Сергей Алексеев - Карагач. Книга вторая. Запах цветущего кедра

— С афроангличанином подрался, то есть с негром, — с удовольствием признался Колюжный. — Кирилл Петрович, поскольку мы в тюрьме русской... Нет, даже советской, то нам надо выбрать пахана. По возрасту вы подходите.

— В английской паханы есть? — деловито спросил Бурнашов.

— Нет, у них демократия. Зато стукачей навалом.

— Тогда паханом будешь ты, — предложил Сатир. — Утебя два высших. Одно — заграничное. Ты уже срок тянул, а я нет.

— А вы зато доктор и профессор! И старше. Надо вам погоняло придумать зековское.

— У меня есть кликуха — Сатир. Мне нравится! Только сейчас не смешно. А как тебя будем звать?

— В школе и универе звали — Бульдозер.

— Ничего, звучит! — одобрил Бурнашов. — Только это же погоняло твоего бати?

— Наше фамильное!

— Тогда и паханом будешь.

— Прекратите сейчас же! — с истеричным ужасом воскликнула Сашенька. — Как вы смеете?!. Вас, взрослых, заслуженных людей, бросили в эту темницу! Над вами творят беззаконие! А вы так дурно шутите!

— Да мы и не шутим, — серьёзно сказал Сатир. — Не мы же тюремные порядки придумали. Сейчас будем обучать тебя фене — это базар на сленге. Кстати, а в английской тюрьме на жаргоне говорят? По фене ботают?

— Сам английский феня! — засмеялся Колюжный. — От немецкого. Немцы так в своих зонах разговаривают.

Сашенька сжалась в комок, руки затряслись.

— Замолчите немедленно! Как вам не стыдно?!

Почему-то заботливый и чуткий муж больше не утешал скорбящую, впадающую в истерику жену. И даже перестал спасать от репьёв её волосы.

— А зачем ты фотографию этой террористки в бумажнике хранил? — спросил он между прочим.

Вячеслав потянулся и изготовился к откровению.

— Она прежде всего женщина... И скажу тебе: очаровательная! Есть что-то такое, чего в других нет. Мама определила скрытую агрессию. Возможно, и в самом деле террористка.

— И ты это на снимке рассмотрел?

— Конечно, лучше бы вживую глянуть... На снимке ласковая кошка.

— Значит, мама твоя права, — вздохнул Бурнашов и покосился на жену. — Впрочем, тебе нравится экстрим.

Закончить монолог он не успел, потому как опять загремела лестница и привели Галицына-младшего. Недавно ещё занозистый, горячий парень как-то быстро сломался, сник, даже разговаривать не захотел, возможно, был в шоке. Лёг сразу на нары, долго не откликался, потом сел и сказал будто самому себе:

— Машину ошмонали. Нашли патроны от автомата...

Бритый наголо, он спас голову от репьёв, зато одежда его превратилась в шуршащую, колючую шубу.

— Хорошо — не труп, — отозвался Вячеслав, глядя в потолок. — И не героин. Патроны — мелочь, можно условным отделаться.

— Почему вам ничего не подбросили? — взъярился Роман. — Почему только мне?

— Подозреваю, что из-за твоего папашки, — предположил Бурнашов. — Сотворил что-то непотребное. Закрыть хотят обоих.

— Рома, ты должен знать, — подхватил Вячеслав. — Признавайся честно. Иначе мы тебя к параше определим.

— Давай готовь бабло на адвокатов! Это вы втравили отца! Он — полковник, человек чести!

— Ты бы на пахана рот не разевал, — посоветовал Бурнашов. — Колюжный теперь в авторитете.

— Кто здесь пахан?!

Вячеслав присел рядом с Галицыным-младшим.

— Твой отец отнял бизнес у Сорокина. Провёл рейдер-кий захват его предприятия. Весьма прибыльного. Попросту ограбил человека.

Роман как-то сразу онемел.

