Оливия Штерн - Князь моих запретных снов [litres]

– Винсент, – одними губами прошептала я.

Он улыбнулся. Едва заметно, очень сдержанно, так, словно мне удалось хорошо прочесть какое-нибудь особенно вычурное слово в книге.

И кивнул, все еще улыбаясь.

– Оставь ее, пожалуйста, – тихо повторил Винсент.

Мне показалось, что мастер Брист даже дышать перестал. Да и я сама…

– Есть кое-что, чего тебе хочется гораздо больше, – сказал Флавии князь Долины. – Я виноват перед тобой, сестричка. И я… останусь с тобой навсегда и не предприму больше ни одной попытки убраться отсюда, если ты оставишь эту девушку… этих людей живыми и невредимыми навсегда.

– Ты и так никуда не денешься, – фыркнула Флавия, но, казалось, призадумалась.

– Но тебе приходится об этом беспокоиться, дорогая, – возразил Винсент, глядя только мне в глаза.

Я читала в его взгляде агонию, хотелось крикнуть: нет, не надо, не делай этого! Но я замерла, будто уже замерзла насмерть.

– Я обещаю, что никогда и ни при каких обстоятельствах не буду пытаться тебя оставить, – мягко произнес Винсент. – Соглашайся, это хорошая сделка. Подумай только, мы – вместе навсегда. Хорошо звучит, правда ведь?

Флавия сделала крошечный шаг назад. Окинула меня недовольным взглядом, затем повернулась к Винсенту.

– Ты меня предал один раз.

А ко мне вдруг вернулся голос.

– Ты сама его предала, когда выболтала ваш план! – прохрипела я. – Ты предала первой, так что не только на нем вина!

Лицо Винсента дернулось, он сделал незаметный жест рукой – мол, молчи. И я умолкла, сгорбившись рядом с мастером Бристом.

– Хорошо, – внезапно согласилась Флавия, – идем. Пусть… возвращаются, я не против. Но ты – ты дал обещание, Винс. Отныне мы будем вместе всегда. Время сказать «прощай» твоим бестолковым мечтам. Теперь у нас вечность.

– Винс… – выдохнула я.

Он снова улыбнулся мне, тепло, понимающе, кивнул – и, взяв под локоток давно уже мертвую сестру, повел ее прочь.

– Винс! – рявкнула я.

Но мастер Брист внезапно ловким движением зажал мне рот.

– Не надо, девочка… не надо. Не сейчас…

Я забилась в его неожиданно сильных руках, мыча, мотая головой, пытаясь освободиться.

А потом…

Флавия вдруг обернулась. Ее рот раскрылся, обнажая ряды игольчатых зубов.

– Не могу! Не могу-у-у! – проревела она раненым быком. – Моя!!!

И метнулась ко мне, словно расплылась в воздухе. Я даже не успела перепугаться, даже вдохнуть не получилось. И в это же мгновение с места сорвался Винсент, вцепился в расплывчатый силуэт, заламывая ей назад голову, ломая шею… И в следующее мгновение они вывалились прочь, втянулись в чернильную кляксу, которая возникла прямо в воздухе.

– Ох ты ж, – горячо выдохнул мне в макушку Брист и выругался.

А затем пространство вокруг начало внезапно комкаться, ломаться со скрежетом и треском, как будто чья-то чудовищная рука сминала его, как бумагу. Я с трудом понимала, что происходит.

– Ильса, держись! – закричал наставник, хватая меня за предплечье. Больно так схватил, дернул куда-то на себя. Вокруг нас все сжималось и комкалось, и вот меня уже тащит вслед за Бристом, и жар ползет по животу, повторяя вырезанные узоры, и во рту кисло и одновременно солоно…

Мы вывалились где-то среди холмов, явно неподалеку от Бреннена, и первое, что я увидела, отерев слезы и проморгавшись, были две неподвижные фигуры, лежащие поперек пустынной дороги, в охряной колее. Мужская, в темном, и женская, в легкомысленном платьице. Их было видно даже в утренних сумерках.

