Наталья Резанова - Криптия

Рох защищал ворота, работая дубинкой. Крупный, широкоплечий, он и без меча мог нанести достаточный урон и был сейчас похож на медведя, которого травят собаками. Только медведя при такой забаве обычно держат на цепи, а Рох пока что мог развернуться. У него еще имелся длинный нож, но Рох пока не пускал его в ход. Огай отмахивался от врагов топором, не боевым — откуда бы у него? — а тем, что кололи дрова.

Остальные в драку не совались, от них было бы сейчас больше вреда, чем пользы, хоть Клиах и занял позицию у дверей, сжимая рукоять меча. Димн славился своими оружейниками, и законы не запрещали торговцам пользоваться оружием, как это бывало в некоторых иных провинциях Союзной империи, но Клиах не слишком часто к нему прибегал — привык полагаться на охранников, которых нанимал в дорогу. Он неплохо разбирался в людях, и телохранители служили ему верно. Нынешний тоже честно исполнял свой долг, но Клиах понимал — весьма возможно, что ему тоже придется браться за оружие, — и это, скорее, всего будет означать, что конец недалек.

Ланасса тоже это понимала. Она наблюдала за происходящим из окна. Только у хозяйки гостиницы и у Клиаха хватало на это духу. Остальные просто ждали. Сказитель привалился к стене, почти слился с ней, Боболон не вылезал с кухни, девушки, обнявшись, сидели на скамейке в зале.

Ланасса не солгала, сообщив, что у нее заготовлен яд. Правда, держала она его не для такой оказии, а на случай, если служба спокойствия выяснит, чем она тут занимается. Пусть говорят, у них на допросах и мертвые разговаривают. Но живой Ланасса не хотела попадать на допрос ни за что. Оттого и Бохру, мелкого гаденыша, готова была убить.

Бохру не успел отослать свое донесение, ну а служба спокойствия сюда не поспела. Так что зелье, вывезенное из Батны, сгодится для другого.

Дуча и Нунна не выразили желания последовать ее примеру. Это их дело. Там рядом димниец, может, у него хватит соображения прикончить их, если защитники гостиницы полягут. Если нет — есть надежда, что служанок все же оставят в живых. Не так уж глупы степняки, чтоб убивать красивых молодых девушек. Даже если сейчас не до торговли рабынями, такого рода добыча всегда пригодится. А Ланасса рабства у кочевников не выдержит, годы не те. Так что лучше не цепляться за жизнь, а уйти сразу, без мучений. И не унижаясь, не моля убийц о милости, валяясь у них в ногах… умереть с достоинством, как и подобает той, что была в Батне куртизанкой высшего разряда… Но как же не хочется умирать, ни с достоинством, ни без! И Ланасса медлит, медлит до последнего, пока не станет ясно, выиграют они сегодня несколько часов жизни или нет.

Какими бы они ни были — мужчины, решившие встать на защиту «Лапы дракона», — они храбрые и сильные. Но будь они даже столь же отважны, как легендарные герои, что похитили Сердце Мира у богов и сражались с драконами, сила их имеет пределы. Ланасса не уверена, но ей кажется, что движения их становятся не такими быстрыми и уверенными, как раньше. А потом она замечает, что по рукаву Гордиана стекает кровь и лоб Роха рассечен, хотя сторож еще держится на ногах. А Огай уже не держится. Он сползает, цепляясь за доски конюшни, но прежде, чем он успевает рухнуть на землю, из дверей конюшни выскакивает мальчишка с навозными вилами в руках. Он вопит от страха, его руки трясутся, и все же он пытается защитить конюха. Напрасные усилия. Вилы у него мгновенно вышибают, он, кажется, так и не успел нанести ни одного удара, и рябой мальчишка, споткнувшись, падает прямо на Огая, прикрыв его своим телом. Меч кочевника взлетает над его головой… и не успевает упасть.

Эрке соскользнул с крыши. Причина проста — стрелы у него закончились и торчать у трубы, являя собой мишень, у него смысла нет. А меч при нем, и он, не теряя времени, поспешил присоединиться к рукопашной. Поспел как раз, чтоб прикончить того, кто готовился прибить конюха и его подручного. Мальчишка, не дожидаясь дальнейших действий, скатывается на землю и, скособочившись, хватает бесчувственного Огая под мышки, волоком тащит его в конюшню. А одноглазый остается.

Редко бывает, чтоб хороший стрелок оказывался столь же хорошим мечником, но Эрке — как раз из таких. Притом, что как о фехтовальщике о нем можно судить, как и о лучнике. Служи он в армии, он бы скорее нарвался на дисциплинарную казнь, чем на гибель от вражьего оружия — за пренебрежение к дисциплине. В рядах императорской армии, как ни странно, не любят слишком уж хороших мастеров меча. Такие в бою думают только о себе, не умеют или не желают соотносить свои действия с действиями товарищей, ломают строй, и их виртуозное владение оружием способно скорее подвести окружающих, чем помочь им. Но не сейчас. Эрке еще не выдохся, как остальные, движется легко и быстро. Если его противники были псами, травившими медведя, то теперь в эту свору словно бы ворвался волк. Чем-то его манера боя схожа с той, что использовал Варинхарий, но телохранитель, пожалуй, будет посильней интенданта, да и меч у него посерьезней, хоть и уступает в тяжести мечу Гордиана. Бельмастый одинаково удачлив и в нападении, и в защите, его удары точны и рассчитаны, удивительно, как он так наловчился при своем увечье.

Саки и Торк на своих постах не определились, что им делать, — у них стрелы еще остались, но уже темнеет, и при общей свалке во дворе в своих можно попасть с тем же успехом, как и во врагов. Но эти двое, в отличие от одноглазого, привыкли слушаться приказов, а приказов пока не следует.

Рох, размазывая кровь по лицу, привалился к воротам, он услышал бы, если б их все же начали ломать, но нет, ничего подобного. Те, за частоколом, сообразили, что если их соплеменники не открыли ворот, значит, бой во дворе развернулся не так, как им выгодно. И они больше не стреляют.

За частоколом слышен пронзительный вопль. Здесь не все понимают язык степняков, тем более что единого языка там нет, сколько племен, столько и диалектов. Но, повернувшись, Торк угадывает то, что не смог разобрать.

— Они отходят! Отходят!

И отшатнулся, припал на ногу — перелетевшая частокол стрела вонзилась ему в бедро. Она была уже на излете, стреляли издалека, и рана была не слишком серьезна, но заставила Торка в голос выругаться от боли.

Те из кочевников, что еще оставались во дворе и были способны передвигаться, заслышав крики снаружи, не стали тратить сил на то, чтоб пробиться к воротам, а уцепившись за предусмотрительно оставленный на ограде аркан, поспешили убраться тем же путем, что и явились. Будь защитники меньше измотаны боем, демона с два бы это им удалось. А пока что лишь у Гордиана хватило сил и решимости рвануть вслед за ускользающей фигурой и вонзить меч в спину. Но это был последний из отступавших, остальные скрылись, а преследовать их не было ни сил, ни смысла. Однако Ланасса опустила руку, в которой сжимала флакон с ядом.