Евгения Грановская - Иероглиф смерти

– Как пропало? – проговорила Мария, удивленно моргнув.

– Да вот так. Исчезло. С концами. Словно его и не было. – Работник посмотрел на Машу подозрительным взглядом. – А вы разве не знали?

Любимова, уже полностью оправившаяся от удивления, сдвинула брови и строго сказала:

– Продолжайте.

– Ну… – Парень пожал плечами. – Я тогда сильно запаниковал. Случай-то экстраординарный. Ни раньше, ни потом такого не бывало. Терять работу из-за пропавшего тела мне не хотелось. Ну, я и решил это дело затихарить.

– Значит, вы сожгли пустой гроб?

– Ну да. А что еще мне оставалось?

Маша нахмурилась.

– У вас разрешено родственникам присутствовать на кремации?

– Да. Для них есть специальная комнатка за стеклом.

– Кто присутствовал на кремации Эльзы Багировой?

– Только ее брат.

– Он пришел заранее?

Парень подумал, помотал головой:

– Да нет. Пришел впритык, даже опоздал на пару минут. Но я его дождался.

– Кто, по-вашему, мог похитить тело?

– Да какие-нибудь извращенцы. В наше время этой швали полно развелось.

– И зачем извращенцам мог понадобиться труп?

Василий усмехнулся:

– А вы не понимаете? Красивая, молодая… Охотников пруд пруди.

Мария прищурила недобро замерцавшие глаза:

– Вам самому не омерзительно то, что вы говорите?

– Нет. А должно быть? – Он снова усмехнулся. – Мария… как вас по батюшке?

– Александровна.

– Мария Александровна, я каждый день сжигаю в этой печи по десять человеческих тел. И вы думаете, что я способен испытывать чувство брезгливости или омерзения? Вы ведь там у себя работаете с патологоанатомами. Много среди них брезгливых людей?

Маша молчала. Столкновение с ничем не прикрытым цинизмом всегда выбивало ее из колеи. Парень посмотрел на ее лицо и сказал:

– По-моему, вам надо выпить. Хотите? Здесь еще остался глоток.

– Спасибо, не хочу. Скажите, как отсюда можно вынести тело? Разве крематорий не охраняется?

– Охраняется. Но есть масса разных способов и лазеек. Покойников никто особо не сторожит. Они ведь не могут сбежать. Хотя… как выяснилось, могут.

Маша молчала, покусывая фильтр дымящейся коричневой сигаретки и о чем-то размышляя.

– Это все? – спросил парень.

– Что?

– Это все вопросы?

– Да.

– Тогда я пойду. Вы обещали не рассказывать ничего Вострецову.

– Да, я помню.

– В таком случае: всего доброго. Надеюсь, вы никогда не станете моей клиенткой.

– Я тоже на это надеюсь, – сказала Маша с хмурой рассеянностью. – Если вы понадобитесь, я с вами свяжусь.

Едва Мария покинула мрачные чертоги крематория, как в сумке у нее зазвонил телефон. Звонил Глеб Корсак.

– Я проверил алиби Багирова, и оно трещит по швам, – раздался из трубки его мягкий, спокойный голос.

– А конкретней?

– Девушка, с которой он проводил время, сильно увлекается алкоголем. И обожает Багирова.

– Неприятное сочетание.

– Смотря для кого. Она не помнит даже того, что было сегодня утром, зато готова сделать все, что ей прикажет ее возлюбленный.

– И как вам удалось добыть такую ценную информацию?

– Я умею втираться в доверие к людям. Кстати, Маша, вы сейчас не слишком заняты?

– А что?

– Мне дали номер телефона одного специалиста по мифологии народов мира. Фамилия – Милетинский. Он работает в фонде «Доверие через океан», а офис фонда расположен в двух шагах от Петровки. Время от времени фонд проводит открытые лекции для всех желающих, и сегодня как раз очередь Милетинского. Я записался. И вас записал.

– Вот как. Значит, решили за меня.

– А вы против?

– Еще не знаю. Во сколько начинается эта лекция?

– Она уже идет. Если поторопимся, можем успеть к ее окончанию.

– Хорошо. Диктуйте адрес.

Когда Мария и Глеб вошли в офис, где проходила лекция, слушатели уже вышли, а Милетинский, чернявый и носатый, как старый грач, сидя за лекторским столом, собирал в портфель бумаги и слайды.

– Здравствуйте, Давид Арсеньевич! – поприветствовала его Маша.

Он вскинул голову, посмотрел на вошедших и картаво проговорил:

– И вам того же. С кем имею честь?

– Меня зовут Мария Александровна Любимова. Я – майор уголовного розыска.

– Вот как? – Милетинский иронично хмыкнул. – И что я натворил?

– Надеюсь, что ничего. Я пришла к вам за помощью.

– Хотите, чтобы я повесил на себя какое-нибудь дело, чтобы улучшить статистику по «глухарям»?

Мария слегка опешила.

– Откуда такая прекрасная осведомленность о методах нашей работы?

– Кино люблю смотреть.

– Кино – плод воображения сценаристов и режиссера.

– Вот как? Ну хорошо, верю. Итак, вот он я, перед вами. Подсаживайтесь и излагайте!

Маша и Глеб уселись за переднюю парту.

– Давид Арсеньевич, вы – один из лучших знатоков мировой мифологии в нашей стране, – начала Любимова.

Милетинский одобрительно кивнул.

– Начало разговора мне нравится, – сказал он. – Надеюсь, продолжение будет не хуже.

– Мы столкнулись с убийцей, который действует очень нестандартно.

– И как именно?

– Перед тем как убить жертву, он вырезает у нее из тела фрагмент какой-нибудь кости, потом пишет на нем маркером послание и отправляет…

– Кому?

– Он выбрал в качестве адресата меня, – сказал Глеб.

Милетинский перевел взгляд на Глеба Корсака и близоруко прищурился:

– Вы тоже работаете в уголовном розыске?

– Нет. У меня работа мирная и противная.

– Травите клопов?

– Скорей, они меня. За то, что ворошу грязное белье. Я журналист. Зовут меня Глеб.

– Глеб. Отличное имя. В детстве у меня был черепашонок с таким именем. Он упал с балкона, и его переехала машина.

Корсак хмыкнул:

– Всегда догадывался, что с моим именем что-то не так.

– И вы не ошиблись. Имя определяет судьбу человека, так как за каждым именем тянется длиннющий шлейф контекста. Но не буду забивать вам голову этой чепухой. Итак, убийца вырезает людям кости.

– Да.

– И посылает их вам.

– Совершенно верно.

Милетинский задумчиво нахмурился.

– Гм… Очень интересно. А что он пишет на костях?

– На первом фрагменте он написал «se». На втором «da». Мы предполагаем, что это первые два слога слова «sedation».

– Успокоение. Гм… Задачка интересная. В большинстве культур скелеты воспринимаются как символы смерти, так как кости сохраняются дольше мягких тканей и при благоприятных условиях не разрушаются на протяжении сотен лет. На картинах Страшного суда часто изображаются поднимающиеся из своих могил скелеты, которые и в алхимическом мире символов обещают возрождение и обновление изменяющейся материи. Так сказать, materia prima! Некоторые народы, в которых существует культ шаманов, уверены, что душа человека находится в его костях, и поэтому можно надеяться на воскрешение существ из их костей.