь!

– Что случилось?! – Аура вглядывалась в лицо сестры, а та вытянула руку и крикнула:

– Посмотри же, вон, наверху!

В тот же миг Сильветта выпрыгнула из экипажа прямо на ходу.

На гребне дюны возникли две точки. Они становились все больше и вдруг превратились в две крохотные фигурки, бегущие вниз по склону. На Тесс – белое платьице, на Джиане – его любимые потертые штаны. Мальчик надевал их каждый день, если никто за ним не присматривал.

Сильветта поспешила навстречу Тесс, увязая в мягком песке и выкрикивая имя дочери. Сильветта ликовала, Тесс сияла от счастья. Наконец они заключили друг друга в объятия.

Аура тоже выскочила из экипажа и, смеясь в один голос с сыном, что есть силы прижала его к себе. Кучер жевал табак и наблюдал за сценой неожиданного воссоединения семей с добродушной улыбкой.

Аура подняла Джиана в воздух и закружилась. Потом снова прижала его к себе и почувствовала его слезинки у себя на груди. Усталость и тревогу как рукой сняло. Что бы ни ожидало ее в замке, в этот миг она была уверена: все обязательно будет хорошо.

Джиан отстранился, и тут Аура вдруг заметила человека на вершине дюны. Тот понял, что Аура обратила на него внимание, и стал спускаться по склону тяжелыми широкими шагами ей навстречу.

Аура узнала его, когда он прошел треть пути. Хорошо, что в этот миг Джиан держал ее за руку, как будто убеждая: «Это правда! Ты же чувствуешь мою руку! Это не сон!»

А позже Аура и Сильветта отправились делать то, что должны были сделать вдвоем. Без Джиллиана и без детей. Только они – две сестры, две дочери. Вот они стоят в длинном коридоре, освещенном тусклыми лампами.

Сильветта легонько постучала, но никто ей не ответил. Аура, решительно взявшись за ручку, открыла дверь. Сильный запах старости ударил в нос. Аура с трудом поборола подступающую тошноту.

Глаза Шарлотты покрывала белая повязка. Ее черные густые волосы поседели и поредели. Она лежала в кровати под белым одеялом, как испещренный расселинами холм возвышается посреди снегов.

– Мама, – тихо прошептала Аура, усаживаясь на край кровати. Взяла Шарлотту за руку. И вдруг поняла, что не знает, что говорить. Она надеялась, что между ними стихийно возникнет близость, но этого не произошло. – Я вернулась, – только и сказала Аура, словно борясь с чувством вины.

– Ты привезла Сильветту? – едва слышно прохрипела Шарлотта, словно песок прохрустел между деталями механизма.

– Да, мама, я здесь, – отозвалась Сильветта. – Я с тобой.

Присев на другой край кровати, она осторожно погладила Шарлотту по голове и поцеловала морщинистую впалую щеку.

Шарлотта молчала, уголки ее губ подрагивали. Аура поняла, что мать плачет. Слез не видно, их впитывает повязка на глазах.

Аура тоже умолкла. Пусть теперь говорит сестра. Сильветта справилась с этой задачей превосходно: легко и ненавязчиво говорила будто бы ни о чем – на мгновение Аура даже позавидовала этому дару сестры! Сама она так не умеет и никогда не умела. А нежные слова Сильветты, казалось, сглаживали тайную вражду между Аурой и Шарлоттой. Аура чувствовала, что нет необходимости оставаться в комнате матери. Сейчас той лучше побыть с Сильветтой наедине.

Поднявшись, Аура ободряюще кивнула, и по улыбке Сильветты поняла: сестре понятны все ее переживания. Взглядом та проводила Ауру до двери, а сама продолжила утешать Шарлотту – ласково, дружелюбно, нежно.