– Винсент! – завопила я. – Пустите! Пусти-и-и!

Он разжал руки, мой наставник, и я, захлебываясь рыданиями, со всех ног рванула туда, спотыкаясь, падая и путаясь в подоле платья. Один раз больно ударилась грудью, но, хрипя, оттолкнулась ладонями от земли и побежала дальше. Остались считаные шаги…

Винсент лежал совершенно неподвижно, навзничь, поверх иссохшейся куколки сестры. Его пепельные волосы казались совершенно седыми. А над ним… Как будто что-то клубилось, вроде облачка темного дыма, и этот дым изнутри разъедало сверкающими контурами кольца.

Но я… я даже не задумалась, что бы это могло быть.

В голове вместе с пульсом колотилось: Винс, Винсент, пожалуйста, пусть ты останешься жив!

С каждым шагом разрастался странный жар в груди, он полз снизу, от сердца, к горлу и в какой-то миг вылетел изо рта невесомым сверкающим кругляком. Я невольно остановилась, закашлявшись. Потом… так странно и красиво это было. Множество сверкающих колечек неслось по воздуху со всех сторон, они сияли ярко, как тысячи маленьких солнц, разгоняя сумерки, и впивались крошечными жалами в дымное облако. До тех пор, пока не заключили его в сияющий кокон.

Я моргнула.

И в этот миг рвануло так, что меня отбросило назад, на спину. В небе рассыпалась пригоршня звезд, таких ярких, что невозможно было смотреть, не щурясь. А потом все стихло.

Перекатившись на бок, откашлявшись, я уже на четвереньках поползла вперед.

– Винсент… пожалуйста…

Я выдыхала мольбы вместе с рыданиями, я задыхалась, но ползла. А добравшись, схватила Винсента за руку. Она была теплой и совершенно безвольной.

– Ви-и-инс! – Подвывая от ужаса, я схватила его голову ладонями, прижалась лбом к его лбу. Потом, уже не соображая, покрыла лицо поцелуями. – Пожалуйста, не умирай! Будь со мной!

Принялась нащупывать пульс – и не сумела. Так и замерла, положив голову ему на грудь, мыча, как раненое животное, не переставая стискивать его руки. Как же так? Почему так несправедливо? Почему ар Мориш живет и здравствует, а человек, которого я люблю, уже нет?

Что я буду делать теперь без Винса?

Тело подо мной судорожно дернулось, раз, другой. Вконец ошалев от внезапно нахлынувшей, недоверчивой радости, я приподнялась и заглянула Винсу в лицо. Он моргал на меня совершенно неосмысленным взглядом, губы что-то шептали.

– Винсент! – закричала я, снова целуя его, хватая за руки. – Живой!

Взгляд князя Долины остановился на мне, медленно обретая осмысленность. А потом он вцепился в меня мертвой хваткой, притянул к себе, прижал к груди.

– Ильса… Моя маленькая. Видишь, я выбрал… Выбрал тебя. И всегда выбирал…

Вместе с тем как опадали последние листья, пустел замок Бреннен. Ничего в этом не было странного: ведь дух Сонной немочи и дух Пробуждения уничтожили друг друга.

Выдергивая тело сестры в наш план бытия и сворачивая ей шею, Винсент очень хорошо понимал, что делает. Он замыслил это много лет назад, но тогда ничего не вышло, а чувство вины, которое он испытывал, было слишком большим и горьким, чтобы вытащить Флавию из Долины Сна и убить ее.

Теперь он все-таки сделал выбор. Едва ли осмысленный: поначалу он совершенно точно был готов обменять свою жизнь на пусть и призрачную, но все же надежду выторговать меня у сестры любой ценой. А когда дух, владеющий телом Флавии, не смог противостоять желанию сожрать меня, Винсент действовал по наитию. На раздумья времени не нашлось, и он сделал то, что сделал. Убил то немногое, что осталось от Флавии, и спас меня и мастера Бриста.