Кай Мейер - Погребенные

– И в чем эта тайна? – спросила Аура, хотя уже обо всем догадалась.

Для эликсира бессмертия нужна кровь собственной дочери. Только она! Вот так сплеталась цепь преступлений против собственных детей, и длилось это столетиями. Преступления совершал Моргант. И я сам. И даже твой отец, Аура! Нестор овладел этой тайной задолго до меня, когда выкрал записи Морганта о его исследованиях и скрылся. Алхимик должен зачать ребенка с собственной дочерью. Цепь продолжится при условии, что дочь была невинна и на свет появится девочка. Однажды и та родит девочку, затем ее дочь и так далее и так далее… И отцом всегда должен быть алхимик.

– А мать убивают сразу после рождения ребенка! – От ужаса и отвращения Аура буквально задыхалась.

– Да, – подтвердил Лисандр. – Ее кровь – и есть важнейший компонент эликсира, источник таинства. В крови матери кроется тайна вечной жизни.

Потрясение оказалось столь велико, что в какой-то момент чувства Ауры притупились. Она почти успокоилась. Просто слушала и пыталась осознать услышанное.

Лисандр обеими руками опирался на трость. Ветер из отверстия в полу растрепал его длинные волосы.

– У всех нас было множество детей. Точнее, дочерей. А если рождались мальчики – их тут же убивали и начинали эксперимент снова. Порой все походило на азартную игру. Однажды открыв эту тайну, я стал таким же, как Моргант. Зачав ребенка, я убивал мать сразу после родов. Десятки раз, из века в век. Так я обрел бессмертие. Как и Моргант. Как и Нестор.

– Пока вы не прервали эту цепь…

– Да, с Шарлоттой. Сильветта – первая из моих дочерей не была плодом инцеста между мной и моей собственной дочерью. Скажу тебе честно, Аура, как давно уже признался Шарлотте: я соблазнил твою мать, только чтобы унизить Нестора. Веками мы с Моргантом разыскивали его и наконец нашли. Он стал главой семейства, владельцем роскошного замка, настоящим аристократом! Нас замучила зависть. Мы-то по-прежнему были монахами, тамплиерами, хотя давно утратили веру. И мы были уверены, что подобные деяния можно безнаказанно творить лишь под прикрытием ордена, в уединенных монастырях и аббатствах, вдали от светской жизни! Мы жили в бедности и постоянных трудах. Да, у нас были дочери, но мы не знали семьи, покоя, умиротворения. И вот спустя столько лет мы вновь видим Нестора. Его жизнь оказалась полной противоположностью нашей! Он превосходно распорядился тем временем, которое даровал ему эликсир. Богатств накопил больше, чем можно потратить, а сам стал желанным гостем в самом изысканном светском обществе, всеобщим любимцем, покорителем сердец. – Лисандр рассмеялся с горькой иронией. – Все это Нестор приобрел в течение нескольких столетий, да еще и наловчился время от времени менять свою личность, выдавать себя за кого-то другого, проживать новую жизнь, не теряя положения. Не то что мы с Моргантом – нищие отшельники. А Нестор – личность, прожигатель жизни, гений!

Сделав паузу, Лисандр взглянул на Сильветту. Легкой улыбкой она поддержала его: мол, продолжай.

– Да, Аура… Твой отец не напрасно был столь самодовольным человеком. Он действительно был гением и во сто крат превзошел Морганта в искусстве алхимии. Честно говоря, я сам не очень-то разбирался во всех тонкостях, особенно в духовной и философской стороне алхимии. Моргант был опытен, но ему не хватало страсти. Когда мы вновь повстречали Нестора, знания Морганта оставались на том же уровне, что и шестьсот лет назад. Разгадав однажды загадку, он не стремился к поиску новых возможностей. Нестор – другое дело. Овладев одним искусством, он принимался изучать другие, чтобы вновь превзойти свои достижения!

– Он начал искать цветок Гильгамеша… – пролепетала Аура.

Бессмертие, которое не требует инцеста или убийств, не заставляет с каждым днем все сильнее презирать самого себя. Вот чего добивался Нестор! Вот его цель. Поверь, Аура, я не смогу описать зависть, снедавшую и меня, и Морганта. Мы жаждали заполучить все, чем владел Нестор, и даже то, чем он мог овладеть в будущем! Тогда-то мы и распрощались с монастырской жизнью и отправились в Вену. Прежде всего Моргант принялся вербовать жителей венского подземелья. Он стал очень хитер, хотя такое качество редко присуще алхимику. Приумножая свою власть, он постепенно отступал в тень. Я же превратился в его игрушку, марионетку. Если звучит имя – то мое, если необходимо выступить публично – выхожу я. Мы словно вернулись во времена моей юности: Моргант снова стал мастером, а я подмастерьем. Он не разрешал мне принимать самостоятельные решения, иметь собственные желания. Я смирился, чтобы не потерять его благосклонность. О, я столько всего испробовал, чтобы отвлечься от своего бедственного положения: и живопись, и поэзию, и даже азартные игры… Я дурачил сам себя, и в этом особенно преуспел! Убедил себя, что бразды правления в моих руках. Мое имя произносили шепотом, оно вызывало благоговейный страх у самого императора. Тогда-то я и начал забывать, что настоящая власть, скрытая за именем Лисандра, принадлежит другому человеку.

Аура внимательно разглядывала его седые волосы, его согнутую от старости спину, выпученные, словно от страха, глаза.

– А потом произошло нечто особенное, верно? Отчего все пошло не так.

Лисандр закашлялся, словно его мучило удушье.

– Да, родилась Сильветта. Какие бы мотивы ни вынудили меня тогда провести ночь с Шарлоттой – я стал отцом. У меня появилась дочь! Не ритуальная жертва на алтаре моего бессмертия, которой однажды предстоит истечь кровью ради меня. Нет, теперь я по-настоящему стал отцом, и во мне пробудились новые чувства, незнакомые мне на протяжении долгих столетий.

Шагнув к отцу, Сильветта протянула ему руку. Лисандр с благодарностью сжал ее своими тощими пальцами. После всего сказанного сцена эта показалась Ауре настолько абсурдной, что она поспешно отвернулась и невольно взглянула в черную бездну посреди коридора. Знать бы, как далеко здесь до земли! Уж явно дальше, чем от подножия стены монастыря до зубцов. Как долго падать? Как долго ей падать? Вздрогнув, Аура перевела взгляд на Лисандра и сестру.

– Но тогда вы даже не знали Сильветту, – возразила она. – Как же вы могли испытывать к ней какие-то чувства?

– Я втайне наблюдал за нею. И понимал, что жить с Нестором в замке ей лучше, чем со мной, в венском подземелье. Как же трудно было с этим мириться! Я решил ждать того дня, когда смогу освободиться от власти Морганта, уехать из Вены и зажить собственной жизнью, по примеру ненавистного Нестора. С одним лишь отличием: я принял решение отказаться от бессмертия. С тех пор я отказывался заводить новых дочерей, отказывался проливать кровь. Я собрался стареть…