Евгения Грановская - Иероглиф смерти

– Глеба? – Толя удивленно приподнял брови. – Почему Глеба?

– Он журналист. А журналисты умеют проворачивать такие вещи без шума и пыли.

– Да, но почему он согласился?

– Корсак заинтересован в скорейшем раскрытии дела не меньше нас, – сказала Маша. Она поднялась со стула. – Ты, Толь, ешь бутерброды, а я схожу к Старику и постараюсь уговорить его пустить «наружку» за Багировым. Алиби – штука хорошая, но последить за таксидермистом определенно стоит.

Часа через полтора вернулся Стас Данилов. Едва переступив порог кабинета, он громко объявил:

– Любимова, танцуй! Пришел отчет из лаборатории – по поводу волос, которые сжимала в руке Ирина Романенко. И других – тех, которые ты притащила вчера вечером.

– Рассказывай! – потребовала Маша.

– Тебе подлиннее или своими словами?

– Покороче.

Стас кивнул:

– О’кей. Волосы, которые сжимала в руке Ирина Романенко, и волосы с расчески Виктора Багирова – разные. Ну, то есть принадлежат разным людям.

Мария не удержалась от разочарованного вздоха.

– Но это еще не все, – продолжил Стас. – Если верить нашим экспертам, убийца, волосы которого сжимала в руке Ирина Романенко, и твой друг-таксидермист Виктор Багиров – родственники! Волохов, гони сюда бутерброд!

Стас вырвал из пальцев ошеломленного Толи бутерброд, рухнул в кресло и принялся жевать.

Маша сидела на стуле молча, хмуря брови и покусывая губы от волнения. Стас взглянул на нее и прошепелявил с набитым ртом:

– Знаю, о чем ты подумала, Любимова. Но это исключено. Эльза Багирова умерла год назад. А мертвецы не возвращаются с того света, чтобы мстить.

– В Китае возвращаются, – сказала Маша.

– Может быть. Но мы живем в России, и наши мертвецы не шляются по городским улицам с пилой в руках и не вырезают людям кости. Наши мертвецы – самые тихие мертвецы в мире! Уж ты мне поверь.

Данилов сунул в рот остатки бутерброда, снова обратил взгляд на Машу и сказал, усердно работая челюстями:

– По нездоровому блеску в твоих глазах вижу, что ты что-то задумала. Могу я узнать, что именно?

– Можешь, – ответила Мария. – Я хочу получить разрешение на эксгумацию тела Эльзы Багировой.

Стас открыл от удивления рот, но тут же снова его захлопнул, чтобы не выронить кусок бутерброда. Толя Волохов выглядел не менее ошеломленным. Некоторое время мужчины молча и недоверчиво смотрели на Машу. Первым свое сомнение выразил Стас – в присущей ему «деликатной» манере:

– Мать, ты совсем сбрендила? Или таблеток переела?

Лицо Маши вспыхнуло.

– Еще раз заикнешься про таблетки…

– Ладно, не гони волну. – Стас нахмурился. – Эксгумировать тело Эльзы Багировой невозможно.

– И все же я попробую поговорить со Стариком.

Данилов посмотрел на Волохова:

– Толик, ты хоть меня поддержи.

Верзила-оперативник молчал, тогда Данилов снова перевел взгляд на Машу и сказал:

– Послушай меня, Марусь: отдохнула бы ты как следует, а? Осунулась вон вся. Когда идешь по улице, сквозь тебя дома и деревья просвечивают.

– Эксгумация необходима, – сказала Мария. – И дело тут не в оживших мертвецах. Вполне возможно, что убийца, которого мы ищем, вскрыл могилу Эльзы Багировой, чтобы добыть прядь ее волос. При вскрытии он мог оставить следы.

– Сомневаюсь, – пробасил Толя Волохов. – Этот гад работает чисто. Следов он не оставляет.

– Я им про Фому, они мне – про Ерему, – сокрушенно проговорил Стас. – Говорю же вам, дуракам: эксгумировать тело Эльзы Багировой невозможно. По той простой причине, что никакого тела нет.

– Как нет? – не понял Толя.

– Да так! Тело Эльзы Багировой кремировали. Двенадцатого ноября прошлого года. Так что восстать из могилы она никак не могла. Ни восстать, ни убить, ни по воду сходить – ни-че-го!

На худом лице Маши застыло разочарование.

– Где ее кремировали? – спросила она тихо.

– В Ново-Хвалынском крематории. Это на юге Москвы. – Стас поднял руку и глянул на циферблат часов. – Ваше счастье, что мне снова нужно убегать. А то бы я вам объяснил, куда вы придете с таким подходом. Все, пока!

Данилов исчез из кабинета так же внезапно, как появился несколько минут назад. Маша тоже засобиралась.

– Ты куда? – озадаченно спросил ее Волохов.

– В крематорий, – ответила она, надела плащ, намотала на шею шарф, подхватила со стула сумку и вышла из кабинета.

Мария не любила кладбища и крематории. Особенно после аварии. То ли у нее и впрямь обострились чувства, то ли дыхание смерти, прочувствованное ею тогда, было слишком явным и пугающим, но теперь, когда она проходила мимо надгробных памятников, ей казалось, что люди с фотографий провожают ее взглядами и внимательно смотрят ей вслед.

Миновав кладбище, она остановилась, чтобы перевести дух. Мимо прошла группа заплаканных, понурых людей. Маша двинулась дальше. Асфальтовая дорожка вилась между одинаковыми одноэтажными строениями, покрашенными в бежевый цвет. Слева и справа росли молодые ели. Весь газон по периметру главного здания заполнили гипсовые и глиняные ангелочки и вазоны.

Наконец она вошла в главное здание комплекса и остановилась у ресепшена. Над стойкой висел большой череп, выложенный красными стразами, с поясняющей подписью: «Memento mori».

За стойкой сидели две девушки, а рядом стоял упитанный лысоватый мужчина в дорогом синем пиджаке. Судя по всему, он любезничал с девушками, и, судя по их порозовевшим щечкам и игривым улыбкам, им это нравилось. Но когда к стойке подошла Маша, все замолчали и посмотрели на нее.

– Добрый день! – поздоровалась со всеми Маша. – Могу я поговорить с директором крематория?

– Директор крематория – это я, – сказал упитанный мужчина, смерив ее любопытным взглядом. – А вы по какому вопросу?

– Меня зовут Любимова Мария Александровна. Я вам звонила.

– Ах, да-да. – Директор отклеился от стойки и приветливо улыбнулся Маше. – Вострецов Илья Игнатьевич, – представился он. – Идемте в мой кабинет, там нам будет удобнее беседовать.

Он повел ее внутрь здания. Слева от ресепшена Мария заметила большие железные ворота для катафалков. У стены Маша увидела несколько металлоискателей.

– А это зачем? – спросила она.

Вострецов скользнул взглядом по металлоискателям и объяснил:

– Ими проверяют содержимое гробов, въезжающих внутрь, чтобы отсеять посторонние предметы. Такие, как забытые мобильные телефоны или другие девайсы. Они могут испортить печь.

Они пошли дальше. Мария увидела еще одну железную, очень широкую дверь. Заметив ее взгляд, директор пояснил:

– Там у нас бальзаматорская. Мы очень внимательно относимся к санитарному состоянию мертвого тела. Через него может передаваться до сорока трех разных болезней.