— Ни хрена себе! — воскликнул Сатир и разразился бранью. — Вот это новость!.. Ты точно знаешь?

— Прекрати ругаться! — взвинтилась Сашенька и заплакала. — Совсем не жалеешь меня! Ты просто хам и подлец!

— Нечего тебе в одной камере с мужиками делать, — вдруг мрачно проговорил тот. — Я предупреждал: в экспедиции возможно всякое. Теперь сиди, слушай и помалкивай.

Жена безутешно затряслась в рыданиях, а Вячеслав выслушал семейный скандал и похлопал Ромку по плечу.

— Ты знал об этом. И не выручать ехал сюда, а помогать. Теперь это у вас семейный бизнес.

Бурнашов головой потряс.

— Погоди, Слав... Ты-то откуда всё это знаешь?

— Из ЦК. А там знают всё. Так что мы паримся тут по вашей милости, господа Галицыны. Отвечать придётся.

— Ничего себе, какая у Сорокина крыша! — изумился Кирилл Петрович. — Даже представить сложно: скромный репатриант, книжки писал... А я думаю: как ему удалось чуть ли не весь Карагач в аренду взять? Доходный бизнес, рабочая сила, и не китайцы — наши русские бабы. Потому местные бандюганы его не трогают. Так бы давно сожрали!

— Бизнес — только прикрытие. На самом деле они тут спецоперацию проводят, ищут Книгу Ветхих Царей.

— Ты сам-то знаешь, что за книга?

— Да я особенно не вникал, — признался Колюжный. — Что-то про будущее написано. Сейчас же все помешались на предсказаниях. Станислав Иванович в курсе. Мне был важен процесс.

— Мне в общем-то тоже. Я такой прибор сварганил! Вот ещё бы провести настоящие полевые испытания...

Младший Галицын подпрыгнул, но снова сел и принялся механично сдирать с одежды репьи.

— Мужики! Ну, я знал. И ехал помогать. Кто крышует, ничего не знал! Сорокин — ублюдок! Он бабам головы заморочил, заманил в тайгу. И держал в рабстве! Отец с ним разобрался. Освободил женщин! А эта баба сама предложила забрать бизнес. Она же там рулила!

— Что ж ты, сучонок, раньше молчал? — взъелся Сатир. — Всю дорогу вешал нам — отца спасать! Сами разбоем занялись и ещё нас подставили?!

Сашенька хоть и плакала, но всё слышала.

— Вы, два взрослых человека, — вдруг возмутилась она жёстко, — пристали к мальчишке! Не смейте трогать! Его отец поступил благородно! Кирилл, немедленно извинись!

— Не суйся в мужские разговоры, — вдруг тихо прорычал тот. — Ну, ты меня достала.

— Да как ты смеешь на меня кричать?!

— Всё, устал от твоих капризов, — вдруг заявил Бурнашов. — Ты свободна. Испытания тюрьмой не прошла — прощай. Эй, охрана? Уберите отсюда эту женщину! Разведите по разным камерам! Я с ней развёлся!

Его вряд ли кто услышал, кроме сидельцев.

В следующий миг ветхий барак завибрировал вместе с подвальным этажом, а вертолётный гул заполнил пустое пространство тюрьмы. Машина садилась рядом с отделом милиции, норовя сбросить с него утлую кровлю.

Матёрая извивалась как змея и отбивалась ногами от омоновцев. Она больше не кричала, сопротивлялась с молчаливым остервенением, и два бойца, пытающиеся подхватить её под руки, отскакивали, как ужаленные. Ко всему прочему над ними реял пчелиный рой из повергнутых колодок.

— Отпустите их! — кричал на бегу Рассохин. — Вы что делаете?! Они ни при чём! Я здесь! Сдаюсь!

Полковника безжалостно забросили в вертолётное брюхо, как забрасывают мешок. Однако хозяйку Карагача и до вертолёта не дотащили, оставили на земле и подскочили к Стасу сразу со всех сторон.